– Я вот думаю, тебе рот помыть с мылом или сразу разбить голову? – растерянно уточнила я. Такое внезапное хамство плохо сочеталось с ухоженной, эффектной и даже благородной наружностью незваной гостьи, и это сбивало. – Знаешь, мне сейчас лень упражняться в остроумии. Ругаться и рыдать я не буду, можешь не стараться. А если тебе охота подраться, так у меня есть горячая сковородка, не советую.

– Зубастая, – с непонятной интонацией протянула брюнетка, слегка сощурившись. – Сколько тебе заплатить, чтобы ты отцепилась от моего брата?

– Брата?! – недоверчиво переспросила я. Ну ни фига себе разница в воспитании… – Кто‑то из вас приемный? У вас разные отцы? Тебя украли ребенком?!

– Что за чушь?! – Незваная гостья так растерялась, что на несколько секунд даже забыла, что надо сохранять брезгливое выражение лица.

– У нас с тобой весь разговор можно назвать этим словом, – поморщилась я в ответ. – Но сейчас мне просто непонятно, как у такого безукоризненно вежливого и заботливого Мая могла вырасти сестра‑хабалка. Не похоже, что вы воспитывались в одной семье!

– Не уходи от вопроса, девка! – Опомнившись, дама поднялась и повысила голос. – Сколько? Пятьсот? Шестьсот? Тысячу?!

– Боги, это какой‑то сумасшедший дом… – пробормотала я, потерла обеими ладонями лицо и отвернулась, чтобы добавить лук к тушащемуся мясу, а то он уже гореть начал.

Теперь понимаю, почему Недич не упоминал своих родственников и вообще жил в основном в Зоринке. Попроситься, что ли, к нему в общежитие?

– Смотри на меня, шлюха, когда я с тобой разговариваю! – Голос женщины под конец сорвался на визг. Хотя хватать меня за руки она пока не спешила: то ли все же не настолько нервная, то ли угрозу про сковородку запомнила.

– Ты не разговариваешь, ты орешь, – проворчала я, раздумывая, как без рукоприкладства выставить скандалистку. Разговаривать с ней, похоже, бесполезно, не драться же, в самом деле! Может, она просто больна на голову? Да и Май небось расстроится…

– Ах ты…

Брюнетка выдала длинную заковыристую тираду, которую я постаралась запомнить: материться она умела.

– Боги, что здесь происходит? – прозвучал на пороге незнакомый мужской голос. Я опять обернулась со сковородкой наготове, а Маева сестрица захлебнулась руганью и отпрянула от меня – кажется, испугалась, что я покушаюсь на ее лицо. – Любица, а ты‑то что здесь забыла?! И кто эта девушка?

– Май притащил домой шлюху! – прошипела та.

– Но это его дом, какая тебе разница? – обезоруживающе улыбнулся новоприбывший, с любопытством разглядывая меня. Я ответила тем же.

Новый гость оказался симпатичным мужчиной моложе Мая. Тоже смуглый, тоже темноволосый, с обычными для местных яркими прядями, с обаятельной улыбкой и ямочками на щеках. В лучистых карих глазах плясали веселые искорки. Исключительно обаятельный тип. А еще он был неуловимо похож на скандальную Любицу и – я теперь это поняла – на самого Мая.

– Какая разница?! – задохнулась брюнетка. – Ты хочешь, чтобы он все семейное состояние спустил на баб? Опозорил семью и память родителей?!

– Сейчас этим занимаешься именно ты. – Мужчина скривился так, словно в него плеснули помоями. Кажется, он мне уже нравится… – Прекрати. Я Андрий Марич, кузен Мая. А вы?.. – коротко поклонившись, осторожно спросил гость.

– Майя. Майя Грол, – с трудом вспомнила я выдуманную фамилию. – Май взялся позаботиться обо мне в память о моем отце, они были хорошо знакомы.

– Хорошо заботится! – зло прошипела Любица.

– Не жалуюсь, – отмахнулась я.

– Майя? – с улыбкой переспросил Андрий. – Занятно. Хотя пока, насколько я вижу, именно вы заботитесь о нашем молодом князе, да?

– Мне хочется как‑то отплатить за добро, – ответила ему. – Пока получается только так.

– Мне это надоело! – Женщина вдруг резко поднялась. – Пусть с этой дрянью стража общается, я их сейчас вызову!

– Любица, не горячись. – Андрий успел перехватить ее за локоть. – Ну зачем тебе это надо?

– Да ладно, пусть вызывает, – меланхолично отмахнулась я. – Хозяин дома – Май, без него никто ничего решать не станет и на слово какой‑то истеричке не поверит. Его сорвут с занятий, чтобы разобрался со своими бабами, потом вся Зоринка будет долго молоть языками… Как думаешь, Май поблагодарит за такое?

Любица метнула на меня яростный многообещающий взгляд, вырвала руку из захвата и молча ушла. Через пару секунд громко хлопнула входная дверь, и я не сдержала облегченного вздоха.

Продемонстрированной уверенности я не испытывала, это был чистой воды блеф. Я понятия не имела, какие тут законы; может, как ближайшая родственница, Любица вполне могла распоряжаться в этом доме. К тому же она действительно сестра, а у меня даже документов нет, и кому поверят скорее?! Стражи вполне могли не полениться и посадить меня под замок для острастки, еще и пару нераскрытых преступлений на мою голову повесить…

Нет, я в Мая верила, он бы меня не бросил. Хотя бы даже не из благородства, а из обыкновенного опасения за друга, которого я могла выдать. Только для этого он сначала должен был выяснить, что именно случилось, куда меня увезли, да и вытащить кого‑то из тюрьмы вряд ли просто даже для князя. Несколько дней в застенках – это последнее, чего мне сейчас хотелось.

А вышло, что я угадала и никаких особенных прав эта дама не имела. Приятно.

– Не сердитесь на нее, – осторожно подал голос Андрий. – Любица всегда была… своеобразной, а смерть родителей стала для нее тяжелым ударом. Нехорошо так говорить, но мне кажется, она больна. – Гость выразительно покрутил рукой в воздухе у виска.

– Это многое объясняет, – вздохнула я. – Ой, может, чаю? И вы наконец объясните, зачем пришли сюда в отсутствие Мая? И она тоже.

– Не откажусь от обоих предложений. – Мужчина обаятельно улыбнулся, но, вместо того чтобы смирно сесть, отобрал у меня чайник и банку с заваркой. – Садитесь, Майя, я сам все сделаю.

Ну вот, мир опять встал с головы на ноги, это уже гораздо больше похоже на традиционное семейное воспитание. Спорить я не стала: зачем ставить хорошего человека в неловкое положение?

– Все просто, – продолжил между тем гость. – Я принес приглашение для Мая и, что уж там, очень надеялся все‑таки его застать и вручить лично. Я был недалеко, решил рискнуть, попытать счастья и заглянуть сюда. Когда консьерж сказал, что Недич не замыкал охранный контур и в квартире есть кто‑то, представленный охране как хозяин, я, конечно, решил, что это Май и мне улыбнулась удача. Очевидно, Любица подумала так же и потому так разозлилась при виде вас. Досадно, что кузена нет, но все же хорошо, что я решил зайти. Боюсь даже представить, до чего могла дойти его сестра. – Он недовольно скривился.

– Да уж, вы очень вовремя. – Я скопировала его гримасу. – А ей что было нужно?

– Подозреваю, деньги, – нехотя признался Андрий. – Любица замужем, но она выбрала себе супруга, который не способен удовлетворить все ее нужды и капризы. Родители в ней души не чаяли, единственная дочка, поэтому отец и допустил такой мезальянс, и содержание ей выплачивал, и капризам потакал. Да что говорить, ее очень избаловали, а богемный образ жизни и семейная трагедия окончательно испортили характер. Май оставил сестре содержание, но он… как бы это сказать? Весьма скромен в запросах и не одобряет жизни на широкую ногу, да и Добрило, муж сестры, очень ему несимпатичен, так что чеки сверх назначенного покойным отцом содержания он выписывает крайне неохотно. Поэтому, насколько я знаю, Любица предпочитает являться и требовать лично.

– Какие высокие отношения, – хмуро проворчала я. От всего этого было противно. Кажется, я тоже не одобряла жизнь на широкую ногу и поведение этой женщины. Или дело в том, что мне категорически не понравилась сама женщина? – Не понимаю, как они получились настолько разными, хотя вроде бы брат и сестра… Тут и правда только психической болезнью можно все объяснить. Но странно, неужели родители этого не заметили? Неужели можно в здравом уме потакать такому?!

– А вы ничего не знаете о семье Мая? – Кажется, Андрий искренне изумился.

– Так получилось, – увильнула я. – А что там было не так?

– Наш молодой князь был самым младшим ребенком в семье и… лишним, что ли? Трое старших братьев – наследник и еще пара, так сказать, запасных сыновей, любимица‑дочка. И Май. Его, впрочем, такая судьба вполне устраивала – никого не волновало, какую карьеру выберет младший сын, поэтому кузен спокойно связал свою жизнь с обожаемыми дирижаблями и небом. А потом эта ужасная история, и вот… Про ту аварию вы, я так понимаю, тоже не знаете?

– В общих чертах. – Я пожала плечами, стараясь сохранять незаинтересованный вид. Не знаю, насколько это получалось: по ощущениям, уши у меня вытянулись и повернулись в сторону собеседника, чтобы не упустить ни слова.

– Разбился дирижабль, которым командовал Май и на котором летела почти вся семья, кроме Любицы. Отец, мать, старшие братья с женами и детьми: планировалось большое семейное торжество в связи с пятидесятилетием брака старого князя. Май единственный выжил в том крушении, никто до сих пор не знает, как ему это удалось. Потом все эти разбирательства… Его же обвиняли в том, что катастрофу устроил именно он, намеренно, чтобы получить титул. Потом, конечно, оправдали, но история длинная и грязная, с участием владыки и вообще на всю страну. Очень странно, что вы не слышали.

– Я слышала, но без подробностей. – Прозвучало, кажется, вполне правдоподобно. Во всяком случае, Андрий не стал коситься на меня с подозрением и продолжать расспросы. Впору гордиться собой: хватило выдержки не ужасаться и не ругаться вслух. – А самому Маю очень неприятно об этом вспоминать.

– Его нетрудно понять, – охотно поддержал собеседник. – На него и газеты грязи вылили изрядно, и бывшие друзья, и весь высший свет. Пока разбирательство шло, а это несколько лун, его увлеченно травили все, кто мог, только с полгода назад шум улегся. Но Май молодец, он потом у нескольких крупных газет иски выиграл и отсудил солидную компенсацию за клевету. Семейная хватка.

– Угу, – неопределенно буркнула я, болтая ложкой в чашке и наблюдая за танцем чаинок.

Подмывало спросить, а как оставшиеся в живых родственники поддержали Недича в трудную минуту, но я прикусила язык. И так все ясно. Небось только университетские друзья его тогда и приняли, не поверили обвинениям и помогли устроиться в Зоринку. Он же наверняка еще и без средств к существованию остался…

А еще очень царапнуло высказывание про семейную хватку и суд с газетами. Я не думала, что Андрий врет, зачем бы ему? Но все равно не могла представить, что Недич участвовал в чем‑то подобном, слишком он щепетилен.

Впрочем, догадываюсь, как все могло быть: велел разобраться господину Станкевичу, который поверенный, а тот мужик ой какой тертый.

– А что за приглашение? – спросила, меняя тему.

– Ничего грандиозного, небольшой камерный прием, буквально пара десятков гостей, – поспешил заверить Марич и полез во внутренний карман пиджака, откуда достал плотный белый конверт и протянул мне. – Маю нелишне развеяться, да и показываться в свете нужно хоть иногда. Может, у вас получится вытащить его из этой норы!

– Вы меня переоцениваете.

– Я на вас очень надеюсь, – серьезно возразил Андрий. – Понимаете, свет не прощает пренебрежения. Май имеет право не любить этих людей и не доверять им, но бесконечно вести жизнь затворника не получится. Затворничество молодого князя готовы прощать, пока еще свежа память о гибели его отца, но потом это может принести проблемы. Даже в делах, не говоря уже обо всем остальном.

– Сомневаюсь, что в Зоринке кому‑то важна его светская жизнь, – хмыкнула я недоверчиво.