Одним особенно неловким утром я спустилась за водой, думая, что он еще спит. Но Егор уже был на кухне – без рубашки, с полотенцем, небрежно переброшенным через плечо. Его кожа блестела от капель воды, мышцы напрягались при каждом движении. Я замерла, чувствуя, как мой взгляд невольно скользит по его спине, по широким плечам, по линии шеи.

«Так, Саша, соберись», – приказала я себе. – «Это же Егор. Мистер Я-Всех-Ненавижу-А-Тебя-Особенно. Не пялься на него, как подросток на постер с рок-звездой»

Он обернулся, поймал мой взгляд, и в его глазах промелькнуло что-то хищное.

– Доброе утро, – выдавила я из себя, стараясь звучать нормально.

– Что, нравится вид? – усмехнулся он, и я почувствовала, как краска заливает мое лицо.

– Я… я просто за водой, – пробормотала я, проклиная свой дрожащий голос.

– Конечно, – он подошел ближе, его глаза не отрывались от моих. – За водой в семь утра. В выходной день. В футболке, которая едва прикрывает твои зад.

Опустила взгляд и с ужасом осознала, что на мне действительно была только длинная футболка с изображением смешного авокадо и надписью: «Я спелый!». Мои щеки запылали еще сильнее.

– Я не думала, что кто-то будет на кухне, – попыталась оправдаться я.

– Очевидно, – его улыбка стала шире. – Но я не жалуюсь. Авокадо тебе идет.

С этими словами он прошел мимо меня, слегка задев плечом, и я почувствовала запах его одеколона – терпкий, мужской, слишком привлекательный для кого-то настолько невыносимого.

Соберись, Саша!

Мысленно крикнула я себе, хватая стакан и наливая воду трясущимися руками.

Тебе нельзя думать о нем так. Он твой сводный брат. К тому же, самый несносный человек на планете!

Но мое тело, казалось, не слушало голоса разума. Каждый раз, когда он был рядом, мое сердце начинало биться чаще, а дыхание перехватывало. Это было как болезнь, от которой нет лекарства.

Это просто гормоны, успокаивала я себя. Просто глупые гормоны и недостаток общения с нормальными парнями. Пройдет, как только я начну ходить в университет и встречу кого-нибудь, кто не смотрит на меня, как на надоедливую муху.

Но где-то в глубине души я знала, что это не просто гормоны. Это было что-то более глубокое, более опасное, и оно пугало меня до дрожи.

***

Однажды вечером произошло то, что перевернуло все с ног на голову. Я возвращалась из ванной, завернутая в полотенце, с мокрыми волосами, прилипшими к плечам и шее. Егор шел навстречу, и мы замерли в узком коридоре, лицом к лицу.

Ну почему? Почему именно сейчас?

Я запаниковала, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди.

Почему я не могу встретить его, когда на мне три слоя одежды и шапка?

– Чего уставилась? – хрипло бросил он, но в его голосе не было привычной злости, только напряжение, которое он больше не мог скрыть.

– Извини… – прошептала я, опустив взгляд. Я шагнула в сторону, чтобы пройти, но Егор не выдержал. Его рука поднялась, перегородив мне путь.

Я замерла, не понимая, что происходит. Мой разум кричал: «Беги!», но тело отказывалось слушаться.

– Егор… – начала я, мой голос был таким тихим, что я сама едва его слышала.

И это имя, произнесенное мною впервые, стало последней каплей.

Он шагнул ко мне, прижал к стене одним движением – резким, но не грубым. Я ахнула, мои ладони уперлись ему в грудь, но я не оттолкнула. Его лицо оказалось в сантиметре от моего, и я видела, как его глаза потемнели от желания.

«Это сон», – пронеслось у меня в голове. – «Это должен быть сон».

А ПОТОМ ОН ПОЦЕЛОВАЛ МЕНЯ.

Губы были мягкими и горячими, с привкусом мятной зубной пасты. Я ощутила, как мое тело предательски отзывается на этот поцелуй, как мои руки сами собой обвиваются вокруг его шеи, притягивая ближе.

Что я делаю? Это же Егор! Человек, который сделал мою жизнь адом последний месяц!

Но логика молчала, заглушенная стуком сердца и жаром, разливающимся по телу. Его руки скользнули к моей талии, сжали ее сквозь тонкое полотенце, и я тихо всхлипнула – не от боли, а от смятения.

Егор углубил поцелуй, его язык скользнул к моему, и я ответила – неуверенно, робко, но ответила.

Это было как падение с высоты – страшно и захватывающе одновременно.

Я задохнулась, мои щеки пылали, а в глазах стояли слезы – от смятения, от страха, от чего-то, чему я не могла найти названия. Я чувствовала его силу, его жар, его огромное желание, и это пугало меня до дрожи.

Но в то же время мое тело предавало меня: жар поднимался от живота к груди, сердце стучало так громко, что заглушало все мысли.

Егор отстранился первым, резко, как будто опомнился. Его дыхание было тяжелым, глаза темными от страсти и смятения. Он смотрел на меня, на мои припухшие губы, на мое раскрасневшееся лицо, и выругался себе под нос.

– Черт… – хрипло выдавил он, отступая на шаг. – Иди. Просто… иди Саша.

Я не могла говорить.

Я только кивнула, прижимая полотенце к груди, и почти бегом бросилась к своей комнате. Дверь захлопнулась за мной, и я рухнула на кровать, задыхаясь от слез и жара, который все еще горел в моем теле.

Что это было?

Мысленно кричала я, закрывая лицо руками.

И почему… почему мне понравилось?

Глава 5

Утро началось с привычного шума – звон посуды, голоса родителей, аромат кофе. Я спустилась вниз, кутаясь в кардиган, и замерла на пороге кухни. Егор стоял у плиты, помешивая что-то в сковороде, а рядом с ним, облокотившись на столешницу, стояла девушка.

Высокая, с темными волнистыми волосами, в обтягивающей футболке и с уверенной улыбкой, которая казалась слишком яркой для этого утра. Она смеялась над чем-то, что сказал Егор, ее рука лежала на его плече – так естественно, так привычно, словно она имела на это полное право.

Ее идеальные ногти с безупречным маникюром легонько поглаживали его плечо. Каждое ее прикосновение отзывалось во мне острой болью, как будто кто-то втыкал иголки прямо в сердце.

– Зай, ты забыл посолить, – проворковала она, наклоняясь к нему так близко, что ее волосы коснулись его щеки.

Зай? Серьезно?

У меня внутри все перевернулось от этого приторного обращения. Но еще больше меня поразило то, что Егор, мой колючий и язвительный Егор, который огрызался на любое слово, просто улыбнулся и позволил ей взять солонку и самой посолить то, что готовилось в сковороде.

Шок.

– Так лучше, правда? – она посмотрела на него снизу вверх, кокетливо наклонив голову. – Ты бы пропал без меня на кухне, сладкий.

Сладкий?

Я почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Каждое ее слово, каждый взгляд, каждое прикосновение – все это вонзалось в меня, как острый нож. Я стояла, не в силах пошевелиться, наблюдая, как она практически обвивается вокруг него, а он… просто позволяет ей это.

Егор не отодвигался, не морщился от ее прикосновений, не закатывал глаза от ее приторных слов. Он молчал, изредка бросая на нее взгляды, в которых я видела… что? Привязанность? Привычку? Или что-то еще? Я не могла разобрать, и это убивало меня изнутри.

Конечно, у него есть девушка. У такого парня ее не может не быть.

Я чувствовала, как внутри у меня все обрывается, будто я падаю с высоты в ледяную пропасть. С каждой секундой падение становилось все страшнее, все болезненнее.

А чего ты ожидала? Что он влюбится в меня?

Проснись и понюхай кофе. Ты просто очередная глупая девчонка, которая вообразила себе невесть что.

Девушка снова рассмеялась, и ее смех звучал как музыка – уверенный, красивый, идеальный, как и она сама. Она облизнула ложку, которой только что пробовала то, что готовил Егор. Этот жест был таким интимным, что я почувствовала, как краснею.

Мне хотелось исчезнуть, раствориться в воздухе, только бы не видеть этого.

– Еще бы немного сливок, и будет идеально, – она вновь прижалась к нему, проводя рукой по спине так собственнически, словно он был ее личной вещью.

Егор молчал, позволяя ей хозяйничать и в сковороде, и в своем личном пространстве. Он словно растворялся в ней, становился мягче, податливее – совсем не тот колючий и язвительный парень, которого я знала.

Его молчаливое согласие с ее действиями было красноречивее любых слов: он принадлежал ей, а она – ему, и в этом уравнении для меня не было места.

– О, привет, – сказала девушка, наконец заметив меня. Ее глаза скользнули по мне оценивающе, на мгновение задержавшись на моих растрепанных волосах и домашней одежде. Сравнение было явно не в мою пользу. – Ты, должно быть, Саша? Егор рассказывал о тебе. Я Вика.

Ее голос звучал дружелюбно, но в глазах я уловила что-то другое – холодное, оценивающее, словно она проверяла, представляю ли я угрозу. А может, мне это только показалось? Может, это моя ревность окрашивала все в темные тона?

Интересно, что именно он рассказывал?

Что я неуклюжая? Что я раздражаю его одним своим существованием?

Или, может быть, что он поцеловал меня вчера в коридоре?

Последняя мысль ударила особенно больно. Тот поцелуй, который для меня перевернул всю вселенную, для него, очевидно, был просто мимолетным эпизодом, о котором он даже не удосужился рассказать своей девушке.

Или рассказал, и они вместе посмеялись над наивной дурочкой, которая вообразила себе невесть что?

– Да… Привет, – выдавила я из себя, чувствуя, как дрожит мой голос. Каждое слово давалось с трудом, словно я пыталась говорить с камнем в горле.

Вика улыбнулась еще шире и, не отпуская Егора, свободной рукой коснулась моего плеча.

– Надеюсь, мы подружимся, – сказала она с такой уверенностью, будто уже решила все за нас обоих. – Егор говорит, что ты поступила на тот же факультет. Может, я смогу тебе помочь с учебой. Я тоже там училась, правда, уже закончила.

Конечно, она уже закончила. Конечно, она успешная и уверенная в себе. Наверное, она еще и работает в какой-нибудь престижной компании, и у нее есть собственная квартира, и машина, и все, чего только можно пожелать.

А я? Кто я рядом с ней?

Никто.

Просто глупая девчонка, которая влюбилась в своего сводного брата, у которого, оказывается, есть идеальная девушка.

Егор наконец посмотрел на меня, и я увидела в его глазах что-то странное – смесь вины, смущения и чего-то еще, чего я не могла понять. Словно он хотел что-то сказать, но не мог или не решался.

Его взгляд на мгновение стал таким же, как вчера перед поцелуем – глубоким, проникающим в самую душу. Но Вика снова обвила его руками, прижалась щекой к его плечу, и момент был разрушен.

– Егорушка, ты забыл про плиту, – проворковала она, и я увидела, как его лицо изменилось, словно маска вернулась на место.

Егорушка? Серьезно?

Сколько еще слащавых прозвищ она для него припасла? И почему он терпит это?

Тот Егор, которого я знала, давно бы уже огрызнулся и поставил на место любого, кто посмел бы так его называть. Но этот Егор молча кивнул и вернулся к готовке, позволяя ей и дальше виться вокруг него, как плющ вокруг дерева.

Я покачала головой и, не сказав больше ни слова, вышла из кухни. Каждый шаг давался с трудом, словно мои ноги превратились в свинец. Мне казалось, что если я останусь там еще хоть на минуту, то либо расплачусь, либо закричу, либо сделаю что-то еще более глупое и непоправимое.

«Отлично, Саша, – мысленно ругала я себя, поднимаясь по лестнице. Каждая ступенька была как испытание, каждый шаг – как маленькая победа над собой. – Ты всего месяц в новом доме, а уже успела влюбиться в своего сводного брата, который, оказывается, встречается с моделью из рекламы шампуня. Даже для тебя это новый уровень катастрофы».

Вернувшись в свою комнату, я упала на кровать и уткнулась лицом в подушку, пытаясь заглушить рвущийся наружу крик. Внутри меня бушевал ураган эмоций: обида, ревность, боль, унижение – все смешалось в один огромный ком, который разрастался, заполняя все мое существо.