– Господи, сколько людей. Мне срочно нужно выпить, – говорит Ростик.

– И мне, – смеюсь.

– Что тебе принести?

– Шампанское. Сегодня – только шампанское!

Ростислав отходит к барной стойке, а я нахожу администратора и прошу показать мне Давида Сергеевича. Администратор указывает на балкон, где расположено место для курения. Подойти, представиться, пожать руку, попросить уделить немного времени.

Пять минут.

Да, пяти минут должно хватить, чтобы понять, что из себя представляет человек и какие у него намерения в отношении берега. Ростик теряется где-то в районе бара, я медлю еще минуту. В этот момент балконная дверь открывается, и в ресторан возвращаются курильщики.

– Скажите, пожалуйста, который, – прошу администратора.

Он кивает.

Первый человек, второй, третий… Гости громко смеются над какой-то общей шуткой. Богатые, пьяные, раскованные бизнесмены. Мне становится не по себе от мысли, что придется сотрудничать с кем-то из них.

В зал заходит эффектная женщина в длинном черном платье. Ее бережно пропускает вперед мужчина в безукоризненном костюме. Он отличается от тех, что зашли до него, как минимум высоким ростом и отсутствием лишнего веса. Лет тридцать пять на вид. Смуглый, волосы собраны назад, аккуратная борода. Его внешность – триггер. Похож, очень.

Но я к этому готова.

Шрама нет. Это самое главное.

А потом мужчина улыбается реплике своей спутницы, и меня током прошибает. Снова и снова. При каждом его движении.

– Это он, – говорит администратор, и я качаю головой.

Администратор уточняет:

– Давид Сергеевич и его невеста.

«Шрама нет», – повторяю я себе.

– Спасибо.

Достаю из сумки четки, до боли сжимаю между пальцами.

Спокойно, Рада, еще один приступ нам ни к чему. Не здесь. Не сейчас.

Это не может быть он.

Давид Сергеевич что-то говорит своей невесте, и видно, как при этом слегка кривится его нижняя губа. Совсем чуть-чуть, словно ей что-то мешает двигаться свободно. Мало кто это заметил бы, кроме сумасшедшей, которая пялится во все глаза.

Мне надо выпить успокоительное. Или просто выпить.

Так не годится.

Алтая нет. Все.

ВСЕ!!!

А в этом городе и призраков его быть не должно, он никогда не любил столицу.

Давид Сергеевич поворачивается, и наши глаза встречаются.

Мир останавливается.

Мое застывшее сердце – в крошку, его осколки по венам изнутри царапают. В висках рев моря.

Давид Сергеевич, не отводя взгляда, снова улыбается. Теперь лично мне.

Четки в руках лопаются, и бусины рассыпаются по полу.

А я умираю на месте.

Глава 6

Меня будто медленно сводят с ума. Зачем? Боже. Это бесчеловечно…

Волосы из-за шока поднимаются дыбом, и я сжимаюсь от внезапного холода. Официанты кидаются собирать бусины с пола, надо бы им помочь… Дай бог, чтобы никто не поскользнулся, опасное дело. Гости смотрят на меня, естественно. Думают, наверное, приехала колхозница с Кубани, в руках себя держать не может.

Пусть кто-то попробует остроумно пошутить вслух. Я уже на грани. Если потребуется, и скандал устрою – мы на юге не стесняемся говорить прямо.

Неловко улыбаюсь, чувствуя, что Северянин тоже смотрит неотрывно. Ему просто интересно, как и всем тут. Кто такая, откуда взялась?

Он умер. Мой хороший человек, мой Адам, мой самый красивый. И пусть кто-то заикнется, что это было не так. Пусть кто-то попробует проехаться по его внешности!..

Боже, помоги. У меня просто крыша едет. Как похож.

Может, я, как и герой фильма с Ди Каприо^[1], уже давно спятила и все это лишь в моей голове происходит?

Собравшись с духом, поднимаю глаза. Северянин ставит бокал на комод, приседает и подбирает с пола несколько бусин, перебирает между пальцами.

Чтоб мне не жить. Эти пальцы я узнаю в любой ситуации.

Боже. Сама хоть и ищу его взглядом в толпе постоянно, в глубине души знаю: мой Адам никогда бы так не поступил со мной.

Инсценировать свою смерть в наше время невозможно. Но, даже если бы был способ, Адам бы не пошел на это. Не сбежал бы с полутора миллиардами, пока я его оплакивала. Не жил бы припеваючи, зная, как я тут с ума схожу от горя и одиночества, стараясь, будто взрослая, позаботиться о наших близнецах. Ему ведь ничего не угрожало.

Он завершил контракт с черепахами и был полностью свободен.

Исса поднял все документы, провел масштабное расследование. Мы пытались найти виновного, того, с кем был конфликт, кто пошел бы на убийство Адама. Да такое наглое, бессовестное, открытое убийство! Во время поисков пострадали люди, Савелий в какой-то момент сам чуть умом не тронулся.

Мы так по Адаму скучаем. Столько месяцев как в тумане.

Этот Северянин – воплощение успешного бизнесмена. Ухоженный, уверенный, будто сошедший с обложки журнала. Люди, которые предали любимых, так себя не ведут.

Едва уловимым движением он кладет бусины в карман брюк, и меня словно парализует. Я не могу найти его поступку логическое объяснение и, не в силах справиться с новыми отголосками безумия, стремительно выхожу на балкон.

Еще бы минута… Пара мгновений, и я бы подошла к Северянину с вопросом, после чего вновь стала всеобщим посмешищем.

Похоже, я действительно теряю рассудок. Слезы жгут глаза, нос щиплет. Я быстро тру его и сжимаю виски. До боли сжимаю.

Адам, мой хороший, я любила тебя всей душой, любила так, как никогда никого не полюблю. Иногда думаю, что я выжила только ради наших детей, и я знаю, что ты за мной присматриваешь с неба. Что ты пусть не рядом, но навсегда в моем сердце.

На плечи падает пиджак. Я резко оборачиваюсь и вижу взволнованного Ростислава.

– Ты с ума сошла? – говорит он, имея в виду, что выскочила на улицу без одежды.

И я киваю.

– Кажется, да, – улыбаюсь натянуто. – Тебя долго не было, я случайно порвала четки, и все на меня посмотрели. Стыд и срам.

Я прижимаюсь к его груди – теплой, родной. К груди живого человека, настоящего, дышащего. Не призрака, чье присутствие лишь кровь холодит и вгоняет в отчаяние.

Хватит с меня призраков.

– Ты просто устала. Поехали домой, а? Оставим этого инвестора с его планами и амбициями. Попробуем еще раз позже. Погоди, это что у тебя?

Ростислав поднимает мою ладонь, и я тут же ощущаю пульсацию раны – порезалась ниткой, видимо. Крови немного, но она все же стекает несколькими каплями.

– Ну вот, – вздыхаю. – Прости, я растяпа.

– Пойдем поищем медкабинет.

– Они подумают, что я странная.

– Ну и пусть думают.

Нехотя отрываюсь от мужа, и мы возвращаемся в зал. Находим администратора, а потом и медкабинет, где мне обрабатывают рану перекисью и перевязывают бинтом. Боль усиливается по нарастающей. Это ж сколько в моей крови было адреналина, что я не сразу ее почувствовала?

Что-то не то. У меня дети, так страшно за них, что обещаю себе обратиться к психиатру. Возможно, какие-то таблетки мне помогут.

Дверь в медкабинет открывается, мы оборачиваемся и видим Северянина. Он на мгновение застывает, я отвожу глаза, чтобы не усугублять подступающее безумие.

– Добрый вечер. У вас все в порядке? Может быть, нужна помощь? – говорит Давид Сергеевич голосом Адама, но без малейшего южного акцента, к которому я привыкла настолько, что уже и не замечала. – Я могу вызвать скорую или попросить водителя отвезти в больницу.

Чистейший русский язык. Другие интонации. Чуть более резкое произношение.

– Рада, ты как? Может, доедем до больницы? – спрашивает муж.

– Зачем? Кровь остановили, болит несильно. Потерплю.

– Уверена?

– Да брось, бывало и хуже.

Ростислав задерживает взгляд на мне, будто читая мысли, затем поворачивается к Северянину. Первым протягивает руку.

– Ростислав Чернов. А это моя жена, Рада Филатова.

– Давид Литвинов. – Северянин отвечает на рукопожатие. Цвет его глаз – карий. – Официанты собрали бусины. Позвольте, я восстановлю четки и пришлю вам. Мне показалось… – он пожимает плечами, будто мешкая, – они вам дороги.

Моргаю пару раз.

Ни намека на южный акцент. Успокойся, психичка.

Литвинов списал мой ужас на огорчение из-за четок. Они и правда дороги мне как воспоминание о призраке. Беру себя в руки и произношу с улыбкой:

– Спасибо, будет очень любезно с вашей стороны.

Наши глаза снова встречаются, и в его – как будто мелькает тень.

– Рада Филатова, – повторяет он, словно смакуя слова. – Знакомое имя.

– Мы вообще-то приехали на этот форум ради встречи с вами, – говорит Ростислав запросто. Как обычно уверенно и спокойно. – Моя жена владеет отелем «Залив Свободы» на лимане, ваш менеджер несколько раз связывался с ней по поводу продажи.

– Точно. Я планирую расширить свой бизнес и интересуюсь всеми вариантами.

– Немного? – переспрашиваю. – Да вы скупили половину побережья!

– Это пока, – замечает Северянин со смешком. – В планах все побережье.

Вот как.

– Получается, у меня нет выбора? – пожимаю плечами я с вежливой улыбкой.

– Я не могу сказать раненой женщине, что у нее нет выбора, – парирует он, и я вспыхиваю от неловкости.

– Этот отель что-то вроде семейного наследия, – поясняет Ростислав, – Рада не может отдать его незнакомому человеку. Возможно, сейчас вы не поймете, но это важно.

– Почему же не пойму? У меня тоже есть небольшая сеть отелей у моря, пусть и холодного, – с улыбкой отвечает Литвинов. – И мое отношение к ним абсолютно такое же.

Небольшая сеть отелей. Да он скромник, однако.

– Прекрасно, – произношу я. – Было бы крайне нежелательно, чтобы мой уютный уголок превратился в очередной шаблонный комплекс уровня три звезды.

– Почему бы вам не приехать ко мне на север на несколько дней? Посмотрите все своими глазами, оцените, а уже потом примете решение, – предлагает Северянин, доставая визитку и протягивая ее Ростиславу. – Разумеется, все бесплатно. Я предельно серьезно отношусь к бизнесу.

Дверь открывается, и в кабинет заглядывает девушка, его спутница.

– Венера, я уже иду, – откликается он тепло. – У нас тут небольшой деловой разговор.

– Здравствуйте, – говорит Венера. – Извините, а можно вопрос не в тему? В каком отеле вы остановились? Он хороший? – Она сдвигает брови домиком. – У нас с гостиницей полный хаос.

Глава 7

– Все-таки хочешь переехать? – слегка улыбается Северянин. – Серьезно?

– Я не могу там спать! – Венера бросает быстрый взгляд на нас, словно проверяя, не сочли ли мы ее слова капризом. – Стены картонные, слышен каждый шаг соседей. Я к такому не привыкла.

Ростислав называет наш отель, отмечает, что тот вполне приличный и находится недалеко. Венера обещает посмотреть отзывы, благодарит за знакомство и выходит в коридор. Вслед за ней прощается и Давид Сергеевич.

Когда он идет к двери, я жадно разглядываю фигуру. Все не так. Не те плечи, не та тяжесть в движениях. Северянин не убивал и не убивался на ринге. Обычный такой бизнесмен, который, полагаю, трижды в неделю поднимает железки в зале под надзором персонального тренера.

– Ну что, – тянет Ростислав, едва мы остаемся одни, – вроде бы все прошло неплохо. Он подает мне руку и помогает подняться. – Не считая того, что этот Давид пытался с тобой флиртовать.

– А. Что? – Я улыбаюсь, когда доходит смысл услышанного. – Ты шутишь?

– «Я не могу сказать раненой женщине, что у нее нет выбора». – Ростислав закатывает глаза. – Черт, ну хоть бы кто-то свечи зажег и на скрипке заиграл для атмосферы! – Он оглядывается.

Смеюсь! И правда, прозвучало странно.

Увидев, что я повеселела, Ростик продолжает накидывать: