Сара Адам: На лезвии ножа

Глава 1

Чикаго. Июнь 2001 года

Минуя католическую церковь на территории кладбища, по тропинке спешным шагом идет элегантно одетая женщина. На голове ее красуется шляпка с вуалью, прикрывающей верхнюю часть лица. Она держит за руку девочку пяти лет, а в другой руке у нее букет белых роз. Их путь лежит в сторону могил.

Мысли женщины находятся далеко от этого места, она думает о том, что сделала и чего не успела. Чувство вины стальными тисками сжимает сердце. Ее душа горит в агонии, не представляя, как дальше жить с тяжким грузом, терзаясь муками совести. Одна ее часть отказывается принимать происходящее, другая уговаривает взять себя в руки. Этого не могло произойти! Только не с их семьей! Почему Бог испытывает таким образом именно ее после всех пройденных испытаний?! За какие грехи?! Какая мать сможет пережить потерю собственного ребенка?

Она ругает себя за потерянные в глупых ссорах и обидах годы. Считает себя плохой матерью, раз не смогла воспитать дочь сильной. Значит, недостаточно любила свое чадо, слишком была строга и не понимала мыслей и чувства собственного ребенка.

Не смогла уберечь от роковой судьбы, не поддержала в трудный момент. Если бы поддержала, обняла, успокоила, все могло бы быть по-другому. Из-за гордыни не осталась рядом. Здесь некого винить, кроме самой себя.

Девочка с интересом вертит рыжей головкой и смотрит по сторонам: в таком месте она еще никогда не бывала. Ее пышное белое платьице колышется при ходьбе. Она еле поспевает за женщиной.

– Ба, а почему этот дом такой странный? —спрашивает малышка, показывая пальцем на интересующий ее объект.

– Это церковь.

– Ба, а что такое церковь? – Хлопая длинными ресницами, девочка с еще большим вниманием начинает разглядывать дом с интересным, на ее взгляд, названием.

– Я тебе потом расскажу, – тяжело вздыхая, безучастно отвечает женщина внучке.

На пару минут раздосадованная девочка замолкает и, надув губы, решает обидеться на бабушку за то, что та не хочет рассказывать сейчас. Почему взрослые все знают, но не хотят делиться?

Вокруг стоит звенящая тишина, слышен только стук каблуков и топот маленьких ножек. Солнце стоит в зените, ласковый июньский ветерок колышет ветви деревьев. Малышка замечает, что кроме них вокруг больше никого нет.

– Ба, а почему здесь нет людей? – Детское любопытство берет вверх над обидой.

– Есть, но мы их не видим, – тщательно подбирая слова, поясняет женщина, чтобы не пугать ребенка.

– Ты вре-е-ешь! Невидимых людей не бывает! – не унимается малышка, вертясь во все стороны, чтобы увидеть невидимок.

– Белла, прошу тебя, не вертись, – спокойным, но требовательным тоном обращается к ней бабушка, смотря сверху вниз. – Мы почти пришли.

– К кому?! – изумленно спрашивает малышка, округляя свои красивые глазки.

С комом в горле и раздирающей болью в груди, женщина ответила:

–К твоим маме и папе.

– Ура-а-а! – восторженно кричит Белла, вырывая свою ручку из взрослой ладони. – Мы к маме и папе идем! – Она мгновенно начинает прыгать на месте и хлопать в ладоши.

С минуту женщина молча, наблюдает за восторгом внучки. Организм истощен морально и физически, проводить воспитательную беседу нет сил. Единственная причина, по которой она цепляется за жизнь – маленькая беззащитная Белла. Смотря на этого счастливого рыжего ангела, в этот самый момент женщина дает себе слово быть сильной ради внучки, клянется уберечь ее от жестокого мира, который забрал родную кровиночку. С ней она не допустит тех же ошибок. Белла – ее путь к искуплению вины перед дочерью.

Протянув руку успокоившемуся ребенку, женщина продолжает идти уверенным шагом. Белла затаив дыхание предвкушает встречу с родителями. Как давно она их не видела! Как сильно соскучилась!

– Пришли. – Ступая по мягкому газону, они останавливаются у двух могил, расположенных поодаль остальных. Раскинувшиеся ветки дуба скрывают могилы от палящего солнца.

– Ба, я их не вижу! Ты опять шутишь?! – возмущается девочка.

Пятилетняя Белла еще не ходит в школу, поэтому не может прочесть надписи, выгравированные на надгробиях.

«Роберт Росс. Годы жизни 25.01.1961 – 17.05.2001. Вечная память. Ross Family»

«Луиза Росс Уотсон. Годы жизни 03.03.1969 – 20.05.2001. Ты всегда в наших сердцах»

Наши дни.

Тишину в операционной нарушает только звук монитора наркозно- дыхательного аппарата ИВЛ, отражающего жизненно важные показатели организма. У пациента диагностировали поликистоз в сочетании с почечной недостаточностью.

Мистер Паркер провел поистине удачную операцию по удалению почки. «Идеальная работа! – мысленно подмечаю. —Как и всегда!» Однако послеоперационные риски остаются. Завершающим этапом я подаю пинцет с тампоном доктору для обработки швов, после чего анестезиологи увозят пациента в реанимацию, а я принимаюсь собирать использованные инструменты в специальные боксы и отношу их в стерилизационную коллегам для обработки.

На сегодня моя смена окончена. Придя в помещение для медицинского персонала, наспех складываю в сумку хирургическую форму. Мышцы спины ноют от каждого движения, но я стараюсь не обращать внимания на боль. Усталость стала моим верным спутником с тех самых пор, как я встала на стезю медицины.

С наслаждением снимаю тугую резинку, физически ощущая, как болят корни волос, массирую кожу головы, с облегчением выдыхая. Эта смена была особенно трудной, одна только операция по стабилизации позвоночника длилась почти пять часов. Светодиодные лампы освещают пространство насыщенно-белым светом. Снимаю униформу и складываю, затем закрываю свой шкафчик на ключ, достав верхнюю одежду. Надеваю любимую плюшевую куртку, закидываю сумку на плечо и выхожу из помещения, прощаясь с коллегами, которые встречаются по пути.

Ассистируя уже несколько месяцев в клинике при университете, до сих пор не могу привыкнуть к тому, что я настоящий медик, а не просто студентка. Губы растягиваются в счастливой улыбке от ощущения собственной значимости. С самого детства, после гибели родителей, моей главной мечтой было помогать людям, спасать человеческие жизни.

Я грезила, стремилась к медицине всем сердцем. Бабушка отговаривала меня, предлагала поступить на архитектора в Иллинойский Университет Чикаго, продолжить то, что когда-то начала мама. Я не смогла. Не захотела повторять путь, где каждый уголок, каждая аудитория будет напоминать о трагедии, произошедшей в нашей семье, представлять, как когда-то тут училась моя мама. Общалась, дружила, веселилась…

– Уже уходишь, bella¹? – Практически у самого выхода хирургического отделения мне преграждает путь Итан. С самодовольным выражением лица он делает акцент на последнем слове. Меня передергивает от того, как пошло оно звучит в его устах.

Большую часть времени, в рабочие будни я стараюсь игнорировать его персону, пропуская мимо ушей гнусные реплики в свой адрес, и не потому, что не могу постоять за себя, просто не хочу опускаться до его уровня. Мы не поладили с первого дня, как я пришла ассистировать в этой клинике при университете, взяв небольшой перерыв в учебе. Это великолепная возможность для студентов старших курсов повысить свой профессиональный уровень. Итан тот тип людей, которые, выбрав себе жертву, будут мучать ее при любом удобном случае.

– Да, моя смена окончена. – Пытаюсь обойти, но Итан издевательски повторяет мои движения, блокируя проход. – Буду благодарна, если ты уйдешь с дороги.

Внутри начинает закипать раздражение; поражаюсь, как он дожил до тридцати лет, а ум на уровне подростка.

– Итан! – словно гром среди ясного неба, звучит грозный голос старшей медсестры. – В операционную!

Закатив глаза, он спешно удаляется, сделав недовольную гримасу. Я, в свою очередь, с благодарностью шлю воздушный поцелуй Мэл – своей спасительнице.

Двери лифта плавно открываются в холле первого этажа, и я взглядом нахожу нужного мне человека. Приятное тепло растекается волной по всему телу. Брайан стоит, небрежно опершись о стену и скрестив руки на груди. Его светлые волосы слегка растрепаны. С безразличным видом он листает, что-то в телефоне. В те дни, когда моя смена заканчивается ночью, Брайан провожает меня домой. С моим выходом на работу эти ночные прогулки стали для нас практически единственной возможностью проводить время вместе.

После смерти родителей бабушка забрала меня к себе. Брайан жил по соседству, так мы и познакомились, став неразлучными друзьями. Он героически защищал меня от мальчиков, а я, в свою очередь, ревновала его и не подпускала к нему других девочек. Улыбка непроизвольно появляется на моих губах при воспоминании о том беззаботном времени. С возрастом наша дружба переросла в нечто большее.

Заметив мое приближение, Брайан отталкивается от стены и идет мне навстречу, раскрывая руки для объятий. Серая куртка гармонирует с его глазами цвета морской волны.

– Привет, малышка, – ласково произносит он, заключая меня в крепкие объятия.

– Привет, – шепчу я, прижимаясь к его груди. Родной запах обволакивает меня и позволяет забыться в моменте. Брайан оставляет полный нежности поцелуй на моей щеке.