– Ну что же, – игнорируя похотливый взгляд противного деда, подхожу к его кровати, – на что жалуетесь?

Он вопросительно смотрит на меня. Затем переводит взгляд на Громова. Тот, очевидно, пытается прикинуться ветошью или слиться со стеной. Цепким взглядом он следит за каждым моим действием.

– Ой, девчуль, вот тут болит у меня, – он берет мою руку и кладет прямо к себе на зад.

– Да прекратите вы! – рычу, но тут вижу на его пояснице уплотнение, – хм. Вот тут болит?

Аккуратно нажимаю на кожу вокруг, дед морщится. Значит, болит. Я вопросительно смотрю на Громова. Он же бесстрастно наблюдает за мной. Несмотря на то, что пациент противный и грубый, я чувствую желание ему помочь.

– Это липома или грыжа… – бормочу, – нужно ультразвуковое исследование.

Бровь Громова ползет вверх. Взгляд становится напряженным. Затем в темных глазах промелькивает любопытство. Мы выходим из палаты.

– Так липома или грыжа? – спрашивает сухо.

– Внешне они похожи, – хмыкаю, – нужно провести исследования. И выявить причину новообразования. Так что…

Пересказываю ему учебник. Да, знания нам давали общие, но я все равно была прилежной ученицей. И проходила практику!

– Я удивлен, что ты не свинтила после первой же гадкой шутки в твой адрес, – хмыкает он, – значит, не так и безнадежна.

– То есть вы… – останавливаюсь и смотрю на этого наглого самодовольного типа, – специально дали мне худшего пациента на планете Земля, чтобы проверить… что?

– Я лишь хотел преподать тебе урок, – сухо заявляет, в наглом голосе ни капли вины, – что быть врачом – это тебе не сериальная романтика. Мы лечим алкашей, наркоманов. Они врут, обманывают, чтобы добыть дозу. Некоторые из них просто невыносимы, Карина.

Ого! Он наконец-то выучил мое имя! Я надуваю губы.

– С чего вы вообще взяли, что я легкомысленная? Вам не кажется, что слишком быстро сделали выводы?

– Нет, я хорошо разбираюсь в людях, – уверенно сообщает мне.

– Значит, не так и хорошо, – вздергиваю подбородок.

Громов так сильно сжимает зубы, что они скрипят на всю больницу.

– Кстати, – игнорирую его злой взгляд, – а что с моим графиком? Я бы хотела обсудить его, у меня с сентября ординатура начинается.

Громов не явился на собеседование на должность своего административного помощника. В принципе, сейчас я понимаю, почему. Он высокомерный, и такие вопросы ниже его достоинства.

– Это хорошо, Катя как раз в садике до трех часов, – выводит меня из себя.

– Но я не няня! – напоминаю ему об этом. – Почему бы вам не нанять человека с образованием?

– Она ни с кем не ладит, – невозмутимо заявляет он, затем берет у медсестры чью-то карту, – умеете читать ультразвуковые исследования и исследования крови?

Даже не смотрит на меня. А я чувствую себя дурой.

– А у вас что, нет сонолога и гематолога?! – вспыхиваю. – Да, я только что закончила университет и многого не знаю! Но вы тоже хороши! Вместо того, чтобы научить и показать, лишь тешите свое эго за мой счет.

– Плох тот врач, который во всем надеется на другого, – совершенно невозмутимо заявляет этот хам, – и тот, который считает себя отличным врачом. Все выпускники меда, как правило, выскочки без капли желания учиться и совершенствоваться. Они приходят сюда, требуют и ничего делать не хотят.

– А я тут при чем?

Понимаю, что на нас смотрят. Громов сверлит меня недовольным взглядом, играет желваками. Ну вот что я ему сделала-то?!

– При том, Лебедева…

Ну опять двадцать пять!

– Что ты ничем не отличаешься от моей прошлой помощницы, ушедшей в декрет. И стажеров, которых постоянно присылают мне по программе первичной подготовки медиков. Вместо того, чтобы пойти в поликлинику и выписывать рецепты старушкам, вы думаете, что уже готовы делать сложные операции и резать людей.

– Ну так проверьте, – цежу сквозь зубы, – на что я гожусь и потом сделайте вывод! Вы тоже когда-то были ординатором и таким же зеленым, как и я. Да, я не очень сильна в практике, но очень хочу учиться! И знаете что…

Я тычу в него указательным пальцем, брови мужчины ползут вверх.

– Не нужно из-за парочки неудачников на всех стажеров вешать клеймо! Я не такая!

Разворачиваюсь и гордо топаю в сторону дверей.

– Карина, дверь там! – Громов еле сдерживает хохот.

Я меняю траекторию и все так же гордо шлепаю уже к правильной двери. Босс догоняет меня.

– Впечатляющая речь, – ржет в голосину, – значит, ты готова учиться у меня?

– Забудьте! – бросаю ему. – Вы просто хам! Я-то думала, что великий Григорий Громов – легенда, и с нетерпением ждала знакомства! Но теперь я вижу, что вы – лишь стареющий зазнайка, как дракон, сидящий на своих ценнейших знаниях и боящийся передать их молодому поколению!

– Стареющий?! – он явно злится.

– Именно! – откидываю волосы. – Так что обойдусь без вашего наставничества!

Делаю шаг в сторону главного корпуса.

– Лебедева! – гаркает он, затем хватает меня за руку. – Хорошо. Возьмете себе Торопова, его анализы будут готовы сегодня. Поставите диагноз, полностью распишете лечение. И тогда я посмотрю, на что вы годитесь.

Глава 6

Громов

Эта девчонка… господи, мало мне одной капризной малявки, так еще и Лебедева вдруг разобиделась на меня ни за что. Как же я устал! И это я-то, стареющий? Да я в самом расцвете сил!

Хожу в зал, правильно питаюсь (ну почти) и выгляжу явно моложе сорока. У меня вон даже кубики пресса видно!

– Спасибо, – с сомнением смотрит на меня девчонка, и я замечаю, что она красивая.

Вот в классическом таком смысле. Прямой нос, полные губы и большие карие глаза. Точеная фигурка, длинные ножки. Она может стать для меня проблемой. Я никогда не был ловеласом, но все-таки кое-какие потребности игнорировать не могу.

Сам не знаю, зачем потащил ее к Торопову. Степан Матвеич – старый хрыч, от которого отказываются все медсестры. А мне интересно, справится ли с ним моя новая помощница.

– Торопов – это тот противный дед? – фыркает Карина, когда мы заходим внутрь административного корпуса и направляемся к моему кабинету.

– Очень неэтично так говорить про пациентов, Лебедева, – подначиваю ее, – но да, этот пожилой мужчина – твой пациент.

Не буду спорить, меня взбесило, когда Торопов попытался схватить Карину за упругую попку. Вообще не могу понять, почему эта девчонка вдруг стала занимать все мое внимание?

Успокойся, Громов. Ей всего двадцать три. А я предпочитаю женщин примерно своего возраста, без детских фантазий о любви до гроба и мечтаний о неземных чувствах.

Намечтался уже, хватит.

– Калина! – меня почти сшибает с ног ураган по имени Катя, дочка повисает на моей помощнице. – Я соскусилась!

– Не виси на моих сотрудниках, – вздыхаю, делаю замечание дочери.

Но она в ответ снова прячется за Лебедеву и в финале показывает мне язык. Думал, хуже уже быть не может.

– Калина! Мы поиглаем? Давай! Давай! – малышка умоляюще смотрит на Карину.

– Обязательно, милая, – она гладит Катю по щеке, в глазах девушки проскальзывает печаль.

– Не глусти! – девочка обнимает Лебедеву очень крепко, а я вдруг ловлю себя на мысли, что моя собственная дочь даже не смотрит в мою сторону.

И когда я успел так облажаться? Глупый вопрос, конечно. Прикрываю глаза, массирую виски.

– Карина, твое рабочее место готово, – смотрю на новенький стол в углу, – можешь располагаться и обживаться.

– Спасибо, – фыркает.

– Это еще что значит? – не пойму, почему меня задевает каждое слово этой девчонки. – Кстати, ты так и будешь в грязной одежде ходить по больнице?

– Это ваша вина, – ее взгляд вспыхивает, и я понимаю, что мне нравятся всплески ее эмоций.

Предыдущая моя помощница была хорошей, талантливой. Но быстро ушла в декрет. После этого я не брал женщин (да-да, вот такой я сексист), поскольку уйму сил потратил на ее обучение, а потом нате, здрасте.

Но Карина… другая? Или это просто у меня давно женщины не было? Принюхиваюсь. Девчонка пахнет чем-то восточным: сандалом, мускусом… или это амбра?

Приятно.

– А где мое место? – требовательно смотрит на меня Катя. – Я буду помогать Калине. Фтобы она быстлее законсила, и мы пофшли иглать!

В логике моей дочке точно не откажешь. Смотрю на нее и сердце сжимается. Она же моя дочь… моя!

– Можешь занять мое место, – срывается с губ, – если хочешь.

– Хасю, – она вдруг краснеет, затем отводит взгляд, – спасибо, папоська.

Катя залезает на мой стул и начинает крутиться. Карина пока раскладывает свои вещи, а я направляюсь в регистратуру. В приемном покое уже скопились пациенты, и к подъезду прибыла первая скорая.

– Что у нас сегодня? – спрашиваю Глафиру, нашего бессменного регистратора.

Ее четкости и многозадачности позавидовал бы сам Юлий Цезарь.

– Григорий Иванович, как там новенькая? Привыкает? – подмигивает мне.

– Постепенно, – хмыкаю, – я бы хотел, чтобы она вела Торопова. Если попросит анализы или исследования, отдай ей.

– Хм, – она чешет подбородок, – первый день девочка работает, ей уже дали пациента? Не рановато?

– Нормально. Я буду все контролировать. Она решила бросить мне вызов, я его принял, – ухмыляюсь зловеще, – Торопов – тот еще экземпляр. Посмотрим, сможет ли Лебедева найти с ним общий язык. Но я буду ее страховать, только ей об этом знать необязательно.

– Поняла.

– И еще, у вас есть свободная форма? Мы в прошлом году костюмы закупали. У Кари… Лебедевой испортилась одежда по дороге в больницу.

– Есть, конечно, – улыбается Глафира, – сейчас.

Она уходит, я осматриваю приемный покой. Надеюсь, сегодня будет без эксцессов и серьезных проблем. Поскольку две или самые большие проблемы сейчас в кабинете. Регистратор возвращается, вручает мне пакет с формой.

– Вроде ее размер, – сообщает мне, затем ее отвлекают.

Я возвращаюсь в свой кабинет. Но там меня ждет сюрприз в виде моей дочери.

– Неззя! – объявляет, своими крохотными ручками закрывая мне проход. – Я столозу Калину!

От ее серьезного взгляда на моих губах растекается улыбка.

– Я принес ей одежду. Катя, пропусти меня, – обхожу дочку.

– Неззя! – она прижимается к стене. – Калина меня поплосила!

– А если я скажу, что принесу тебе пончик из столовой? – подмигиваю дочери. – Вкусный, с розовой клубничной глазурью?

И пока она пускает слюнки, распахиваю дверь.

– ОЙ! – слышу резкий вскрик и вижу Карину в одном нижнем белье.

Она испуганно смотрит на меня, а я на черное кружево, изящно облегающее стройную фигуру. Рот тут же наполняется слюной.

Да вы, мать вашу, издеваетесь?!

Глава 7

Карина

Когда Громов уходит из кабинета, я осматриваю в зеркало катастрофу на своей одежде. Пятна уже въелись, так что без стиральной машины не обойтись.

– Где бы мне достать что-нибудь переодеться? О!

Распахиваю шкаф, стоящий в кабинете Громова. Катюшка подбегает ко мне.

– Фкаф! – объявляет. – Там одезда!

– Наверное, – рассматриваю висящие на вешалках мужские костюмы, – точно, одежда!

Интересно. Ну ты, Громов, прям модник. Провожу ладонью по мягкой ткани. А он знает толк! Хм!

И тут в голове рождается коварная мысль. Пожалуй, я позаимствую один костюмчик. Рубашку и брюки. А что? Громов сам меня обрызгал, так что пусть жертвует один из этих чудесных образчиков мужской моды на спасение юного ординатора!

А мужские костюмы на девушках смотрятся шикарно, я недавно читала какой-то модный журнал! Оверсайз сейчас на пике тренда!

Только вот Громов может войти в любой момент. Черт!

– Катюш, – подзываю девочку, – ты это… постой, пожалуйста, у двери, пока я переоденусь. И никого не пускай!

– Пасиму? – хлопает огромными карими глазами.