– Переживем вторую зиму. За это время небо расчистится и станет теплее. У нас здесь все – города, порты, могилы, – убежденно доказывал Ганс, вновь обретя былую уверенность. Вопрос о его правлении ушел навсегда – едва окрепнув, вместе с остатком своего народа, Мольтке попросился в Русы. Такое прощение было одобрено сразу и бесповоротно, не откладывая в долгий ящик. Дойчи были толковыми людьми – Терс выполнил мое указание, позаботившись о ремесленниках и мастеровых.

Герман настаивал на немедленном переселении в более теплые места. Корабли по-прежнему были в ледовом плену, но у нас имелся порох, руки и смекалка. Море промерзло на несколько сот метров от берега, дальше начинали встречаться участки чистой воды. А чем южнее – тем их будет больше. Предложение Тиландера поддержали Ната и Богдан. Баск и Гуран, также присутствовавшие на Совете уклончиво ответили, что последуют за мной, и им неважно, где быть рядом – здесь в Макселе или в другом месте. Мои сыновья Мал и Урр, также перевели стрелки на меня – дескать ты наш отец, наше дело повиноваться.

Принимать решение следовало мне: было очень жаль оставлять насиженное место, после такого развития инфрастуктуры. Но если вторая зима окажется холоднее, а температура в начале сентября уже опускалась ниже нуля – мы просто не выживем.

– Мы уйдем из Макселя, уйдем на время, чтобы вернуться, – шум в тронном зале моментально стих.– Мы вернемся, потому что здесь наш дом, потому что многие годы мы создавали это место. Мне трудно принять такое решение, но, если вторая зима будет такой же холодной – у нас просто не хватит сил. У нас погибло очень много людей, запасы овощей и семян не хватит на вторую зиму, а нам еще их надо сажать.

– Макс Са,– подал голос Ганс,– куда мы пойдем?

– Раньше я рассматривал два варианта – Южную Америку и Африку, это далеко и там очень жарко, – добавил я, видя, что эти названия ничего не говорят большинству. Из всех присутствующих, только Ната и американцы знали расположение этих континентов. – Африка перенаселена, там сейчас бум рождения и нам придется сражаться каждый день. А люди там не знают страха. Бер родом оттуда, может даже помнит жизнь на том месте.

– Помню, – улыбнулся Бер,– все время сражались племена между собой.

– Америка в этом плане предпочтительнее, но она находится далеко. Если мы уйдем туда, что само по себе нелегко, мы уже не вернемся назад. Поэтому, у меня появился третий вариант – мы пересечем море на юго-восток, высадимся южнее Плажа ближе к Нилу. Найдем такое место, чтобы сам Нил преграждал путь кроманьонцам, может даже подадимся в Междуречье.

– Оттуда можно вернуться? – Ганс не вытерпел.

– Можно, это не так далеко, да и места относительно знакомые. Где-то там еще обитают родичи твоей матери,– улыбнулся Малу, вспомнив виденное племя с красным цветом волос недалеко от Мертвого Моря. Изначально я поступил неправильно, поддавшись уговорам Александрова и решив основать империю в Западной Европе. Ведь знал же прекрасно, что древнейшие цивилизации зародились между реками Тигр и Ефрат, в дельте Нила, но этот сладкоголосый профессор меня переубедил.

В Макселе было холоднее, чем в Плаже и на Кипре, но я повелся на эти разговоры, что в Европе еще несколько тысяч лет не будет сильных племенных союзов. Теперь я знал наверняка почему за десять-двенадцать тысяч лет до нашей эры в Европе было так малолюдно. Потому что этот проклятый супервулкан вызвал настоящий малый ледниковый период. Третий день с неба шел снег, серо-грязного цвета с примесью вулканического пепла. И только на Востоке, туда куда я теперь стремился всей душой – проглядывал небольшой кусочек голубого неба.

С учетом того, что наше новое предполагаемое место жительства находится на десять градусов южнее Макселя – однозначно там не может быть такой суровой зимы, даже с учетом извержения. Да и голубой кусочек неба давал надежду на то, что небо там может быть куда чище. Даст Бог, если через пару лет все придет в норму – вернемся на свои обжитые места, но рисковать всем народом оставаясь здесь, было слишком глупо и самонадеянно. Я еще точно не определился, куда именно податься, имея в планах обследовать участок побережья между Плажом и Нилом. От мысли поселиться в Марокко или Алжире отказался сразу – там по прямой от Макселя меньше тысячи километров, а Панса, находясь на Гибралтаре говорил про «очень холодно».

– Решено, с утра начинаем подготовку к отплытию. Герман, возьми всех, кого посчитаешь нужным, пусть долбят лед, освобождая путь кораблям в море. Бер, Богдан, Терс и Гуран – за вами охота. Баск, ты со своими людьми обыщи все оставшиеся дома и хранилища – меня интересует ячмень, пшеница, бульба и все остальное, что можно сажать в землю. Ната, на тебе культурное наследие – все рукописи, чертежи, схемы – все, что может иметь ценность на новом месте. Время пошло, у нас около двух недель, чтобы успеть отплыть, прежде чем большая часть моря снова покроется льдом.

То, чему суждено жить – будет жить, какие бы удары не наносила судьба. Как легендарная птица Феникс, Русы возродятся и обретут еще больше могущества в этом первобытном мире. Никогда я не был так у верен в этом как сейчас, когда мы снова оказались перед лицом гибели.

Глава 2. Две недели ада

Стоя на палубе «Катти Сарк», я бросал последние взгляды на дельту Роны – мы вышли в море на пяти судах. Впереди, дымя своей единственной трубой, гордо шел «Русь», единственный пароход каменного века. Еще три парусника шли в кильватере «Катти Сарк». Не все из уцелевших изъявили желание следовать за нами – несмотря на уговоры Мольтке, половина бывших Дойчей выразила желание остаться в Макселе. Остались и жители Будилихи, в свое время изгнанные из общины «христоверов». Но даже согласись все эвакуироваться, наши корабли были перегружены, своим категорическим отказом люди освобождали меня от ответственности.

Главная причина, что побудила меня сняться с насиженного места, было сохранение семенного фонда. Ячмень, пшеница, картофель и другие овощи вряд ли бы сохранили способность прорасти после двух или трехлетнего хранения. После того, как мы привыкли к такому разнообразию, не было никакого желания снова питаться мясом и рыбой. Была еще одна причина – отсутствие солнечного света в течении года, уже отразилось на людях. Несколько родившихся детей были слабыми, с признаками рахита. Люди простужались и умирали от банального воспаления легких. Мой самодельный пенициллин оказался беспомощным перед пневмонией – спасти удавалось только самых крепких и выносливых.

Мы не могли надеяться, что вторая зима окажется мягче. После тщательной ревизии Макселя, удалось найти большое количество замерзших животных, пролежавших в снежном плену. Огромная куча угля и большое количество погибших деревьев, дали бы необходимое тепло для обогрева. У нас уже был опыт выживания при низких температурах. Тем не менее, я принял решение временно покинуть столицу и территорию своего народа, чтобы сохранить генофонд нации, если нас можно было назвать нацией. Отбор тех, кому предстояло следовать за мной, был тщательный: предпочтение отдавалось молодым и крепким, мастеровым, специалистам по той или иной профессии.

Эти две недели, что мы готовились к отплытию, были адскими: круглосуточно шла работа. Необходимо было забить под завязку бункера «Пионера» углем, перенести весь семенной фонд на корабли, перевести выживших животных, оружие, инструменты, рукописи и многое другое. Труднее всего оказалось освободить из ледяного плена корабли – несмотря на предосторожности, борта одной из шхун не выдержали и два шпангоута было сломано. Герман и его команда, долбили, пилили, взрывали лед, освобождая место для выхода в море.

За десять дней, они смогли разбить ледяной поле на триста метров, добравшись до чистой воды. Но море снова стягивало тонкой коркой льда, приходилось повторно разбивать тонкую корку льда, прежде чем она окончательно заледенеет.

– Запасов угля может не хватить, чтобы «Пионер» дошел до восточного побережья Средиземного моря»,– шумно дуя на чай, Тиландер пил напиток, пытаясь согреться. От его расстегнутой шубы из медвежьей шкуры валил пар и несло запахом недельного пота.

– Что предлагаешь? – Я ежечасно выслушал доклады, работающих групп: большинство докладов были неутешительные – мы не успевали по времени, а погода становилась холоднее. Небо, как назло, не желало проясниться. Голубой кусочек на востоке стал размером с футбольное поле и на этом прекратил всякое движение.

– Пополним запасы угля на Родосе, или будем рубить деревья на островах по пути и топить дровами, – Герман допил чай и протянул кружку Нате, – налей еще Ната.

– Это не скажется на КПД паровой машины если топить дровами? – я тоже подвинул кружку Нате,– налей мне тоже.

– Скорость и мощность упадут вдвое, будем плестись как черепаха, – американец осторожно принял чай из рук моей жены, – но двигаться точно будем.

– У нас нет выбора, Герман, что со льдом?

– Через пару дней дойдем до участка чистой воды,– Тиландер отхлебнул и продолжил,– но уже стало холоднее, если задержимся на неделю, люди просто не будут успевать держать проход в море без льда.

– А что с поврежденной шхуной? Есть вариант ее подлатать до выхода в море?

– Исключено Макс, там работы на недели две, и нужен сухой док, а он сейчас весь в ледяных торосах.

– Жаль, мы могли бы взять больше людей, – вздохнув, начал отхлебывать чай, поданный Натой.

– Многие сами хотят остаться, Баск занимается списками, у него даже тысяча не набралась, – закончив чаепитие Тиландер блаженно улыбнулся,– наши корабли загружены по самую ватерлинию, а ведь на них еще нужно посадить пассажиров.

– Не пытайся меня напугать,– парировал своего адмирала,– корабли в пресной воде, в море плотность воды выше, не утонем.

– Это точно,– невозмутимо ответил Тиландер,– но нам еще много чего предстоит погрузить. Уильям не собирается оставлять ни единой железной или чугунной чушки, его металл забил уже проходы на палубах, а животные успели испоганить все трюмы.

Американец ушел через полчаса, заставив меня вновь усомниться в правильности принятого решения.

– Ты все делаешь правильно, нам не пережить вторую зиму,– Ната обняла меня сзади, щекоча ухо своим горячим дыханием. – Вспомни, как мы почти целый год провели в заключении, боясь высунуться наружу. Сколько людей и животных погибло, погибли все наши посевы и, если бы не твоя предусмотрительность насчет неприкосновенного запаса, мы остались бы без всех овощей и злаков.

С того разговора минуло ровно четыре дня – в назначенный мною день отплытия, корабли тронулись в путь. Остающиеся в Макселе Терс и Гуран, вместе с остальными Русами, провожали нас в порту. Баск передал мне все записи, он в последний момент не решился плыть с нами, предпочтя остаться в городе, где родился и вырос. По записям Баска, на пяти кораблях было девятьсот тринадцать человек, около пяти сотен изъявили желание остаться.

Четверо братьев Лутовых остались верны своей клятве – не колеблясь объявили, что следуют за мной. Вся моя старая команда в лице моих детей, друзей и гарема Санчо, также была на кораблях. Мне удалось связаться с Пансо, потомком своего приемного сына Санчо. Неадертальцы лучше переносили холод, но даже для них эти температуры были крайне смертельны. Панчо с остатком своих людей находился где-то в районе Гибралтара – мыслеообраз, переданный им показывал безжизненную землю с редкой оставшейся растительностью. Все мои попытки связаться с гигантом Данком, оказались безуспешны. Либо Данка не было в живых, либо он просто блокировал телепатическую связь.