– Дао призывает – начинайте! – Резкий хлопок ладони судьи по плоскому барабану стал сигналом. Чо Ёнха начал первым. Его пальцы чертили в воздухе плетение из семи линий, каждая из которых источала мягкий золотистый свет. Это был "Стиль Ветра и Охоты" – техника, сочетающая резкие перемещения с точечными выпадами энергетических кинжалов. Почти неуловимо для глаза он сделал шаг вперёд, и в ту же секунду три кинжала из чистой духовной энергии метнулись в грудь противника.

Пэк Вонъиль прибег к земле. Он резко ударил по печати под ногами, и из земли тут же вырос щит из спрессованного огненного туфа, блокируя летящие в него кинжалы. Пыль и пепел закружились в воздухе.

– Хм… хорошо контролирует элемент Земли. – Тут же прошептал один из мастеров в ложе старейшин.

Чо, не давая противнику времени, скользнул вбок, оставляя за собой след из светящейся энергии – его техника движения была основана на Духе Небесного Журавля, позволяющей менять направление в одно касание. Он исчез из поля зрения и появился у левого плеча Пэка, одновременно нанося удар кулаком, наполненным сжатыми волнами Ветра.

Но Пэк ожидал подвоха. Его ладони вспыхнули оранжевым, и он с силой ударил в сторону, выпуская огненный взрыв – почти как импульсное поле, отбрасывающее всё в радиусе нескольких шагов. Чо отлетел назад, но в воздухе его тело, окружённое плащом золотистых перьев, резко замедлило падение, словно он действительно стал лёгок, как птица.

Он опустился на землю почти беззвучно, и теперь оба бойца тяжело дышали. Их тела уже были испачканы пылью, а мантии порваны в нескольких местах. Но огонь в глазах горел сильнее, чем в начале.

Зрители не отрывали глаз от всего происходящего на этой своеобразной арене. Многие молодые ученики сжимали кулаки, узнавая в техниках приёмы, которые сами ещё не могли повторить. И решающим моментом стал синхронный рывок обоих. Чо собрал в ладони энергию ветра, усиливая свою технику “Песнь Стального Пера”, которая формировала клинок из концентрированной воздушной энергии. Пэк же использовал Технику Огненного Копья, усиленного сердцем огня из собственного ядра.

Два бойца ринулись друг на друга, оставляя за собой вспышки света, словно кометы на столкновении орбит. Их удары встретились в самом центре круга, и от соприкосновения раздался гром, а из дуэльной зоны вырвался импульс духа, от которого вздрогнули даже барьерные печати, охранявшие зрителей.

А когда пыль улеглась, оба стояли друг напротив друга, тяжело дыша, оружие из энергии начало рассыпаться на искры. Через мгновение Пэк рухнул на колени, а Чо с трудом удержался на ногах. Судья немедленно поднял руку:

– Победитель… Чо Ёнха из Дома Чо. Ученик первой ступени школы Ветра и Света.

И тут же по арене прокатились волной аплодисменты. Но даже в этом звуке некоторые взгляды вновь обратились к фигуре в старом наряде – к тому, кто ещё не выходил, но стоял на границе круга, как безмолвное напоминание, что настоящий бой ещё впереди.

Глава семьи Хваджон, старый и седовласый Ёнсан, сидел в специально отведённой ложи для почётных гостей, откуда открывался идеальный обзор на весь дуэльный круг и прилегающие к нему секции для участников. Сейчас он был один. Так как его внук уже сбежал к своим товарищам по занятиям. Его мантия с золотыми драконами и белыми журавлями на чернильно-синем шёлке мерцала в солнечном свете, но сам старик был сосредоточен не на бою, что только что закончился, и не на бурно обсуждающих его зрителях, а на одной-единственной фигуре – той, что стояла в тени ближайшего столба с вырезанными печатями.

Он уже много раз участвовал в подобных мероприятиях. Он видел, как дрожали руки даже у отпрысков знатнейших родов, как вспотевшие ладони юных мастеров вытирались о расшитые мантии, как судорожно выдыхали они, прежде чем сделать шаг в круг. Но сейчас его внимание приковал немой слуга, по-прежнему называемый “просто Андом Реем” – парень, который не должен был здесь находиться. По мнению большинства. Слуга. Ущербный. Немой. Простолюдин.

И всё же, он стоял в стороне, будто наблюдал за чем-то, что его совершенно не касалось. Его одежда была простой, изношенной, выцветшей, явно не из числа тех мантии, что полагались участникам подобных состязаний. Но он даже не пытался выглядеть значимее, не старался расправить плечи, не бросал вызов взглядами. Напротив – в его облике читалась полная отрешённость, будто всё происходящее вокруг не стоило ни капли его внимания. И это настораживало.

Подумав об этом, глава семьи Хваджон медленно прищурился, опираясь на потёртое деревянное подлокотник кресла. Он уловил взглядом, как один из участников, проходя мимо, пренебрежительно задел плечом Анда Рея, бросив в его сторону фразу, сопровождаемую усмешками нескольких других юных мастеров. Но тот не отреагировал вовсе. Ни едва заметным поворотом головы, ни движением рук, ни хотя бы напряжением тела. Ни злобы, ни страха, ни нервозности – лишь безмолвная тень спокойствия, в которой утопал он сам.

Старик наблюдал за этим с возрастающим вниманием. Всё это – безмолвие, собранность, полная невозмутимость – сейчас вызывало у него странное ощущение, как если бы перед ним стоял не ученик, не слуга, и даже не воин, а… Нечто иное. Нечто, что привыкло быть в эпицентре бури, но оставаться в её глазу – в тишине.

– …Пугающе хладнокровен… – Глухо пробормотал он себе под нос.

– Простите, господин? – Тут же наклонился один из слуг, стоящих позади.

Ёнсан лишь отмахнулся. Ему не нужно было объяснять, что чувствует человек, что видел десятки боёв, сражений, даже войн, и научился отличать пустую браваду от истинного спокойствия. Именно в этот момент в его памяти всплыли воспоминания о тех старых мастерах, что ушли в легенды. Все они в юности обладали такой же чертой – ледяным самообладанием.

Потом он перевёл взгляд на остальных участников – юноши и девушки, некоторые поглядывали в сторону Анда Рея, кто-то хмуро, кто-то с высокомерным прищуром, а кто-то даже с завистливым выражением. Их нервозность легко читалась в том, как они переминались с ноги на ногу, сжимали кулаки, то и дело поправляли воротники или перчатки. А он… всё ещё стоял как монолитная скала. Ни единого движения. Ни одного лишнего вдоха.

“Если этот мальчишка действительно таков, как говорит мой внук… – подумал старик. – То он может быть способен перевернуть расстановку сил… даже в масштабах не только семьи Хваджон. Но и далеко за её пределами.”

Он всё также задумчиво откинулся назад, не отрывая взгляда от фигуры в простом, потёртом одеянии.

– Вот только… – Его губы дрогнули в тонкой усмешке. – Вот только кто же ты на самом деле, Анд Рей?

Пламя факелов, выстроенных вдоль гранитного круга арены, колебалось в такт дуновению ветра, разнося запах палёной пыли и травяных пилюль, которыми пользовались бойцы. В воздухе царила напряжённая тишина, нарушаемая лишь короткими выкриками комментаторов и шелестом одежды зрителей на деревянных скамьях.

На арене уже прошло три напряжённых поединка, в которых молодые мастера первой звезды ступали друг против друга, демонстрируя приёмы боевого искусства, усиленные магическими плетениями. Сражения были красивыми, энергичными, хотя ни один из них пока не привёл в восторг знающих гостей. Победители гордо покидали круг, проигравшие сдержанно склоняли головы, унося на себе не только раны, но и уроки. И всё шло по привычному, выверенному сценарию… Пока один из старейшин секты – худой, с резко очерченным лицом, в мантии с вышивкой пяти горных пиков, не вышел на край арены, подняв руку и подавая знак тишины.

– Следующий бой… – Произнёс он с заметной усталостью и странной ноткой холодной иронии в голосе. – Состоится между учеником внешнего круга – Андом Реем… и старшим учеником внутреннего круга – Хан Доули.

Гул прокатился по трибунам. Некоторым зрителям даже пришлось переспрашивать у соседей – не ослышались ли они. Другие лишь удивлённо переглянулись. Кто это вообще – Анд Рей? Простое, безродное имя. Не звучит. Не весит. Не запоминается.

А в манере, с которой старейшина произнёс это имя – особенно вкупе с почти демонстративной незаинтересованностью – чувствовалось то самое отношение, будто этот бой добавили для галочки, чтобы закрыть формальности. И… Не более того… Из ложи благородных семей раздались сдержанные смешки, а кто-то из сидящих ближе к арене с усмешкой бросил:

– А, это тот самый слуга, что с мечами изображал кунг-фу перед садом лекарственных трав.

На дуэльной площадке, скрипя сандалиями по каменному полу, появился Хан Доул. Высокий, плечистый, с ярко-красным шарфом, как носили старшие ученики боевого зала внутреннего круга. Он был красив, его лицо излучало уверенность, а движения – силу, отточенную в сотнях тренировок. Он встал в центр круга и огляделся, а наглая ухмылка уже кривила его губы.

– Это шутка? – Громко проговорил он, повернувшись в сторону старейшины. – Вы уверены, что не перепутали? Я пришёл на состязание, а не на уборку кухонных котлов!

Толпа участников снова зашевелилась. Кто-то прыснул от смеха, кто-то хмыкнул, а кто-то явно с интересом уставился в сторону фигуры, что медленно, спокойно, без суеты вышла из тени столба. Анд Рей. В поношенной мантии, без рода, без имени, без громких фанфар. Его шаги были лёгкими, почти неслышимыми. Ни один мускул на лице не дрогнул. Ни один взгляд не был отведён в сторону.

Он просто шёл – и в этой походке было нечто, что не понимал никто, кроме тех, кто хоть раз стоял на границе жизни и смерти. Собранность. Готовность. Принятие. Хан Доул рассмеялся громче:

– Если я его сейчас ненароком задену, меня не обвинят в жестокости к… этому?

Старейшина, стоявший сбоку, не отреагировал. Он лишь кивнул, подавая знак. Начинайте. И в этот миг множество взглядов, что секунду назад были устремлены в сторону зала, где раздавали закуски, в сторону обсуждений среди знати, шуток, разговоров – плавно, один за другим, обратились к краю дуэльного круга. К тому, кто вышел без приглашений, без имени, но с каким-то странным, тревожащим спокойствием в глазах.

– Пусть это будет быстро. – Пробормотал кто-то.

Но в глубине ложи глава семьи Хваджон не моргнул. Он лишь медленно сжал подлокотник, а в уголках его глаз мелькнуло что-то острое и внимательное, будто он начал вглядываться не просто в бой – а в грядущий водораздел.

Раздался удар сигнального гонга. Тяжёлый звук, словно удар колокола в храме, прокатился над ареной, пронзая воздух и заставляя даже самых рассеянных зрителей повернуть головы к дуэльному кругу. Он ознаменовал начало поединка, но никто – никто – не ожидал, что бой продлится дольше нескольких мгновений. По крайней мере, не в пользу того, кто стоял в поношенной, потёртой мантии ученика внешнего круга. Не в пользу того, кто вышел без крика, без духа, без поддержки.

Анд Рей стоял спокойно. Без лишних движений. Он даже слегка поклонился – уважительно, как того требовал ритуал. В этом поклоне не было страха. Ни страха, ни колебаний. Только сдержанная собранность. Его противник, Хан Доул, лишь расхохотался. Громко, язвительно, демонстративно. Глядя не на Анда Рея, а – на зрителей.

– Посмотрите на него! Он ещё и кланяется! Молится, наверное, чтоб я его не покалечил… Ха-ха! Расслабься, слуга. Я не стану тратить на тебя магию. Просто забью тебя ногами, как ты заслужил!

Толпа отреагировала по-разному. Кто-то снова захихикал, кто-то – напрягся. Но сам Анд Рей всё ещё не двигался. Он просто смотрел – прямо в лицо противника. Взгляд был спокойным. Почти безэмоциональным. Таким взглядом смотрят те, кто уже прошёл через боль, и знает, чего бояться стоит, а чего – нет. И вот, Хан Доул двинулся. Мощно. Быстро. Прямолинейно.

– Хаааах! – Прорычал он, срываясь с места и бросаясь в атаку, словно хищник, решивший добить ослабленную добычу. Его шаги грохотали по каменному полу, он собирался ударить ногой в грудь, намереваясь выбросить немого парня с арены одним ударом. Но он не успел.