– Нет… – мнется он. – Мне понравилась ты настоящая. Просто… было видно, что ты очень хочешь развиваться и совершенствоваться.

– Тебе показалось, – хмыкаю я. – Я просто выиграла персональную тренировку! И если ты забыл, напомню: одной тренировки мне хватило, и на вторую я уже не пошла.

– Я помню, но я подумал… – Серж замолкает.

– Так в чем проблема?

– Я полюбил тебя одну, а сейчас ты… – И опять Серж осекается.

Больше я не сомневалась: он хочет со мной порвать. И это меня очень злит.

– Ну, продолжай, – насмешливо говорю я и скрещиваю руки на груди. – Ты сам не понимаешь, что противоречишь себе? Дай закончу: я пришла к тебе на тренировку, и ты прикинул, что если я буду следовать твоим рекомендациям: жрать на тысячу калорий в день меньше, потеть по семь часов в неделю на тренажерах, – то через несколько месяцев стану эффектной красоткой. Но тогда я явно вырасту в цене на рынке невест и вряд ли обращу внимание на посредственного тренера сомнительного фитнес-центра. И поэтому товар надо брать сейчас, пока на него акция. Так ведь?

Под моим напором он смущается, опускает плечи, сжимается. Его даже не оскорбляет то, что я назвала его посредственным. Он берет со столешницы кухонное полотенце и теребит в руках.

Я понимаю, что права целиком и полностью.

И тут я вспоминаю, что на кухне гости. Они всё еще сидят в укрытиях, всё слышат и жадно ловят каждое слово, чтобы потом обсудить эту вкусную сплетню. И плевать – пусть слышат. И пусть Серж до последнего не знает, что они здесь.

– Дело не во внешности. – Он, опустив взгляд, скручивает полотенце в трубочку. – Но я и правда подумал, что могу тебя изменить. Для меня важно, чтобы человек рядом разделял мои спортивные увлечения. Так что дело внутри. Ты перестала чего-то хотеть, ты ленишься… Ты просто стала безвольной, Еся.

У Сержа виноватый вид. Из полотенца он вот-вот сделает лебедя.

– Хм… Дай-ка подумаю… Куда же мне впихнуть эти твои увлечения? – язвлю я и комично потираю подбородок, изображая задумчивость. – Я могу бежать за электричкой пару станций. Перед работой сойдет за утреннюю пробежку, после – за вечернюю. Или… Нет, погоди, я придумала, – добавляю я с напускным восторгом, будто правда делюсь классной идеей. – Мы можем бегать в четыре утра, перед моей работой. Встану на час пораньше, мне-то чего? В четыре, в три утра – какая разница? Зато побегаю с любимым. У которого работа в десяти минутах пешком от дома и рабочий день не больше шести часов. Легко быть активным с таким-то графиком! – Я прищуриваюсь на Сержа. – Посмотрела бы я на тебя, если бы ты оказался на моем месте! Хватит уже пафоса, Серж. Будь честным хотя бы с самим собой. Ты рвешь со мной из-за моего веса.

На последних словах я выдергиваю чертово полотенце у Сержа из рук, тем самым уничтожая между нами барьер. Серж вспыхивает. Наконец смотрит на меня.

– Да, и из-за этого тоже. Но это уже вторично, все идет отсюда! – Он стучит пальцем по голове и повышает голос, больше не защищаясь, теперь нападая: – Как удобно прикрывать лень работой, Еся! Ты могла бы давно взять себя за горло и привести в форму, но ты просто ленишься, тебе плевать на себя, а так не должно быть. А я из кожи вон лез, пытаясь тебя замотивировать… Готовил тебе полезное и правильное, часами уговаривал встать на беговую дорожку. Но ты моих усилий не замечаешь.

Серж уже не выглядит ни виноватым, ни смущенным. Наоборот, он расправляет плечи и выпрямляет спину. Мы оба принимаем воинственный вид. Разговор накаляется и перерастает в ссору.

– А знаешь, как обидно, когда твой близкий человек просто берет и обесценивает все, что ты делаешь? – заканчивает Серж.

Я закатываю глаза. Какой же он недалекий.

– Я приезжаю домой в десять. Думаешь, мой организм, который голодал девять-десять часов, на ужин оценит этот твой кусочек куриной грудки с горсткой зеленой фасоли? Спасибо за старания, конечно, – я изображаю шутливый поклон, – но это все полная ерунда.

– Так кто виноват в том, что ты не ешь по столько часов? Можно брать правильную еду с собой и есть чаще, как и положено!

Это мы обсуждали уже неоднократно. Разговор будто крутится на повторе, Серж задает одни и те же вопросы, а я даю одни и те же ответы. Он что, совсем меня не слышит?

– У нас обеденный перерыв тридцать минут. Он один, понимаешь? У людей, работающих в офисе, один перерыв на обед, – желчно бросаю я. В глазах закипают злые слезы. – Никто тебе не даст там постоянно жрать. Тебя сразу уволят. Кухни нет, никто не берет с собой, потому что нельзя. Где мне есть? На улице? В магазине или подъезде? Может, в офисном туалете?

– Почему бы и не на улице? – невозмутимо спрашивает Серж. – Я вот в обед всегда делаю пробежку, а после нее ем на свежем воздухе! Так лучше работает пищеварение. Еще можно брать на перекусы что-то такое, что можно съесть на ходу.

– Эти твои протеиновые коктейли? Или шпинатный смузи? Я все это проходила. Это не для моего образа жизни, Серж. Я не могу есть ни на лавочке, ни в метро или электричке, ни в каком-то другом месте, которое для этого не подходит! Я хочу свое безопасное пространство для еды. Мне нужно знать, что, пока я ем, мою еду не отберет собака или голубь, никто не бросит на меня осуждающий или голодный взгляд. И мне должно быть удобно и комфортно, а для этого мне нужны стол, стул и хотя бы минимальное время, в которое я не заглатывала бы еду, как удав. По мне лучше вообще не есть, чем есть непонятно как, а все мои условия сейчас именно такие. Как ты не поймешь? – спрашиваю я уже с другой интонацией. В моем голосе больше нет злости, только мольба: я хочу, чтобы он хотя бы постарался меня понять. – Это не из-за моего нежелания, это все аквариум, в котором я сейчас сижу, это он не дает мне взяться за себя. Но это все временно. Мне нужно набраться опыта. Потом сменю работу, и будет легче, и тогда я все смогу.

– Это всего лишь отговорки, Еся, – бросает Серж. – Человек может найти время на все, если захочет. А ты… Ты просто не хочешь.

Я вскипаю:

– Ну если ты не понимаешь… То ты тоже уже не тот человек, в которого я влюбилась.

Это злит Сержа. Он нервно машет рукой, будто прогоняя меня:

– Вот и живи одна и хорони дальше свое тело!

Я прищуриваюсь. Кривлю губы.

Серж будто с другой планеты, он никогда не поймет меня. Он живет в чудесном мире радужных единорогов, где ты сам строишь свой распорядок дня. Можешь спокойно отменить работу, если болит голова, а можешь делать десять перерывов на еду. Такие, как он, всегда думают, что абсолютно любая проблема решается по щелчку.

– Я не знала, что ты такой. Если бы знала, никогда бы с таким не связалась!

Я со всей силы ударяю по выключателю. Вспыхивает свет.

Серж оглядывает кухню. Изумляется, увидев накрытый стол. У него вытягивается лицо и даже рот открывается.

– Мы друг друга стоим. Ты тоже не ценишь то, что я делаю для тебя, – спокойно говорю я, наблюдая за его реакцией.

Первым за диваном поднимается Слава, за ним – Ира. Из-под стола вылезает Андрей. Серж с испугом отшатывается, затем вглядывается в лица друзей, будто у них на коже выведены буквы.

Колышется занавеска. Отодвигается стул. Остальные гости вылезают из укрытий.

Серж вопросительно, недовольно смотрит на меня.

– Это твой сюрприз, – желчно бросаю я.

– С днем… рождения, – запинаясь, с трудом произносит Костя.

Повисает напряженная пауза. Все застывают.

Костя и Андрей переводят растерянные взгляды с меня на Сержа и обратно. Видно, что они очень хотят вмешаться и все уладить, но не знают как. Они периодически набирают в грудь воздуха, чтобы что-то сказать, но не решаются и выдыхают.

Ира, Соня и Стас, смущенные, стоят у стола, не зная, куда себя деть от стыда. Они не смотрят на нас с Сержем, их глаза бегают туда-сюда по кухне.

Марго и Лора смотрят на происходящее как на интересное шоу.

А Слава и Виталик как будто ничуть не удивлены. Думаю, они поддерживают Сержа. И сто процентов это они внушили ему идею порвать со мной.

Интересно, о чем все думали, пока прятались? Наверное, мысли были разные. Кто-то хотел провалиться сквозь землю, а кто-то наслаждался зрелищем и, может, даже записывал ссору на диктофон.

Смотря на гостей, я сто раз жалею о том, что устроила этот чертов сюрприз. Я испытываю бурю разных чувств: стыд, злость, обиду, отчаяние. Хочется закричать, заплакать, забиться в истерике, а потом убежать куда глаза глядят. Но внешне я всеми силами стараюсь сохранить последние крупицы самообладания.

Все напоминает мне кино, где вот-вот должно случиться что-то классное: гости, праздничный стол, именинник, сюрприз… Но тут зрителю приспичило отойти, и он нажал на паузу.

Не я одна чувствую эту давящую тишину.

– Ура! – вдруг выкрикивает Андрей неестественно радостным тоном и взрывает хлопушку. Сыпется дождь из конфетти.

– Да, с днем рождения, Серж! – подхватывает Слава. – Но я, пожалуй, пойду… – Он пятится в сторону выхода.

– Да, думаю, мы вас оставим. – Стас берет Соню за руку, и они вместе обходят стол. Гости поспешно пробираются к двери. – Вам сейчас точно праздник не к месту.

Я перевожу взгляд на Сержа. Он растерянно обхватывает голову руками и виновато смотрит на гостей:

– Простите, ребят… Я знаю, что вы хотели сделать сюрприз, спасибо вам… Но сейчас правда не до того.

И тут шестеренки в мозгу начинают бешено вращаться. Время замедляется. Мне кажется, что все еле плетутся к выходу, ведь в этот момент в моей голове мысли сменяют друг друга с бешеной скоростью.

Я смотрю только на Сержа, а он – на гостей. Он извиняется перед ними! Перед ними, не передо мной! Это я готовила сюрприз, я не спала всю ночь, я делала этот торт! И чем он мне отплатил? Тем, что бросил меня! Бросил в свой день рождения! А ведь между нами все было хорошо. Как будто наша общая жизнь для него ничего не значила, если он вдруг решил взять и все оборвать в один момент. Он даже не говорил, что его что-то не устраивает во мне: фигура, вес. Не просил похудеть, потому что это нужно ему. Нет, лишь убеждал, что это нужно мне самой.

Отношения строятся по кирпичику. Это работа двух людей, это разговоры, это уступки. Если тебе дорог человек, но что-то все же не устраивает, ты говоришь с ним об этом, чтобы все кирпичики были положены правильно и дом не развалился. А у нас вдруг оказалось, что Серж и не собирался строить со мной этот дом. Я была для него каким-то временным вариантом, далеко не лучшим. Зачем тратить слова и силы на то, от чего собираешься избавиться? Такие, наверное, у него были мысли.

И вдруг эта квартира, и без того нелюбимая, становится отвратительной до тошноты. Хочется все здесь сломать. Я не высижу тут больше ни минуты. Я не хочу, чтобы гости ушли, а я осталась в этом ненавистном месте вдвоем с Сержем.

И кажется, сейчас я разревусь на глазах у всех. Нет уж, до такого я не опущусь.

– Не уходите! – кричу я.

Гости останавливаются и удивленно смотрят на меня.

– А то все пропадет. Останьтесь. А я уйду.

Вряд ли это та фраза, которой все от меня ждали. В первый раз я обратилась к гостям. Что я должна была сказать? Как-то подытожить ситуацию, что-то объяснить? Или засмеяться и заверить, что это все наша с Сержем общая шутка над всеми? Возможно, последний вариант неплох. Серж бы поддержал меня в этой лжи – ведь ему самому ужасно неудобно от того, что у сцены нашего расставания было столько зрителей.

Возможно, мне стоило бросить Сержу что-то резкое, такое, чтобы он потом всю ночь не спал, думал об этом и страдал. Но на тот момент ничего путного в голову не пришло, так что я сказала что сказала.

И теперь сбегаю первой.

Я осматриваю стол… Взгляд цепляется за торт. Я хватаю блюдо с ним, собираю по крупицам остатки достоинства, обвожу присутствующих гордым взглядом и оставляю за собой последнее слово: