Запах еды, хоть и синтетический, вызывает зверский аппетит. Я хватаю ложку, размешиваю сероватую массу. По ощущениям, как мокрая бумага с привкусом мела, но желудок доволен. Съедаю все содержимое пайка за считаные минуты и только потом удосуживаюсь уточнить:

– А тебе тоже выдали?

– Переживаешь, что я умру от голода? – саркастично отзывается Кайлер. – В таком случае, тебе стоило спросить об этом до того, как ты опустошила свой набор.

– Откуда мне было знать, что это был последний паек в вагоне? – говорю с набитым ртом, облизывая ложку.

– Он был не последним, – успокаивает он. – У меня такой же. Кстати, на вот, держи, оденься, – Харпер бросает мне черный комбинезон из плотного прорезиненного материала.

– Отвернись, – поймав одежду на лету, командую я.

Кайлер снова иронично вздергивает бровь:

– Что я там не видел, Дерби? – ухмыляется он, но все-таки делает мне одолжение и уводит взгляд в сторону.

Боковым зрением ему наверняка все видно, но черт с ним, деваться некуда. Быстро снимаю рубашку, натягиваю комбинезон, ловко и почти с первого раза застегивая все молнии. Сама удивляюсь собственной сноровке. Откуда только энергия взялась? Еще пару минут назад чувствовала себя разбитой и вымотанной, а сейчас горы готова сворачивать. Вот что делает даже с самым измученным человеком животворящий сухпаек! Странно, что рана под повязкой практически не беспокоит. Неужели так качественно залатали? Кто, интересно? А главное – зачем? После прямого контакта с М-вирусом я все равно не жилец. Зараза или убьет меня в ближайшие часы, или превратит в монстра.

– Вот видишь, всё предусмотрено. Комплексное питание, медицинское обслуживание, запасной комплект одежды. Просто курорт какой-то, – сглотнув образовавшийся в горле комок, с нарочитой бодростью бросаю я. Не хочу выглядеть жалкой в его глазах.

– Только без пляжа, солнца и коктейлей, – сухо комментирует Харпер.

– И где интересно, ты видел на Полигоне солнце, пляж и коктейли? – засунув упаковку от пайка обратно под матрас, поднимаю на Кайлера вопросительный взгляд. – Там вообще лето бывает?

– Конечно, целых два месяца в году, но с пляжами и алкоголем – не сложилось, – он криво усмехается. – А вот в Улье с этим полный порядок.

Я озадаченно морщу лоб.

– А ты у нас эксперт по Улью?

Харпер слегка прищуривается и смотрит на меня как удав на забившегося в угол кролика. И хотя я ни разу не видела удава вживую, уверена, что со сравнением попала в самое яблочко.

– Я провел на твоем райском острове более шести лет, Дерби, – ровным тоном произносит он, продолжая препарировать меня пристальным взглядом.

– Шесть лет? – ошеломленно переспрашиваю я. – Серьезно? Но ты говорил…

– Забудь, что я говорил, – отмахивается Харпер, наклоняясь вперед. – Что ты знаешь о программе «Тритон»? – с нажимом спрашивает он, и у меня все холодеет внутри.

Я даже невольно закашливаюсь, подавившись слюной.

– Ты имеешь в виду центры детской подготовки? – уточняю, прочистив горло и сделав глоток воды.

– Скорее, селективную адаптацию подростков под нужды Корпорации, но не в этом суть, – поправляет Харпер, продолжая гипнотизировать меня жутким взглядом. Чувствую себя как под прицелом, и это не простая игра слов. Мне реально не по себе.

– Насколько мне известно, «Тритон» – сеть центров активационной подготовки, распределенных по всем островам. Программа нацелена на выявление и развитие способностей будущих инициаров, стражей Щита и оперативного резерва, – произношу четко и без запинки, словно прочитала заготовленный ответ по шпаргалке.

Харпер молчит. Смотрит как-то по-другому, уже не хищно, а, скорее, оценивающе.

– А почему мы об этом говорим? – задаюсь резонным вопросом. – Ты тоже был кадетом одного из «Тритонов»?

– «Тритон» всего один, Ари, – жестко отрезает Кайлер. – И он находится на острове Улей.

– Это не так, – запальчиво восклицаю я. В голове снова начинают хаотично метаться мысли, в памяти всплывают обрывки разговоров. – Ты ошибаешься, Харпер. Теона, Шон и Зак проходили обучение на Гидрополисе. Теа сама мне рассказывала…

– Их заставили в это поверить, – Кайлер резко качает головой.

– Что за бред!

– Бред? Нет, Дерби. Это структурирование памяти через череду образов, внедрённых в базовые нейроцепи. В Корпорации этот метод называют контурным внушением. – Цедит он ледяным тоном, от которого меня бросает в дрожь. – Программа не просто учит, она конструирует, встраивая в сознание поведенческие шаблоны, блоки на эмоции, директивную устойчивость.

– Но я ничего об этом не знаю… – нервно сглотнув, я непроизвольно откидываюсь назад, пытаясь слиться со стеной, а Кайлер, напротив, поднимается с койки и делает шаг вперед. Затем еще один.

Его уверенная поза, немигающий взгляд, выверенные движения, – все нем кричит об опасности. Для меня. Вставшие на дыбы инстинкты приказывают мне спасаться, но бежать некуда. Я вжимаюсь лопатками в холодный металл, сердце уходит в пятки, конечности цепенеют.

– Знаешь, Дерби, – кивает он с пугающей ухмылкой. – Потому что была там. Ты – часть программы. Как и я.

Харпер замолкает, а мне становится трудно дышать. Его слова не просто звучат, они проникают внутрь, цепляются за что-то глубоко спрятанное, запретное. Каждая фраза словно запускает скрытый внутри механизм, отпирая замки, о существовании которых я и не подозревала. Перед глазами всё плывёт. Пространство дрожит и расплывается, как воздух над раскалённым асфальтом. Свет слабеет. Вагон будто сжимается, и в ту же секунду его заполняет вязкая давящая тьма.

Глава 3

«– Волнуешься? – Гейб ободряюще подмигивает мне, на секунду отойдя от образа строгого главы Водного Щита. Я надеялась, что на первое занятие меня отведёт отец, но у него, как обычно, оказалось слишком много дел. Гейб – неплохая альтернатива. Он нравится мне больше, чем все остальные из окружения президента.

– Ни капли. Это же моя мечта, – вздёрнув подбородок, храбрюсь я.

Хотя немного лукавлю. Волнуюсь, и ещё как. Неизвестно, как примут меня другие кадеты. Это с Дрейком можно быть просто собой, а с живыми людьми куда сложнее выстраивать коммуникации. Я не умею, не привыкла, но придется научиться, если хочу стать такой же сильной, каким был мой брат. От мыслей об Эрике сердце сжимает привычная боль, но сейчас не время и не место для слабости и скорби.

– Готова?

– Да, – утвердительно киваю я.

Гейб кладёт ладонь на моё плечо и мягко подталкивает вперёд. Мы неторопливо заходим в зал, где каждое движение отзывается гулким эхом. Просторное помещение вытянуто в длину, стены идеально гладкие, белые, как в операционной. Освещение льётся сверху: ровное, холодное, охватывающее собой каждый угол. Здесь точно не спрячешься. Все на виду.

По периметру я замечаю панели наблюдения, вмонтированные в потолок и стены. Насчитываю не менее десяти камер, но уверена, что их на самом деле значительно больше. Между панелями встроены динамики и световые модули, благодаря чему голос инструктора может звучать отовсюду. Пол прорезинен, в центре расположен боевой ринг, чуть дальше находится зона многофункциональных тренажёров. Маты уложены в ровные линии, словно части единой схемы. Всё здесь направлено на одну цель: тренировать, отслеживать, контролировать. Идеальное место, чтобы не забывать, зачем ты здесь.

В дальней части зала, возле стенда с индивидуальными ячейками, стоят восемь человек. На вид им от двенадцати до четырнадцати лет. Одеты в такие же комбинезоны, как у меня, но при этом белой вороной чувствую себя только я.

Гейб шагает вперёд.

– Пятая группа, – громко произносит он. – С этого дня Ариадна Дерби будет обучаться вместе с вами.

Молчание. Кто-то чуть дергает бровью, кто-то остаётся неподвижен, как манекен. Я ощущаю на себе колючие, оценивающие взгляды, но не тушуюсь, а с достоинством расправляю плечи. Я изначально понимала, что здесь никто не будет хлопать в ладоши от перспективы оказаться в одной команде с дочерью президента.

Гейб отчетливо и неспешно представляет мне каждого из кадетов. Я автоматически запоминаю имена. Амара, Финн, Юлин, Дилан, Кассандра, Зак, Теона и Шон. Внешне они настолько разные, что у меня не возникает сложностей с тем, чтобы правильно соотнести их всех. Кто-то стоит с прямой спиной и сжатыми кулаками, кто-то отводит взгляд, пряча напряжение за безразличием. У каждого своя манера держаться, своя тишина, свой способ показать, что он не слабее остальных.

Амара сдержанна, будто всё уже проанализировала и сделала выводы. Финн слегка отстранён и погружен в свои мысли. Юлин смотрит мимо меня, словно я прозрачна. Дилан, наоборот, – дерзко и с вызовом. Кассандра выглядит робкой и тихой, но меня поразили ее глаза – наблюдательные и слишком взрослые. Я замечаю длинный свежий шрам, пересекающий щеку, и непроизвольно вздрагиваю.

– Во время спарринга один из кадетов забыл надеть наконечник на рапиру, – тихо поясняет Гейб, уловив мой взгляд. – Никогда не вступай в бой, пока не убедишься, что все меры предосторожности соблюдены.

Сочувственно улыбаюсь Кассандре и переключаю внимание на Зака, стройного невысокого парня, который откровенно скучает. Теона смотрит на меня со сдержанным любопытством. И только Шон открыто улыбается, кивая мне с тем непринужденным добродушием, которое мне сейчас так жизненно необходимо.

Я чуть расслабляюсь – один приветственный жест, и уже не так страшно и одиноко.

– Ваш инструктор задерживается, но с минуты на минуту будет здесь, – сообщает Гейб. – А пока помогите Ариадне немного освоиться.

– Всё будет норм, принцесса. Мы не кусаемся. Почти. – Бросает Шон с лёгкой заговорщической улыбкой. Шагнув вперед, он протягивает руку. – Держись рядом, Дерби, и не пропадешь.

Я не успеваю ответить, – в следующую секунду срабатывает магнитный замок. В дальнем конце зала открываются створки, и в образовавшийся проход вползает холодный поток воздуха, а за ним появляется высокий парень. Взрослый. Гораздо старше остальных. Походка чеканная, как на плацу, движения безупречно отточены. Атлетическое телосложение, тёмная форма, глаза, как зеленый лёд. Понятия не имею, кто он, однако уже чувствую: с ним лучше не спорить, хотя, зная себя, я определённо рискну.

– Явился, – с плохо скрываемым раздражением бурчит Шон, буравя взглядом вошедшего. – Держись от него подальше, принцесса, – шепчет мне напоследок. – Он тот ещё говнюк.

Шон успевает отступить, прежде чем незнакомец оказывается передо мной.

– Ариадна Дерби, – констатирует «тот еще говнюк», словно сверяя данные с уже изученным личным досье. Ни вопроса, ни приветствия – лишь утверждение очевидного факта.

– Значит, ты и есть наш инструктор? – с высокомерной ноткой спрашиваю я.

Незнакомец чуть склоняет голову набок, скользит по мне взглядом сверху вниз, медленно, будто выискивает недостатки. Я рефлекторно приосаниваюсь, стараясь выглядеть не менее уверенно, чем он, хотя все внутренности от волнения сжимаются в комок.

– Угадала. Меня зовут Кайлер Харпер, – сухо представляется он и переводит взгляд на остальных. – Пятая группа, по секторам. Базовая схема: реакция, ловкость, координация. Десять минут – и чтобы я не слышал, как вы дышите. Дерби, на гравиметрический подъёмник^[7]. Посмотрим, сколько ты продержишься.

Хотите знать, что было дальше?

Я не продержалась и минуты, свалившись с шестиугольной платформы на мат».

– Твою ж мать, – выдыхаю я, тряхнув головой и прижав пальцы к пульсирующим вискам.