Я так и делал. Устраивался на всевозможные работы и подработки, чтобы скорее все стало хорошо. И говорил себе, что, мол, вот, смотрите, как я много работаю, а теперь дайте мне полежать на диване и выпить, ведь я заслужил отдых. Под «выпить» я имею в виду алкоголь, естественно. А так как рядом не было ориентира – человека, на которого можно равняться, я отталкивался только от своих желаний и мыслей. И стал считать такой отдых своей нормой.

Со временем мой алкогольный досуг все сильнее меня завлекал. В школе я пил немного, но до отключки. В академии напивался, но только в свободное время. С каждым днем мне все больше хотелось на тот самый диван к своим бутылкам. Почувствовать некоторое освобождение от этого вечного бега в колесе и мифическое ХОРОШО, о котором я мечтал. Я делал все, чтобы оно наступило как можно скорее. Изо всех сил к нему бежал.

И только отключаясь на том диване, я чувствовал другое, но хоть какое-то ХОРОШО. Быстрое хорошо, халявное хорошо, которое можно купить за небольшие деньги. Когда угодно, в любой день недели, в любом городе в любой стране.

Но в моем сознании присутствовал образ лучшего меня, и он отличался от того, кто просто лежит на диване. Я испытывал радость от жизненных побед. От премьеры спектакля, от создания дела, от того, что эта женщина со мной. Но всегда рядом с этими заслуженными радостями жизни шли этот дешевый кайф и халявное удовольствие.

Зачем мне что-то делать, если это же «счастье» можно получить быстрее и гораздо проще?

Постепенно жизненных побед становилось все меньше, а «быстрый кайф» требовался каждый день. Наступал вечер – значит, можно было отблагодарить себя за то, что я так много сделал за сегодняшний день. Да и вообще за то, что этот день закончился.

И так год за годом.

Какой совет я дал бы самому себе тогда? Что бы сказал тому мальчику?

Я бы сказал: «Тебе тяжело? Я тебя понимаю. Ты воспитываешь свой характер, стараешься быть сильным и берешься за любую работу, потому что хочешь лучшей жизни. Но пойми: алкоголь – это не друг, который спасет тебя. Он только навредит. И как бы ты ни сопротивлялся, исход будет один. Пересмотри свое отношение к работе. Хочешь ли ты остаться там, где ты есть сейчас? С чем связано твое раздражение? Не с тем ли, что ты употребляешь и принимаешь? Может, стоит остановиться? А потом сделать паузу в работе, если ничего не изменится?»

Но тот мальчик бы не воспринял просто слова. Ему нужна была поддержка и внутренняя опора. А с ними были большие проблемы.

Катализатор

Первым мощным ударом для меня стала смерть бабушки. Смерть? Я не знал, что так бывает. Точнее, я не понимал, что делать дальше, когда любимого человека больше нет рядом. Бабушка была для меня главной поддержкой. К ней я сбегал от пьяного отчима. Она меня воспитывала. Радовалась моим победам и достижениям. Ходила на спектакли. Я хотел ей доказать, что чего-то стою. Показать – вот, смотри, ты можешь мной гордиться. А тут смерть. В 64.

Это послужило катализатором. Реальная жизнь накрыла меня. Больница, морг, гроб, мать плачет, а я держусь. Почему-то казалось, что так нужно. Кто-то должен быть сильным. Я отказывался принимать действительность. Я не мог поверить, что все это происходит взаправду. Так быть не должно. Я хочу обратно. Туда, где было хорошо. Где все живы. Я должен был все исправить.

Но ничего не происходило. День сменял другой. А мне никто так и не объяснил, как жить дальше. Я оказался просто не готов к жизни. И запустил процесс ежедневного пьянства. Ведь герои фильмов, когда случалось что-то плохое, начинали пить и как-то выбирались из всего этого.

Я горевал с помощью алкоголя. Чем больше я пил, тем тяжелее мне становилось.

Я не понимал, почему эта боль внутри меня не утихает. Сколько нужно выпить, чтобы научиться жить?

Единственное, что удавалось сделать, – это напиваться до полной отключки, чтобы больше об этом не думать. В итоге я допивался до того, что не мог выйти из дома. А если и выходил, то мне казалось, что я не выключил газ и воду. И после бежал домой в страхе, что дом горит, а соседей заливает водой.

Я ждал, когда отпустит. Есть такой прием: спросить себя, что бы ты делал, если бы остался один на планете. Я помню, как тогда отвечал на этот вопрос: «Я бы собрал весь алкоголь в супермаркете и каждый день пил». Я представлял себе, что однажды этот день наступит и моих проблем не останется. «Буду только я и алкоголь. Никого рядом. Я один».

Я обратился к врачу. И тогда в 2013 году мне поставили диагноз.

Алкоголизм.

Хотя я как мог врал врачу и занижал показатели выпитого, даже так оказалась вторая стадия. Я, конечно же, не поверил. Вот мой отчим – алкоголик, да. Бродяги и бомжи у метро – да, они алкоголики. Я – нет.

Я даже сходил к психиатру. И мне наказали беречь нервную систему, больше отдыхать, бросить пить и вести активный образ жизни. Но я сделал все с точностью до наоборот: увеличил объемы, завязал с постоянной работой в театре и десять лет не признавал зависимость.

Спустя время хочу сказать себе, что я молодец. Смог вырваться. В какой-то момент я понял, что эта жизнь принадлежит мне и другой у меня не будет.

Но произошло это не сразу.

Отрицание

Этот десятилетний период трудно описать и выделить контрольные точки спада. Их было так много, что они слились в наклонную прямую. Что привело меня к осознанию? Ничего. Ни одно событие, случившееся по пьяни, не приводило к осознанию проблемы. Наоборот.

Жизнь рушилась, а я искал внешние причины этому и не обращал внимания на себя. Искал виноватых и выстраивал оборонительный заслон. Что поделать? Жизнь такая. А алкоголь – мой супергеройский костюм. Анестезия сознания и подсознания. Выпил – и ты счастлив.

После того как мне удалось вырваться и больше не жить с отчимом, не слышать каждую ночь его пьяные громкие бредни, я начал строить собственную жизнь с алкоголем. Убедил себя в том, что я не алкоголик. Это уничижительное слово, которым называют вот этих пьяниц у метро. Я же не такой. Этим словом оскорбляют каких-нибудь попрошаек-забулдыг, которые просят мелочь, когда ты под руку идешь с девушкой. Это мой отчим, который напивается и спускает зарплату. Это соседи, которые каждый вечер пьют и не могут удержаться на одной работе. Это бомжи, которые просят тебя переночевать в подъезде поздней ночью и клянутся, что после них все останется чисто. Это мужики в 6:30 утра, выпивающие в рюмочной «на грудь!».

Я же не такой. Я много работаю. А выпиваю потому, что так отдыхаю. У меня просто свободный вечер – значит, могу выпить.

Могу с кем-то. Могу один. Лучше одному. Тогда меня никто не будет контролировать, я смогу пить сколько захочу. Я же себя контролирую. Да, бывает, я ничего не помню с утра, но это со всеми случается. Да, бывает, мне хочется выпить с утра, и я пью, но ведь это никому не мешает. Я всегда могу остановиться. Когда захочу, когда будет надо.

Однажды я проходил тест «АЛКОГОЛИК я или нет», и там был вопрос: «Мешает ли алкоголь вашей работе?» Сначала я ответил, что нет. Ведь я всегда контролировал употребление. Но потом вспомнил, как однажды вызвал скорую, потому что мне показалось, будто сердце слишком сильно стучит. Приехал врач. Провел осмотр и спросил:

– Пили вчера?

Я удивился: как он узнал?

– Да.

– У вас похмелье. Полежите – пройдет. Можно еще один вопрос?

– Да.

– Вы работаете в отеле?

– С чего вы взяли? – с удивлением спросил я.

– А у вас звоночки на книжных полках стоят.

– Вы почитайте, что на них написано.

Врач подходит ближе к звоночкам и читает: «НАЛИВАЙ».

Смеемся. Занавес.

Еще один вопрос в тесте был «Пропивали ли вы вещи?». Я всегда отвечал, что нет. Но как-то раз вспомнил, как отнес в ломбард обручальное кольцо, которое с момента развода с женой пылилось на сине-сером свидетельстве. Получил за него 3000 рублей, квитанцию тут же порвал и выбросил, а деньги обменял на алкоголь. А потом спустя пару дней отыскал антикварный томик Ибсена и отнес его туда же. Деньги тоже пропил.

Мне казалось, что я совершаю какие-то крутые поступки. Что так я справляюсь с невзгодами, которые выпали на мою долю.

«Неужели ты не замечал противоречий? – спрашивали меня почти на каждом интервью. – Вот отчим твой пьет, и ты считаешь его алкоголиком, и ты пьешь, но не признаешь проблему. Неужели видишь разницу?»

Видел. Точнее, оправдывал себя так: он пьет потому, что он плохой, я пью потому, что я хороший. Я другой. Я не такой, как все. Мои страдания уникальны. И пью я тоже как никто другой. У меня даже были принципы и слова, которыми я защищал свое пьянство и которые чуть не привели меня к смерти. Вот несколько из них:

После первой не закусывают

Уверен, объяснять не стоит. Это выражение в компании подчеркивало, что ты мужик. Что у тебя есть выдержка. Ты можешь сразу выпить. Если мог так делать, то заслуживал авторитет и одобрение.

Первый бокал пьем залпом

Этот номер приводил всех присутствующих в восторг. Вот это да! Он выпил первый бокал шампанского, вина или кружку пива залпом.

Покупай больше, чем выпил в прошлый раз

Чтобы лишний раз не бегать, ведь ты знаешь, что алкоголь имеет свойство быстро заканчиваться, – возьми больше. Это в очередной раз подчеркнет твою дальновидность и смекалистость.

Алкоголю друзья не нужны

Этот принцип я вывел, когда от смешения алкоголя с чем-то другим у меня стали происходить панические атаки. И я принял решение, что алкоголь легален и доступен, поэтому не буду нарушать закон, приобретая что-то запрещенное. Плюс как снять действие алкогольного опьянения я понимал: ложишься спать, а наутро начинаешь все заново.

Имей резерв

Командир без резерва – пассивный наблюдатель надвигающейся катастрофы. Всегда имей для себя заначку – маленький шкалик, чтобы самостоятельно догнаться, иначе последует эмоциональный вакуум и начнется паника.

Вариаций этих алкогольных принципов десятки. Уверен, каждый с ними сталкивался и, может быть, даже до сих пор их придерживается.

Так вот, что бы я сказал самому себе тогда?

«Помнишь, как ты не мог понять, почему успешные люди не пьют, занимаются спортом, читают книги, чем-то увлекаются? Занимаются собой, одним словом. И ты думал, что они просто какие-то другие. У них лучше стартовые позиции, у них есть деньги. Эти ложные установки с алкоголем тебе навязали, и ты попытался применять их к жизни, но они ни к чему хорошему не привели. Ты чувствовал, что принципы должны быть другими, но игнорировал эти чувства. Меня не было рядом, но теперь ты видишь это сам. Ты ощущал это смутно, и тогда просто некому было сказать тебе, КАК ПРАВИЛЬНО. Ты молодец, что понял это самостоятельно».

Но сейчас нужно окунуться в воспоминания и достать момент, который поменял мою жизнь. Момент, когда я смог.

Признание проблемы

Мне потребовалось десять лет для осознания, что проблема именно во мне. Я не знаю, как так вышло, но именно после признания своей слабости я понял, что алкоголь никак не помогает мне в решении проблем. Не помогает мне радоваться. Наоборот, я довольно быстро становлюсь агрессивным, раздражительным и неуправляемым.

Я так легко признал проблему своего отчима. Твердил матери: «Смотри, он же алкоголик». Это ведь очевидно. Но не для него. И для него нормально так жить.

Я тоже считал нормальным пить до полной отключки. Пить запоями. Пропивать вещи. Драться. Терять работу. Обижать близких. Защитой был еще один принцип: «Это моя жизнь, я живу как хочу. Отстаньте от меня. Что вы лезете?»

Признать проблему у самого себя невероятно сложно. Окружающие могут тыкать, говорить завязывать, но в качестве защитной реакции выступают очень сложные механизмы отрицания.

У меня этот механизм: «А ВЫ?»

А вы что, не пьете? А у вас что, нет проблем? Посмотрите не себя. Не лезьте в мою жизнь, я же в вашу не лезу.

Вот тут-то и зарыт корень проблемы. Мне зависимому казалось, что я не такой, как все. Я жил в некоем выдуманном мире, в некотором пузыре. Мне казалось, что я никаким образом не мешаю людям жить. Пусть и они мне не мешают.