– Слушай, Вики, если больше не хочешь связывать с кем-то свою жизнь, поскольку это не приносит тебе счастья, ладно. Но не забывай о себе просто потому, что «слишком занята заботой о нас». Так неправильно. Поверь, все с нами будет хорошо. Ты же через многое прошла и заслужила счастливую жизнь.

Выдавив слабую улыбку, взбалтываю эль в кружке и зачарованно наблюдаю за янтарной пеной. Когда-то я тоже верила, что «заслужила» счастливую жизнь – впрочем, как и все, что бы для каждого из нас ни значило счастье, – а теперь понимаю: то были лишь детские мечты. Реальный мир суров и жесток, в нем не всегда выходит, как хотелось бы, независимо от просьб или затраченных усилий.

– Пойду готовить ужин. – Отец опускает кружку на стол. – Праздничный пир не возникнет сам по себе.

– Папа, ты не обязан…

Он только фыркает и, отмахнувшись от моих возражений, направляется к боковой двери, ведущей в маленькую кухню. К горлу подступает тошнота, грозя испортить грядущую трапезу. Внутри все сжимается при мысли о том, что, возможно, сегодня я в последний раз буду есть его стряпню. Ведь у меня в запасе всего полгода, и, если я хочу раздобыть деньги, нужно срочно браться за дело.

– Может, расскажешь, наконец, что случилось? – спрашивает Эмили, подталкивая меня плечом.

– Все хорошо.

– Определенно, не все.

– С чего ты взяла? – Бесит, что Эми так хорошо меня знает.

– Ты не слишком-то счастлива.

– Ошибаешься. – Я счастлива, насколько вообще может быть мертвая женщина.

Единственное, чего мне по-настоящему хотелось добиться перед смертью, это расторгнуть свой неудачный брак, и не только потому, что Чарльз начал притеснять мою семью даже до того, как узнал, что я выжила, но и ради себя самой.

«Ты моя… Твоя душа принадлежит мне…»

Я почти пять лет носила в себе эти слова, постоянно силясь доказать, как они ошибочны, дать ему понять на словах и на деле, что являюсь самостоятельной женщиной… Вот только как бы я ни старалась, вечно выходило, что этого мало, и последняя тонкая ниточка все еще связывала меня с ним. Теперь ниточка оборвалась.

– Виктория Датч! – Даже когда сердится, сестра не называет меня полным именем.

– Прости. В чем дело?

– Поговори со мной, пожалуйста, – понизив голос, Эмили смотрит мне прямо в глаза и сжимает в ладонях мои руки. – Ты редко бываешь настолько напряженной. – Она поджимает губы. Ну да, сестра работает на Совет и знает их методы, так что способна сложить два и два. – О чем еще написано в уведомлении?

– Мне придется выплатить некую сумму за нарушение контракта.

– Что?

– Возместить средства, которые Совет потратил на мое питание и проживание за то время, пока я была женой смотрителя маяка. – Слова почти застревают в горле, и я с благодарностью тянусь к тяжелой кружке и делаю еще глоток эля. – Кроме того, я должна компенсировать его «страдания».

– Его страдания? – Сестра злится так, что, кажется, вот-вот перевернет вместо меня барную стойку. – Разве ты ему еще что-то должна? Он и так несколько лет получал от тебя по двести крон. Многие и не мечтают о таких деньгах.

Эта цифра – двести крон в год – лишь заставляет острее осознать, насколько невозможно дорого мне обошлась свобода. Я даже не могу умереть, не возложив бремя долга на тех, кого люблю.

– Совет требует выплатить ему десять тысяч, – сообщаю я, чтобы удержать сестру от опрометчивых поступков. Не сомневаюсь, если сейчас промолчу, она способна даже рискнуть своим местом в Совете, чтобы выяснить правду.

– Прости? – Эмили бледнеет на глазах и застывает статуей.

– И еще десять тысяч самому Совету, чтобы возместить деньги, потраченные на меня как на жену смотрителя маяка.

– Но ты не видела ни кроны из этих денег!

За прошедшие годы Эмили в общих чертах поняла суть моих проблем. Когда я вернулась, воскреснув из мертвых, пришлось кое-что объяснить родным, ведь они считали, что я намеренно игнорировала все их письма до того, как меня поглотило море. И пусть я избавила сестру от самых мрачных подробностей, она уже выросла и достаточно поумнела, чтобы понять худшее.

– Прошу тебя, потише, Эми, – шиплю я. – Не хочу, чтобы папа узнал.

– Что будешь делать?

– Есть одна мысль. – Опускаю взгляд в кружку.

– Это ведь не то, о чем я думаю? – прищуривается Эми. – Вики, ты намерена плыть на север?

Пожав плечами, делаю большой-пребольшой глоток.

– Я думала, после последней неудачной попытки лорд Эпплгейт отказался от этого пути.

– Он может и передумать.

Если верить слухам, сейчас «Торговая компания Эпплгейта» переживает трудные времена. Серебряные рудники больше не приносят прежнего дохода, а путешествия по земле сопряжены с бесчисленными и весьма затратными проблемами, поскольку пробираться приходится через туннели в горах. По словам мамы, на рынок поступает очень мало серебра.

– Нет, все это глупости! Я не позволю.

– Ты не можешь мне запретить, – усмехаюсь я.

– И все же попробую. Речь уже не только о морских чудовищах. Говорят, в это время года в тех краях властвуют сирены, однако там слишком много скал, поэтому Совет не может возвести маяк ближе, чем… – Сестра замолкает, не договорив.

– Чем тот, что в ведении Чарльза, – заканчиваю за нее.

– Вики, там только что затонул корабль. – Эмили касается моей руки.

– Второсортная посудина с неумехой-капитаном. – Я сжимаю ее ладонь.

Как раз в этот миг в бар входит мой наниматель – само собой, пришел узнать, не возникло ли проблем с последней партией товаров. Однако глупо упускать представившуюся возможность, тем более что сейчас выбирать не приходится. Крохи магии сирен всегда открывают для меня путь. Поднявшись, благодарно потираю татуировку на запястье.

– Прости, я на минутку.

– Пожалуйста, больше не надо. – Эмили хватает меня за руку. – Мы придумаем, как по-другому найти деньги. Оно того не стоит.

– Это последний раз, – заверяю ее.

– Ты и в прошлый раз так говорила, – вздыхает сестра. – Вики, я серьезно.

Подавшись вперед, заправляю ей за ухо выбившуюся прядь волос того же медово-золотистого оттенка, что у меня и у мамы. Сестренка лучшая из нас, как внешне, так и по характеру.

– Я тоже… всерьез хочу позаботиться о тебе и о родителях.

Ни к чему ей знать об ультиматуме Совета. Хотя рано или поздно Эмили все равно выяснит тем или иным способом. В Тенврате существует всего несколько видов наказаний для должников, и милосердных среди них нет. Однако я не допущу, чтобы в наш дом явились коллекторы и отвезли ее и родителей в долговую тюрьму. Или, даже хуже, Чарльз потребовал, чтобы Эми переехала к нему на маяк вместо меня. Нет, я лучше заключу тысячу сделок с тысячью сирен и умру тысячью смертей, но не позволю такому случиться.

– Ты сможешь лучше заботиться о нас, если не станешь пищей для чудовищ.

– За все годы плаваний я не видела ни одного чудовища. Скорее они служат оправданием для плохих капитанов или неожиданных штормов.

Кстати, я и правда никого не видела… вот только осталась жива лишь благодаря сирену, поэтому не стоит заблуждаться, что в море нет монстров.

– Мы можем помочь тебе с оплатой.

– Нет, это единственный выход.

Пытаюсь отойти прочь, но сестра вцепляется мне в запястье.

Тем временем лорд Коволт Кевхан Эпплгейт – для друзей просто Кевхан – устраивается в другом конце небольшой барной стойки и принимается вытаскивать из ушей вату.

– Пожалуйста, тебя же убьют.

– Со мной все будет хорошо, как и всегда. – С улыбкой целую сестру в лоб.

– Вики, ты каждый раз на волосок от гибели…

– Не волнуйся.

Эми со вздохом меня отпускает. Сестра понятия не имеет, что меня хранит магия сирена. И… я уже считай, что мертва.

– Лорд Кевхан. – Я понижаю голос, чтобы Эми не услышала подробностей нашего разговора.

– Капитан Виктория, как всегда, рад встрече. – От улыбки в уголках его глаз появляются морщинки.

Кевхан носит такую же бороду, как и мой отец, да и вообще они во многом похожи. Я считаю его почти членом семьи. Именно лорд Эпплгейт первым меня принял и поверил в мои силы после того, как Чарльз два года неустанно твердил, что я неудачница. Для меня он гораздо больше, чем просто наниматель.

– С последней партией товара на первый взгляд все в порядке. Надеюсь, нет никаких проблем, о которых мне следует знать?

– Ни малейших, – подтверждаю я.

Но не мог же он прийти только из-за того? Во мне просыпается любопытство.

– Вы просто чудо. – Кевхан похлопывает меня по плечу.

Мысленно отмечаю, что его одежда выглядит чуть более поношенной, чем обычно. На локте торчат нитки, намекая на разошедшийся шов. Вообще ему не свойственна подобная небрежность. Мысли о неудачах, свалившихся на голову моего благосклонного нанимателя, болью отдаются в сердце, однако они же придают мне смелости. Возможно, слухи верны, и сейчас я нужна ему так же сильно, как и он мне.

– Я хотела кое-что с вами обсудить, – начинаю я.

– Как ни странно, я тоже.

– Вы первый, – предлагаю я.

Кевхан тяжело вздыхает.

– Знаю, я обещал, что больше не отправлю вас на север, однако, возможно, вам с командой потребуется совершить туда еще одно плавание. В последний раз, – делает он ударение на последние три слова.

Я с мрачной улыбкой киваю. Он прав. Так или иначе, это будет последнее плавание.

– Согласна, – без колебаний отвечаю я.

Два

Вся моя команда собирается на палубе. Одни сидят, другие замирают по стойке смирно, третьи облокачиваются на поручни – и все как один не сводят с меня глаз.

Скрестив руки на груди, прислоняюсь к мачте. В последние минут пять никто не проронил ни слова. Такая уж у меня тактика. Подобные собрания я провожу всякий раз в вечер накануне отплытия. На сколько бы мы ни задержались в порту, матросам всегда есть чем поделиться друг с другом; у них вечно находятся истории и рассказы о бесчинствах, совершенных во время пребывания в Денноу, последней пристани в Тенврате, где выдается редкая возможность причалить и сойти на берег. Я всегда терпеливо жду, давая им возможность выговориться, но рано или поздно обсуждения сходят на нет, и тогда все взгляды устремляются на меня.

– Перейду сразу к делу. – Я поднимаю руку к груди и поглаживаю ладонь другой руки, а затем прижимаю к ней кончики пальцев.

Даже в Денноу, под защитой трех маяков и вдалеке от Серого протока, мы, выходя из толстостенных зданий с тяжелыми дверями и способными присмотреть за нами людьми, затыкаем уши ватой, а уж на судах, которые плавают севернее узкой реки, прорезающей к югу темные леса, а после сбегающей к морю, ватные затычки почти что входят в униформу команды. Как ни крути, а моряки – те еще параноики. Плотно затыкают уши даже те, кто и без ваты-то ничего не слышит, поскольку поговаривают, что пение сирен способен услышать даже глухой. И я этому верю, ведь их напев, независимо от наличия ваты в ушах, всегда отдается у меня в глубине души.

– Лорд Кевхан попросил нас отправиться на север.

Ловлю встревоженные взгляды. Кто-то судорожно двигает руками, интересуясь: «Почему?», другие просят подробностей.

И я охотно поясняю.