Разбудила Сашу, как всегда, покрывая его сонное личико поцелуями, вдыхая запах детского шампуня и сладковатый аромат сна. Его волосы, такие же темные, как у Олега, торчали во все стороны. Помогла ему собраться в детский сад, подбирая одежду по погоде – начало октября обманчиво солнечное, но уже прохладное.

Он был сонным и капризным, дольше обычного выбирал носки, отказываясь надевать те, что я предложила. Маленький бунт против рутины, или, может быть, дети чувствуют напряжение, даже когда мы пытаемся его скрыть?

– Мам, а папа отвезет меня сегодня? – спросил сынишка, ковыряясь в тарелке с кашей, отодвигая ягоды в сторону, хотя обычно съедал их первыми. Его темно-карие глаза, копия отцовских, смотрели с надеждой, разрывая мое сердце на части.

– Нет, солнышко, у папы сегодня ранняя встреча, – солгала я, не желая расстраивать сына правдой о том, что его отец просто не хочет тратить время на дорогу до сада. Олег редко отвозил его, предпочитая поручить это мне или водителю, нанятому компанией. «Ты же все равно не работаешь полный день», – часто говорил он, словно мои четыре часа в архитектурном бюро были просто хобби, а не карьерой, от которой я частично отказалась ради семьи.

– Он всегда занят, – надул губы Саша, и в этом детском жесте было столько взрослой горечи, что защемило в груди. – Петин папа возит его в сад каждый день. И забирает тоже. А мой – никогда.

Я погладила его по растрепанным волосам, чувствуя, как в горле образуется ком размером с кулак:

– У всех разные графики работы, милый. Папа очень старается для нас, – слова звучали фальшиво даже для меня самой. – Зато мы с тобой можем по дороге петь твои любимые песни.

Хотела добавить что-то еще, но звук шагов заставил меня замолчать. Олег вошел на кухню, уже полностью одетый в темно-серый костюм, блестящий, дорогой, безупречный. Как и весь его внешний образ – выбритый, причесанный, с едва уловимым ароматом парфюма. Не единого признака, что еще двадцать минут назад он спал, запутавшись в одеяле.

– Доброе утро, – произнес муж хриплым со сна голосом. Потрепал Сашу по голове механическим жестом, словно проверяя, на месте ли сын, и налил себе кофе из приготовленного мной кофейника. – Как спалось, чемпион?

– Нормально, – пожал плечами Саша, бросив на меня быстрый взгляд. – Пап, а ты придешь на мое выступление в пятницу? Я буду деревом в осеннем спектакле.

Олег замер на мгновение, поднеся чашку к губам, и я увидела, как в его глазах мелькнуло раздражение, тут же скрытое вежливой улыбкой:

– Постараюсь, сынок. Если не будет срочных дел.

Саша снова опустил взгляд в тарелку, но я заметила, как поникли его плечи. Не первое невыполненное обещание, не последнее разочарование.

– Алиса, напомни своей матери, что мы ждем ее в гости на следующей неделе, – Олег перевел взгляд на меня, сделав ударение на слове «своей», словно открещиваясь от родства. – Меня достали ее звонки. Трижды за вчерашний день, серьезно?

– Она беспокоится, – ответила я, поправляя воротник на рубашке Саши, чтобы скрыть дрожь в пальцах. Мама всегда чувствовала, когда со мной что-то не так. Её звонки участились именно тогда, когда Олег стал отдаляться. Совпадение? – Ты же знаешь, какая она. После папиного инсульта она боится за всех нас.

– Знаю, – буркнул муж, делая глоток кофе, словно пытаясь смыть неприятный привкус разговора. – И знаю, в кого ты такая же контролирующая. Вечно проверяешь, где я и с кем. Это утомляет, Алиса.

Удар ниже пояса. Неприкрытое обвинение, выворачивающее реальность наизнанку – не он изменяет, а я слишком много требую. Классический прием, о котором я читала в статьях о психологическом насилии, но никогда не думала, что стану его жертвой.

Я вскинула голову, чувствуя, как кровь приливает к щекам, окрашивая их предательским румянцем:

– Что, прости? – мой голос звучал тихо, но в нем звенела сталь, которой я сама от себя не ожидала.

Олег махнул рукой, словно отгоняя надоедливую муху:

– Забудь. Не стоит начинать день со ссоры, – он допил кофе одним глотком и поставил чашку в раковину, а не в посудомоечную машину, хотя я тысячу раз просила его об этом. Мелкая, но такая говорящая деталь. – Я сегодня буду поздно. Не жди к ужину.

– У нас встреча с Сергеем и Мариной, – напомнила я, чувствуя, как внутри все сжимается от предчувствия очередной лжи. Встреча, на которой он сам так настаивал, ради которой я купила новое платье и заказала столик в ресторане два месяца назад.

Олег застыл в дверях кухни, и его спина напряглась, как у хищника, почуявшего опасность. Медленно обернулся, и на его лице отразилась целая гамма эмоций: сначала недоумение, затем досада, потом – фальшивое озарение.

– Чёрт, совсем вылетело из головы, – проронил муж, проведя рукой по волосам, взъерошивая идеальную укладку. – У меня срочный проект, делегация из Милана прилетает.

«Делегация из Милана». Звучало бы убедительно, если бы я не знала, что итальянские партнеры приезжают только через две недели. Еще одна ложь, еще один кирпичик в стену между нами.

– Делегация, – повторила я, чувствуя, как немеют губы. – Понятно. Значит, мне позвонить Марине и отменить?

Он замер на мгновение, в его глазах мелькнуло что-то похожее на замешательство, затем решимость. Легкий румянец проступил на безупречно выбритых щеках:

– Нет-нет, подожди, – он взглянул на часы и нахмурился. – Я могу перенести встречу на утро. Точно. Забыл, что мы договаривались с Сергеем и Мариной. Тогда буду вовремя. В семь, правильно?

Наши взгляды встретились, и я поняла, что он снова лжет. Искусно, умело, как человек, для которого обман стал второй натурой. Вчера помнил, сегодня «забыл». Раньше я бы просто поверила, кивнула с облегчением, возможно, даже обрадовалась его «ответственности». Теперь каждое его слово казалось пустым, словно орех без ядра – внешне целый, внутри – ничего.

– Да, в семь, – ответила я, удивляясь собственному спокойствию. – Я забронировала столик в «Белуге».

– Отлично, – улыбнулся муж, и от этой улыбки, когда-то обезоруживающей, сейчас становилось только больнее. – Тогда до вечера.

Олег подошел к Саше, быстро поцеловал его в макушку:

– Будь хорошим мальчиком, чемпион. Папа сегодня очень занят.

– Ты всегда занят, – тихо произнес Саша, и эти три слова повисли в воздухе, наполненные детской мудростью и недетской болью.

Олег замер, словно пойманный на месте преступления. Затем неловко потрепал сына по плечу:

– Так надо, сынок. Когда вырастешь, поймешь.

И вышел, оставив после себя только облако парфюма и тяжелую, гнетущую тишину. Парфюм, который я не узнавала – новый, терпкий, с нотками сандала. Очередное маленькое изменение, которого «я не должна была заметить».

Глава 1-3

Когда Олег ушел, Саша отложил ложку и посмотрел на меня своими большими карими глазами, полными той детской проницательности, которая часто застает врасплох:

– Мам, почему ты такая грустная?

Вопрос пронзил меня насквозь. Был ли я настолько прозрачна, что даже шестилетний ребенок видел сквозь маску моего притворного спокойствия? Или дети просто чувствуют эмоции острее, чем взрослые, словно антенны, настроенные на частоту родительских переживаний?

Я попыталась улыбнуться, но губы не слушались, словно одеревенели:

– Я не грустная, солнышко, просто немного устала. Знаешь, осень, дожди… Давай доедай кашу, скоро выходить.

Он смотрел на меня еще секунду, потом вернулся к завтраку, но я видела, что он не поверил. Чувство вины кольнуло сердце – я лгала своему ребенку, скрывая то, что разрушало нашу семью. Но разве я могла сказать правду? «Мама грустная, потому что папа встречается с другой женщиной»? Нет. Только не сейчас. Может быть, никогда.

Пока Саша заканчивал завтрак, размазывая остатки каши по тарелке, я проверила погоду на телефоне – обещали дождь после обеда. Взяла зонтик для Саши? Проверила, вложила ли сменную одежду в его рюкзак? Рутинные мысли, спасающие от паники.

Палец случайно соскользнул на иконку социальных сетей – выработанная годами привычка, автоматический жест. И первое, что я увидела – фотография женщины, отмеченная в посте одного из партнеров Олега. Дарья Климова, помощница по бизнес-развитию. То самое имя, как раскаленное клеймо, отпечатавшееся прошлой ночью в моем сознании.

Молодая, ослепительно красивая блондинка с уверенной улыбкой, безупречным макияжем и идеальной осанкой. Её платье – черное, облегающее, но безупречно деловое – подчеркивало стройную фигуру и длинные ноги. На фото она стояла рядом с группой бизнесменов на каком-то корпоративе – презентация нового проекта, говорилось в подписи. Двухнедельной давности.

Олег был среди них, стоял чуть поодаль, но его взгляд… Этот взгляд я знала. Этим взглядом он смотрел когда-то на меня – смесь восхищения, желания и какой-то почти наивной нежности. Взгляд, которого я не видела уже… Когда? Год? Два? Но помнила каждой клеточкой тела.

Скрип стула вырвал меня из оцепенения.

– Мама, я готов! – голос Саши вернул меня в реальность. Он уже убрал тарелку в раковину и теперь стоял с рюкзаком, готовый к новому дню.

Я быстро закрыла приложение, словно была поймана за чем-то постыдным, отложила телефон и улыбнулась сыну. На этот раз улыбка вышла почти настоящей – ради него я могла притвориться, что мир не рушится.

– Тогда поехали, чемпион. Не хочу, чтобы ты опоздал на утренний круг.

Машина – мой маленький Фольксваген, купленный еще до свадьбы – казалась единственным надежным убежищем. Пристегнув Сашу на заднем сидении (еще слишком маленький для переднего, хоть и просил каждый раз), я вырулила с подъездной дорожки нашего дома – большого, красивого, с идеальным газоном, о котором я так мечтала, когда мы только поженились. Теперь этот дом казался декорацией для спектакля под названием «Счастливая семья», в котором я, оказывается, была лишь второстепенным персонажем.

По дороге в детский сад я размышляла, что делать дальше. Мой мир рушился, но внешне я должна была оставаться прежней Алисой – заботливой мамой, идеальной женой, хозяйкой безупречного дома. Женщиной, которая водит сына на тренировки по футболу и в музыкальную школу, печет пирог для благотворительной ярмарки, помнит дни рождения всех родственников и улыбается на семейных фотографиях. Я не могла позволить себе истерику или конфронтацию. Не сейчас.

Сначала нужно было собрать больше информации. Понять, насколько глубоко эта Дарья проникла в нашу жизнь, сколько времени продолжается их связь. Выяснить, обычная ли это интрижка, которую можно пережить, или… Или он любит её. Эта мысль обожгла болью, настолько сильной, что я чуть не пропустила поворот.

И главное – решить, что я буду делать со своей разбитой на осколки реальностью. Смогу ли простить? Хочу ли? А если нет, то что дальше? Развод, раздел имущества, опека над Сашей – слова, которые еще вчера казались далекими и чужими, сегодня становились пугающе реальными.

Пока Саша рассказывал мне о новом конструкторе, который он хотел купить, я улыбалась и кивала, задавала правильные вопросы, а внутри принимала решение: я не стану жертвой. Я не буду плакать, умолять и цепляться за разрушенное прошлое. Возможно, мой брак разрушен, но я сама решу, как поступить дальше. И это решение будет только моим.

К тому времени, как мы подъехали к детскому саду, внутри меня родился план. Простой и безжалостный, как сама правда. Я поцеловала Сашу на прощание, вдыхая запах его волос, словно запоминая:

– Люблю тебя, солнышко. Будь умницей.

– И я тебя, мамочка, – он обнял меня за шею маленькими ручками, задержался на мгновение дольше обычного, будто чувствуя, что мне нужна его поддержка. – Не грусти сегодня, хорошо?

– Обещаю, – ответила я, и впервые за это утро моя улыбка была искренней.

Когда Саша убежал к друзьям, я достала телефон и открыла контакты. Нашла номер Марины – жены Сергея, начальника Олега. Мы не были близкими подругами, но всегда хорошо ладили. У нее был острый ум и проницательный взгляд на вещи.