– А она не потеряла интереса, наоборот, продолжила жить в придуманной реальности, где между ними есть какие-то отношения. У нее не было мужчины, а для нее это важно. Поэтому все, что с ней происходило, она соотносила с Лейбенко. – Специалист по психопатологии подняла голову, оторвавшись от мобильника. – Вряд ли ты не понял, что человек с аккаунта НэоКэтсу и он же из дендрария – это не Антон Лейбенко. Ласточкина не видела его. Скорее всего, она даже понимает, что это не он был в парке. Признаваться не хочет сама себе, что так подсела на жестокого, безразличного к себе человека и имела почти сексуальную связь с посторонним, вообще не знакомым мужиком. НэоКэтсу написал ей, что «хочет начать все сначала». Удобный ход. Почти у любой девушки или женщины есть тот, с кем теоретически можно начать сначала. Она дотянула желаемое до действительности. Увидела во внимании к себе то, что хотела. Он имени не написал, Ласточкина его в переписке стала называть «Антон» – и он согласился, не стал отрицать.

– Это понятно, что тот, из парка, не Лейбенко. Но она видела Лейбенко в день убийства рядом с местом убийства, – напомнил Самбуров. – В одежде, подходящей под описание.

Кира махнула рукой:

– Проверяйте. Я о другом. Вот этот НэоКэтсу очень интересный человек-пароход. Я хочу сказать, аккаунт. – Кира положила на стол перед Григорием свой мобильник.

Самбуров присвистнул:

– А это точно он? Двойники аккаунтов бывают?

– Нет, – сказала подошедшая Аня. – Это один аккаунт.

– Это тот же аккаунт, с которого писали, так сказать, «комплименты» Олесе Геннадьевой. Это скриншоты, снятые дочерью. – Кира закусила нижнюю губу и хмыкнула. – И Наталье Фельдман он писал.

– Обеим жертвам, – кивнула Аня.

– Мы можем вскрыть аккаунт? Взломать? Что можно нарыть из этого аккаунта? – нахмурился Самбуров.

Кира видела: он растерялся, – но не понимала, почему именно. Внимание подполковника перескакивало с Ани на нее, потом он повернулся к столу Володи, видимо, собираясь уточнить, почему он еще здесь, а не арестовывает Лейбенко, но тот уже ушел.

– По закону не можем. Недружественная, запрещенная у нас соцсеть, – сообщила Аня и с хитрым взглядом добавила: – Хакнуть-то всегда можно. Ломают же мошенники. Найдем спеца.

Самбуров задержал дыхание и вытаращил глаза, прикидывая, как отреагировать на предложение своей сотрудницы. Кира улыбнулась, наконец догадавшись, что Самбурова раздражает и повергает в сомнения кутерьма с соцсетями.

– Не нужен нам этот аккаунт, – отмахнулась Кира. – Он уже пустой и забытый. НэоКэтсу наш убийца. Скорее всего. Но он давно перешел в реал. Ему не нужны соцсети. Последний комментарий, который у нас есть, когда был? Полгода назад? Больше? Нечего там искать.

– Хорошо, – легко согласилась Аня. – Вот еще: он писал Кристине Кирсановой и некой – я не знаю, как это прочитать, – ФряНика.

– Отрабатывай, – распорядился Самбуров.

– Сначала Кирсанову, – добавила Кира. – Дай я ФрюНику посмотрю.

Глава 8

Казалось, от Антона Лейбенко исходило некое тяжелое спокойствие, которое давило на всех присутствующих. Во взгляде читалось легкое презрение, непонимание и бесконечное терпение. Он не совершал лишних движений, не произносил ненужных слов, не испытывал пустых эмоций, дышал ровно и размеренно. Он жестко контролировал себя.

Кира вполуха слушала стандартные следственные вопросы и четкие конкретные ответы на них.

– Время, когда вы ушли из дома вашей любовницы Людмилы Старцевой, полностью совпадает со временем убийства, – сообщил Григорий.

– Не могу сказать точно, когда отлучался и когда вернулся. Пробыл у нее три часа. Приезжаю каждую неделю, вторник и пятница, с двух до пяти.

– Время зафиксировано на фото. На этом же фото на ваших руках и лице видны пятна, похожие на кровь. – Самбуров выложил перед ним фото с телефона Ласточкиной.

– Это кровь кота. – На лице Лейбенко не дрогнул ни один мускул. – Людмила взяла у подруги кота. Та переехала в другую страну. Кот невоспитанный и агрессивный. Напал на меня, поцарапал. Могу продемонстрировать царапины на бедре и ягодице. Я неудачно его отшвырнул, он ударился, у него в голове что-то перемкнуло, кот орал, отказали ноги, я засунул его в сумку, чтобы добить, но не дома, на глазах у Люды. Там неподалеку есть заброшенный недостроенный дом. Я вышел из дома Людмилы, пошел в направлении Лугового переулка, на котором есть нежилой участок. – От интонаций мужчины мороз пробирал по коже.

У Ани, которая не могла пройти мимо кошки или собаки, кормила и гладила всю встречающуюся на пути животину и держала в собственном доме почти зверинец, тряслись губы. Кира склонила голову набок, внимательно рассматривая Лейбенко. Четко очерченные скулы, прямой нос, загорелое подкаченное тело с хорошей осанкой. Если бы не маленькие черные глаза, обливающие всех презрением, можно было бы назвать красавцем. Он таковым себя и чувствовал, а еще героем-спасателем.

– Почему вы испачкались в крови? – ледяным тоном поинтересовался подполковник.

– Неудачно шибанул кота башкой об дерево. Кровища брызнула, вот и перепачкался. Труп бросил в кустах, думаю, еще найти можно. Толстовку жена выстирала, но кровь же так просто не смыть? Могу принести на экспертизу.

Кира вздохнула и поинтересовалась:

– Насилие и грубость – это норма в ваших отношениях с женщинами?

– Исключительно в рамках ролевых постельных игр. Все добровольно, – ни чувства вины, ни стыда на лице героя МЧС не отразилось.

– Мария Ласточкина считает иначе. – Кира вперила в допрашиваемого взгляд, в котором читался лукавый интерес. Специалист по психопатологии сложила губки бантиком, опустила глазки долу и снова вскинула на него взор. Она флиртовала.

– Мария?.. Мария?.. Кто это?

– Девушка, с которой вы познакомились в больнице. Некоторое время назад она была вашей любовницей, – Кира хмыкнула на слове «любовница» и облизала губы.

Реакции не последовало.

– Некоторое время? Любовницей? Громко сказано. Имел пару попыток растормошить этот мешок. Она амеба. Мне не понравилось. Она считает, что я ее изнасиловал?

– Она считает, что вы ее насиловали. Она была против подобных развлечений, не нашла их привлекательными и неоднократно вам об этом говорила.

– Она обратилась к врачам? Написала заявление? Только сейчас началось расследование? Что-то вы запоздали, – он скривил губы, при этом не испугался, не удивился, даже не встревожился.

Кира бы предположила социопатию, но к их делу это отношения не имело. Она прикинула, какую часть тела можно оголить в той одежде, которая была на ней надета.

– Я не скрываю, что мне нравится жесткий секс, – продолжил Лейбенко. – Законодательно у нас это не запрещается и не преследуется.

– Если практикуется добровольно. – Кира расстегнула горизонтальную молнию на майке и вскинула руки вверх, поправляя длинные волосы, чтобы нижний край груди более явственно вылез из топа. Она не сводила взгляд с подозреваемого. Зрачки Антона расширились, но лицо осталось каменным, он уставился девушке прямо в глаза, дернул уголком губ и произнес:

– Интересные методы дознания у нас используют правоохранительные органы. Среди следователей часто такое практикуется?

– Я не следователь. Практикую все, что мне по кайфу, – отозвалась Кира, не сводя с него прищуренных глаз.

– Провоцируете?

– Да, – просто ответила Кира.

– Зачем?

– Хочу увидеть реакцию.

– Увидели?

– Да, – кивнула Кира. Она застегнула молнию и отошла.

Через несколько минут она с легким недоумением наблюдала, как представительный серьезный мужчина в форме МЧС раскладывал перед Самбуровым характеристики от сослуживцев, ходатайства с работы, подробный список заслуг, из ситуаций, где Лейбенко проявил себя героем, и людей, которых он лично спас. Искренние и подробные заверения в кристальной чистоте перед законом.

– Не совершал, не замечен, не способен, – пропела Кира, заметив потерянный непонимающий взгляд Ани.

У капитана МВД не укладывалось в голове, как человек, спасающий жизни людей, мог спокойно и невозмутимо убить кота, ударив башкой об дерево.

…Потом жена, заламывая руки, с трепетным, испуганным выражением лица заверяла, что он отличный муж и прекрасный отец. Кира бы могла поинтересоваться, отчего у нее на запястьях ссадины и зачем она надела водолазку с воротом по самые уши в краснодарские плюс тридцать пять. Но ответ она знала и так, остальное было неинтересно.

– Она ведь под присягой заявит, что он чист и светел в своей профессии и семье, – нахмурился Самбуров, подойдя к окну и встав рядом с Кирой.

Выпроваживать гостей он предоставил Ане.

– Это не он, – Кира помотала головой. – Да, он тиран, манипулятор и позер, даже, возможно, социопат немного. Жена подвергается домашнему насилию, на работе он в некоторых рамках нарушает правила и регламенты, но ничего непоправимого. Он адреналинщик, ходит по грани, бежит навстречу опасности, но не перегибает палку. При этом он действительно хороший отец, заботящийся о детях, и за жену кому-то другому он голову оторвет. На работе все так и есть, как они в бумажках написали. Лейбенко первый на всех заданиях, в огонь, в воду, в ДТП. Рисковый, азартный, настоящий герой и спасатель. Он в своей роли, любит себя в ней, гордится, получает настоящее удовольствие от этого.

– Это ты решила, после того как потрясла перед ним полуголыми сиськами? – невозмутимо и не глядя на нее уточнил Самбуров.

– Нет, это я решила, как только он сюда зашел. Он видит себя брутальным самцом. Он женщин спасает, и они ему отдаются. Совместно они тонут в агрессивной, животной страсти. Жену он к этому принуждает, она всю жизнь будет стискивать зубы и терпеть – ради детей, ради семьи, не знаю, что она там придумала. А любовнице нравится. Есть женщины, кайфующие от жесткого секса. Ну или позволяющие мужчинам заниматься таковым ради каких-то других плюшек. – Вергасова пожала плечами и вздохнула. – Почему ему Маша не подошла? Потому что замерла и терпела. Потому что жертва. Его не интересует жертва, его интересует взаимность, яркий ответ. Лейбенко сексуально активен. Даже сексуально агрессивен. У него вон, тестостерон из ушей льется. Он трахает, и ему это нравится. Но он контролирует свои желания. У него в глазах нет безумия, нет истерии и ужаса. От голых сисек в экстаз не приходит… У него стандартные, нормальные реакции на сексуальную провокацию. Зрачки расширяются, слюноотделение повышается, э-э… встает член. Все, как у физически здорового, сексуально активного мужика. – Кира стучала ноготками по подоконнику.

Самбурову показалось, что думает она о чем-то другом. Девушка продолжила:

– Тот, кто убил Олесю и Наталью, реагирует не на голые сиськи, не на обтянутую юбкой задницу. На что-то особенное, индивидуальное. В понимании обычного человека вообще может быть не сексуальное. И дело не в том, что женщины не изнасилованы. Чтобы насиловать, чтобы вот так трахать, как Лейбенко, нужно желание, сила, ощущение себя самцом, может, желание наказывать. У нашего убийцы все не так. Он робок, он осторожен, он боязлив. Его психику подавляли в детстве, сейчас уже он сам себя подавляет. У него вообще слабая половая конституция. У него агрессия не сексуального характера. Я не уверена, что ему нужен страх и ощущение власти. Вот этот момент мне очень не нравится. Я пока не могу сказать, что им движет, – скомканно пробормотала Кира.

Она ненавидела эту фразу «я пока не могу сказать». Эту оговорку, которая фактически означала, что невозможно сделать выводы по пока существующим прецедентам, а значит, для принятия решения потребуется еще время и еще трупы. Жертвы.

Кира поправилась: