На обоих берегах находились будки для часовых, перейти по мосту можно, его почти отремонтировали. По мосту тоже ходил часовой, подгоняя советских пленных. На ночь их куда-то увозили, наверное, недалеко расположен лагерь для военнопленных. Кстати, среди работяг имелся один солдат, кого бы я нашим никак не назвал, кто-то вроде бригадира. Он тоже был в советской форме, но выглядел опрятнее, что ли, а в воду не лез, только подгонял пленных. Когда из наскоро сколоченного сарая или караульного помещения выходил немецкий офицер, тот угодливо ему кланялся, смотреть противно.

Наш план был прост, большая часть отряда вместе с пулемётом перебрались на другой берег выше по течению, а мы с Юрой остались на левом берегу. Моей задачей было снять часового в будке и на мосту, остальное должны сделать мои товарищи.

Тут я сильно рисковал, потому что подобраться было трудно, но ничего, справился. Удар мы нанесли ранним утром, когда пленных только привезли, причём привозили одних и тех же. Часового в будке снял без проблем, он вообще не шевелился и смотрел в другую сторону на дорогу, что было большой ошибкой. С тем немцем, который бродил по мосту, вышло хуже, получив ранение в брюхо, он успел заорать, а потом ещё и упал в воду.

На другом берегу что-то заорал немец, но сделать ничего не успел, хотя успел меня увидеть. Ударил пулемёт, а потом к нему присоединились выстрелы из винтовок и шмайсеров, разнося будку и караульное помещение. Оттуда даже никто выбраться не успел, всё было закончено очень быстро. Пленные так и замерли в воде, разбегаться никто не стал, а тот, кто был у них старшим, начал затравленно озираться. Бежать ему было некуда, с одной стороны моста шёл я со своим охранником, а с другой майор с бойцами, правда, всего с двумя, остальные уже собирали трофеи.

– Чего ты так смотришь? На колени и руки за голову! – Приказал я бригадиру, после чего посмотрел на работающих в воде бывших пленных. – Вы можете выбираться на берег, только покойничка того достаньте. Ну, и винтовку его тоже захватите.

Только сейчас до изнеможённых пленных дошло, что их освободили. Они радостно загалдели. Хорошо, что не стали выбрасывать инструмент. Этих людей можно было понять, выглядел я не как советский человек, вот и смотрели, не понимая, чего от меня можно ожидать, тут подоспел и майор.

– На фашистов работаешь, гадина! – Заорал он на «бригадира», стоящего на коленях.

– Меня заставили! – Взвизгнул «бригадир». – Я не хотел.

– Врёт, тварь, он сам вызвался! – Подал голос один из строителей. – Чуть ли не ноги немцам целовал!

– Ничего, судим тебя по всей строгости закона, – пообещал майор. – Тоже с нами пойдёшь.

Пограничник, подошедший вместе с майором, пнул бригадира по морде, после чего тот упал и заскулил, не нравились ему такие резкие перемены в жизни.

– Чего замерли? – Обратился я к освобождённым. – Помогите бойцам, тащите всё ценное и побыстрее, времени у нас в обрез, стрельбу наверняка слышали.

Дважды повторять не пришлось, началась суета, немцев быстро обобрали, из помещений вынесли всё, что нам могло пригодиться, даже бинокль нашли, больно майор печалился из-за его отсутствия. Только когда мы услышали рык двигателей вдалеке, углубились в лес, снова запалив мост, даже не успели его полностью отремонтировать.

В караульном помещении имелся кое-какой провиант, который освобождённые хотели тут же съесть.

– Не вздумайте! – Рявкнул я на них. – Вас часто кормили?

– Только по вечерам, – сообщил мне один, – чтобы с голоду не сдохли.

– Животы заболят, если налегать будете, – предупредил я, а после майор спохватился и начал наводить порядок.

Углубившись в лес и убедившись в том, что преследователи сбились со следа, группа остановилась. Надо сказать, я вообще не понимал, с какой целью майор тащит с собой предателя, ладно бы как носильщика, но нет, справлялись сами. Конечно, мы видели, как он относился к своим же землякам, могли бы приговорить его прямо там.

– Товарищ майор, разрешите вопрос, – сказал я, заставив командира насторожиться. – Зачем мы тащим с собой вот этого товарища? Не пора ли бойцам сделать объявление?

– Ладно, – кивнул мужчина, а после обратился к освобождённым людям. – Бойцы, сейчас у вас есть выбор, вы можете вступить в наш партизанский отряд, а можете уйти. Никто вас удерживать не станет, но если вы примете решение присоединиться к нам, обратного хода не будет. Вы станете подчиняться мне и выполнять мои приказы, будем вместе громить проклятых фашистов.

– Нам сказали, что Советский Союз капитулировал, – заявил один из бойцов. – Вроде бы уже подписали мирный договор.

– Врут, – тут же заявил я. – Из вас пытались сделать послушных рабов. Да, Советский Союз понёс огромные потери, но война продолжается и мы её выиграем, можете не сомневаться.

Почти все согласились пойти за нами, ушли всего три человека, сказали, что попытаются добраться до своих, но в это слабо верилось. Они ушли сразу, взяв в дорогу немного еды. Хорошо, что убедил майора не тащить всех в лагерь, а сначала хотя бы вот так людей проверить. Было бы гораздо хуже, если бы они сбежали позже, были пойманы и указали, где наш лагерь.

– Теперь нужно решить, что делать с предателем, как старший по званию я этим и займусь. Значит, вы утверждаете, что этот человек добровольно вызвался служить немцам и обращался с вами жестоко?

Солдаты загалдели в разнобой, майор хотел сказать что-то ещё, но я его прервал.

– Юра, предателя в расход, – приказал я, после чего мой охранник перерезал вражине глотку. – Майор, не надо так смотреть, у нас нет времени с ним возиться, да и прокурора с судьёй поблизости тоже не вижу. Незачем отвлекаться на всякую падаль.

Мужчина только вздохнул, но комментировать мои действия никак не стал, да было и не до этого. После возвращения в лагерь майор стал не только командиром партизанского отряда, но и его политруком. Каждый день рассказывал солдатам о героической борьбе народа против захватчиков. Получалось у него неплохо, даже я иногда прислушивался к тому, что он говорил. Эх, жаль перестала поступать информация с фронта, иначе можно было рассказывать про наших героев, а так приходилось ему самому всё додумывать и убежать всех в том, что наша армия вот-вот разобьёт супостата. Пришлось мне побеседовать с ним с глазу на глаз, чтобы на это не упирал. Как по мне, он допускает большую ошибку, ведь мне точно известно о том, что эти земли останутся под немцем на несколько лет. Правда, переубедить его так и не смог, он и дальше продолжал заниматься тем же самым.

Вооружить весь отряд мы не могли, не было у нас столько оружия, надеялись в будущем это исправить. Как по мне, собрался неплохой отряд, больше и не надо, вполне маневренный, а заметить нас с воздуха будет труднее, только кто бы меня слушал. Наши успехи заставили майора пойти на ещё одну авантюру. Недалеко отсюда имелся большой лагерь военнопленных, майор решил напасть на него нашими невеликими силами. С мостом всё было просто, рядом лес, а этих пленных содержали в чистом поле и хорошо их охраняли, мне эта затея не понравилась. У нас тут не профессиональные диверсанты, в основном простые пехотинцы. Но командир и слушать ничего не хотел, вовсю планировал операцию.

– Их отсюда куда-то увозят, – попытался я спорить с майором, – можно нападать на такие группы. У кого-то точно будет возможность сбежать.

– Если мы освободим лагерь, то можем сильно помочь бойцам на фронте, – заявил мужчина.

– Тогда нужно узнать, где и чем их вооружать, – пожал я плечами. – Или думаешь, что военнопленные станут угрозой для фашистов без оружия? Чем ты такую толпу собрался вооружать?

На самом деле мне тоже хотелось освободить пленных, но становиться участником массового расстрела – не очень. Пленных было много, охрана многочисленная, сразу убрать всех не получится. Когда пленные начнут разбегаться, то по ним наверняка начнут палить из пулемётов на вышках. Даже если часть уйдёт, то как им помочь, отправить в свободное плавание? Мол, мы вам помогли, а дальше сами. Местные и без того уже сильно страдают, а вот такие огромные толпы голодных мужиков могут подкинуть немало проблем. Имелось у меня крайне неприятное воспоминание, когда дезертиры вырезали крестьян, причём действовали на своей земле. Просто нападали на тех, кто не в состоянии дать отпор.

– Это может такие как ты нападать на мирных граждан будут, – возмутился майор. – У наших бойцов советское воспитание, так что не наговаривай.

– Хорошо, если так, – кивнул я. – Ладно, давай думать, как нам нанести врагу максимальный урон.

Признаюсь, я не ожидал, что освобождение пленных обернётся для немцев серьёзными потерями. К сожалению, сначала потери понесли мы, тоже серьёзные, но больше всех досталось именно пленным, которых мы освобождали. Держали их на большой огороженной территории, кормили один раз в сутки, а иногда вообще еду весь день не давали. Видели, что приходили местные жители, чтобы покормить несчастных, но их не подпускали. В общем, вроде бы и недолго в плену пробыли, а уже сильно похудели, да и постоянно находились под открытым небом, держали как скот.

Дать им в руки оружие, так они предпочтут смерть, а не сдаться. Благодаря пленным нам удалось выжить, в противном случае для нас всё бы закончилось плачевно. Как уже было сказано, лагерь был сделан на скорую руку. Имелась постройка, где отдыхали фашисты и шесть вышек с пулемётами, на некоторых имелись прожекторы, которые освещали спящих пленных. Два ряда колючей проволоки, а между рядами стояли вышки, чтобы не напали на караул. Мы разделились на шесть групп по пять человек в каждой, нам предстояла самая сложная задача – уничтожить помещение с немцами и подавить одну из вышек, а в них находилось по два человека. Немцы ходили ещё и между проволокой, но они тоже были как на ладони, при определённой удаче мы могли быстро их положить.

Начать должен был я, да только переоценил свои силы, на то, чтобы поджечь сразу всё помещение, их не хватило. Запылало здание быстро, но не всё сразу, солдаты орали, сгорая заживо, но не все, некоторые выскакивали из окон без оружия. Наши бойцы принялись их обстреливать, но некоторые успевали залечь и начинали отвечать. С вышек нас тоже заметили, могли сразу же положить, но повезло, попали в прожектор и он погас, тем не менее, небольшие фонтанчики от пуль появлялись совсем рядом.

Тут себя показали пленные. Конечно, над ними издевались, из-за постоянного голода они были истощены, но многие сохранили человечность и тягу к свободе. Солдаты быстро сообразили, что случилось и не остались в стороне. Малая их часть рванула к единственному проходу, чтобы вырваться из лагеря, а большая рванула к вышкам, откуда ещё огрызались немцы. Облажались не только мы, другие группы тоже сработали не так как надо, в результате оказались на открытой местности под обстрелом из пулемётов.

Пленные даже не стали оббегать колючую проволоку, рванули прямиком к вышкам. Само собой, фашисты заметили эту опасность и стали косить пленников пулемётными очередями, понимая, что если эта толпа сможет пересечь проволоку, то ничего хорошего им не светит. Пулемётная стрельба людскую массу не остановила, она буквально захлестнула вышки, а с одной успели даже пострелять по тем, которые пытались нас добить. Людей погибло очень много, из нашего отряда тринадцать человек, а пленников вообще никто не считал, они так и остались висеть на колючей проволоке и вблизи от неё.

Люди устали находиться за этой колючкой, они сразу вышли наружу, куда уже спешили все наши ребята. То и дело в толпе начинали кого-то бить, видно сводили старые счёты и наказывали тех, кто прислуживал немцам. Едва покинули лагерь кто-то тут же помчался в лес, но основная толпа осталась, и теперь все смотрели на нас, наступила относительная тишина. Здание, которое раньше было караульным помещением, ещё горело, стонали раненые, а освобождённые ждали, что будет дальше, не стали разбегаться в разные стороны.

Майору тоже досталось, словил пулю в руку, теперь был перебинтованный.