Елена Булганова: Не убивайте мою собаку!

Посвящается моим незрячим друзьям, отважным ребятам Луизе и Максиму

© Булганова Е., 2025

© «Центрполиграф», 2025

29 мая, ночь

Санька почти уронила кактус. Сдвинула его мордой на самый край подоконника, и теперь керамическое кашпо наполовину нависало над полом, скрипело и повизгивало, словно в страхе взывало о спасении. Иван уже минуту как проснулся, но пока не готов был шевельнуть даже кончиком пальца. Наблюдал за происходящим сквозь щелочки век и вяло размышлял: так ли уж кактус ему дорог, чтобы ради него встать среди ночи с постели? Потом вспомнил, как этот кактус любила мама, каждую весну ждала, когда же он выкинет из своего бока оранжевый с нежно-желтой сердцевиной цветок. Пришлось вступить в переговоры:

– Санюха, ты что творишь? За окном ночь, а ты безобразничаешь! Вот я обещал тебе утром прогулку в лесу, а теперь не пойду, потому что буду сонный и сердитый. Понимаешь ты это?

Санька очень выразительно глянула сперва на него, потом повернула голову к светлеющему прямоугольнику окна, вздохнула сокрушенно. Словно не могла поверить, что обожаемый хозяин оказался лгуном и сейчас откровенно морочит ей голову.

– Хочешь сказать, что на улице светло? Так это белые ночи, Сань, обычное в наших широтах дело. Ты их прежде не видела, а теперь привыкай. Чем в окно глядеть, научилась бы во времени разбираться. Ты на будильник посмотри: еще и четырех нет.

На круглый с кривыми ножками будильник собака метнула презрительный взгляд: его она не любила. Хозяин вечно кивал на эту круглую штуку, когда в чем-то ей отказывал. Совершенно бесполезная в хозяйстве вещь, жаль, стоит высоко на полке. А насчет белых ночей Санька в самом деле ничего не знала – они случились впервые в ее жизни. Повесила голову и жалобно заскулила от всех этих непонятных вещей.

Иван закрыл глаза, собираясь снова заснуть. Но неожиданно вспомнил другую ночь ранней осени – ночь, когда нашел Саньку. Тогда она тоже плакала, скулила из последних силенок, потому что была голодна и почти окоченела на влажном ветру. Какой-то изверг вынес месячного щенка на подъездную дорогу к городской больнице, где проносятся на полном ходу машины скорой помощи, и было просто чудо, что бедолагу до сих пор не раздавили: крохотный желтовато-белый ретривер сливался с асфальтом. Едва ли малыш выполз сюда сам: до ближайших домов далековато. Иван разбираться не стал, завернул мокрого и трясущегося щенка в свою куртку, понес домой…

– Слушай, а давай так, – продолжил он переговоры уже в положении сидя. Умница Санька тут же задвинула кактус носом на место и перекочевала к ногам хозяина, положила улыбчивую морду ему на колени. – Мы прямо сейчас выйдем на прогулку, сделаем ма-аленький кружок по лесопарку – и сразу назад. Дома перекусим и ляжем досыпать. А утром я просплю на час дольше и ты не станешь меня будить, уговор?

Сандра выглядела счастливой и на все согласной, мохнатый хвост превратился в пропеллер. А Ивана теперь и самого тянуло на улицу. В самом деле, такое чудо эти белые ночи, люди из других стран едут в Питер, гуляют, плавают по рекам, любуются на разведенные мосты. А он, коренной житель Ленобласти, спит каждую такую ночь сурком, еще и недоволен – свет, видите ли, раздражает. Разве не здорово прогуляться по лесу среди ночи, до жары, которая в этом году обрушилась на их регион в двадцатых числах мая?

Плюс еще в том, что многочисленные хвостатые приятели Саньки сейчас дрыхнут на своих подстилках, а значит, не придется бегать, следить в оба глаза, вытаскивать из дружеской кучи-малы. И при этом психовать, что опаздывает на работу. Минус: утром питомица тоже сообразит, что шанс пообщаться с друзьями упущен…

Ну и ладно, он все равно уже встал. В два счета собрался, накинул поверх футболки ветровку – в приоткрытое окно сочился свежий ночной ветер. Надел на Сандру любезно принесенный ею ошейник, сунул в карман поводок. И следом за счастливой питомицей покинул свою квартиру.

Заповедный лесопарк начинался сразу за объездной дорогой. Лес Санька обожала, но, хоть и был он в десяти минутах ходьбы, Иван по утрам удаляться от дома не любил. Уж лучше отслеживать свою питомицу с совочком и пакетиком наготове, чем рыскать по лесу, если ей взбредет в голову поиграть в прятки. Сандра была послушной собакой, но еще слишком юной, не знающей страха, воспринимавшей весь мир как доброе и веселое приключение. Вот и сейчас не застыла перед проезжей частью, как он учил, а промахнула ее на одном дыхании, скрылась за деревьями. Конечно, машин и в помине не было, но сердце хозяина на миг ухнуло вниз. Сколько же всего нужно держать в голове, если завел на эту голову домашнего питомца! Он отметил для себя, что на обратном пути заранее возьмет Сандру на поводок, еще раз отработает правильный переход.

В лесу было отлично, в меру свежо, ветер рассеял комаров. И пахло грибами, хотя для них, пожалуй, рановато. А еще сырой землей, остывающими сосновыми стволами, хвоей и слегка гнильцой. Иван шагал по хорошо утоптанным дорожкам, контролировал взглядом мелькавший между елками светлый силуэт, вспоминал прошлое. Сколько с этим лесом связано! Лучше всего запомнились походы с родителями по грибы, когда его, дошкольника, будили на рассвете, а до леса доставляли хнычущим на отцовских руках. Но потом он втягивался, искал, ползал по траве, до невозможности гордился каждым найденным грибом. Предпочитал мухоморы, они ведь такие красивые! И знал, что в рюкзаке на отцовских плечах лежит все для пикника, что скоро они разобьют стоянку у озера, будут есть самые вкусные на свете бутерброды, кругляшки омлета, пить ароматный настоявшийся чай из термоса… Привычно заныло в груди от тоски, что невозможно нырнуть в прошлое хоть на десять минут.

Где-то далеко в стороне весело залаяла Санька. И вдруг сразу после этого тявкнула пару раз испуганно и жалобно. Иван тут же громко позвал ее, разволновался и перевел дух, лишь когда собака вынырнула из-за огромной сосны со спиралью дятловой кормежки на стволе. Подбежала, прижалась к ноге, глянула на хозяина обиженным взглядом. Заскулила, словно рассказывала о чем-то ужасном, что с ней только что произошло.

– Что, Сань, опять на ежика охотилась? – Иван сел на корточки, осмотрел первым делом морду. Ну так и есть, микроскопическая капелька крови на самом кончике носа – еж явно не оценил ее игривого настроя. Нос Иван обтер, подул на него, потом на всякий случай взял пострадавшую на поводок. Ждал протестов, но Санька отнеслась к ограничению свободы на удивление спокойно, потрусила рядом с ним по дорожке.

Они вышли к Пятачку – так называлась большая поляна, от которой расходились в разные стороны пять троп разной ширины и степени утоптанности. Самая широкая вела в город, там через дорогу, стиснутый многоэтажками, находился крохотный магазин с красной крышей и деревянным резным крылечком. Иван про себя называл его пряничный домик. Магазинчик работал круглосуточно, под утро прямо в нем выпекали мясные пирожки и круассаны из слоеного теста, аромат еще долго витал по всему району. Эти пирожки, купленные в достаточном количестве, могли бы здорово выручать его по утрам, но была причина, почему Иван в последнее время обходил магазин стороной. Не собирался туда и сейчас, но восхитительный запах уловила Сандра, затявкала, заскулила. Будто ни о чем так не мечтала в жизни, как о теплом пирожке. И хозяин снова не сумел ей отказать.

Пока шагали по аллее, он прикинул, что, пожалуй, не станет привязывать Саньку у магазина, это чревато. В последний раз она едва не разрушила деревянное перильце, а уж шум подняла на весь район. Сейчас ночь, ее звонкий лай наверняка перебудит многоквартирники. У пересечения с трассой он свернул в лес на знакомую еще с детства круглую полянку. Прежде посреди нее торчал пень, в грибной сезон густо покрытый опятами. Мама забирала его из детского сада, по пути они сворачивали в лес и в четыре руки набирали грибов для жарехи. Грибники сюда не заглядывали, слишком близко к городу, хоть полянку и отделяла от дороги густая стена старых елей и можжевеловых кустов.

Санька заартачилась, поняв замысел хозяина, посмотрела жалобно, моля взглядом не оставлять ее одну. Иван только отмахнулся:

– Ой, да ладно тебе, сама же будешь рада! Это только на пять минут, обещаю. Зато потом, Сань, шанежки с мясом! Слоенки с курочкой! Беляши, м-м-м!

Собака клацнула зубами и шумно вздохнула, давая понять, что сдается. Иван старательно привязал к голому стволу ели поводок, закрепил фиксатором. Собака с видимым удовольствием завалилась боком на изумрудную траву, почти растворилась на ней в жемчужном свете ночи. Иван побежал к пряничному домику – с тяжелым сердцем, но не из-за Сандры.

Он вошел, звякнул над дверями колокольчик, и немедленно из-за боковой завешенной шторкой двери показалась продавщица Иришка, как ее все тут называли. Круглоглазая и курносая, девушка не была красива, но в миловидности ей было не отказать. А сейчас, перетянутая фартуком, с горящим от жара лицом и блестящими глазами, показалась почти красавицей. Хотя Иван до последнего надеялся, что сегодня ночью окажется не ее смена.

– Ой, Ванечка, привет! – ахнула Иришка, приятный румянец враз превратился в багровые пятна наподобие ожога, и не только на щеках, но и на лбу, на подбородке.

– Ты, Иришка, значит, и выпечкой сама занимаешься? – спросил Иван рассеянно.

– Только я и занимаюсь, – просияла девушка. – Ну, в смысле, у меня лучше всех она выходит. Как хорошо, что ты зашел, как раз первая партия готова.

* * *

Пугливая хрупкая девушка нравилась Ивану, поначалу он даже искал повод лишний раз заглянуть в магазин. Хорошие тогда у них с Санькой были времена – жили на одной вкуснейшей выпечке. Однажды на подходе к магазину он увидел Иришку, она шла ему навстречу без привычного зеленого фартука поверх футболки, в куртке и надвинутой по самые брови серой шапочке. И как-то так получилось, что они сперва побродили по лесопарку, а потом посидели в кафе на главной пешеходной улице города. Иван не на шутку волновался и уже подумывал: а что ответит Иришка, если пригласить ее к себе? А Сандра как отреагирует, он ведь прежде гостей не водил. Нет, лучше спросить телефон и договориться о новой встрече.

Иришка только что заливисто хохотала (он рассказывал о посетителях своего магазина и даже сам не подозревал, что его истории так забавны), но вдруг как-то потухла, съежилась, глаза наполнились слезами. Иван перепугался, взял ее за руку, спросил:

– Да что с тобой?

Девушка помотала головой, выдавила улыбку, шмыгнула носом. Потом сказала:

– Все хорошо.

– Но я же вижу, не слепой.

– Это трудно объяснить. Просто мне сейчас очень хорошо тут, с тобой, – сбивчиво стала объяснять Иришка. – И я сразу начинаю думать, что за эти минуты у меня обязательно что-то отнимется…

– Чего отнимется? – вконец растерялся Иван.

– Ну, ты знаешь, в Библии сказано, что имеющему приложится, а у неимущего отнимется. Так вот, я неимущая, Вань. У меня ничего и никого нет. За любую радость или успех мне приходится чем-то платить. Если бы ты знал мою жизнь…

– Ну, расскажи, – предложил он без всякого энтузиазма в голосе.

Она поняла это, вскочила, убежала в туалет. Иван тоже едва справился с желанием немедленно сделать ноги, начал в спешке высматривать официанта, чтобы расплатиться. Но не успел, вернулась Иришка, как будто совсем спокойная. И снова он что-то рассказывал, и снова она громко хохотала. Потом он проводил ее до пряничного домика – позвонила Иришкина сменщица, попросила ее зачем-то вернуться. Но телефон не спросил и о новом свидании не договорился, а магазинчик с тех пор обходил по большой дуге. Ему хватало собственных горестей.

* * *

– А что, ты одна тут целую ночь? – спросил Иван, не найдя другой темы для светской беседы. – Без охраны? Опасно же.