Миртл Рид: Лаванда и старинные кружева

Myrtle Reed

Lavender and Old Lace

Перевод с английского Екатерины Каштановой

Литературная редактура Марины Стрепетовой

© Каштанова Е., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

I. Свет в окне

Ветхая коляска неспешно ползла вверх по склону холма. Единственная пассажирка, занимавшая почетное место на заднем сиденье, с интересом обводила взглядом окрестности. Кучер этой древней повозки – нескладный юноша лет двадцати пяти, с острыми коленками, крупными покрасневшими ладонями, резко выступающими скулами и густой шевелюрой рыжеватого оттенка – несмотря на внешность, создавал вполне приятное впечатление. Он явно отличался честностью и относился ко всем с заметным дружелюбием.

– Вам удобно, мисс? – заботливо поинтересовался он.

– Очень удобно. Благодарю, – последовал тихий ответ.

Заставив почтенных скакунов перейти на аллюр, скорость которого не превышала пары миль в час, кучер развернулся боком:

– Надолго в наши края, мисс?

– Думаю, на все лето.

– Серьезно?

Молодая женщина отрешенно улыбнулась, но Джо, ободренный, воспринял это как приглашение продолжить разговор, мысленно убеждая себя, что городские вдали от дома становятся жутко застенчивыми. Снова цыкнув на беспечных лошадей, он передвинул во рту табак, подыскивая новую тему, и вдруг его озарило.

– Вы же племянница мисс Хэтэуэй, верно? Приехали пожить в ее доме, пока она ищет себе кавалеров в чужих краях?

– Да, я ее племянница. Никогда здесь прежде не бывала. Где она живет?

– Тут, поблизости.

Взмахнув видавшей виды удочкой, служившей ему хлыстом, кучер указал на маленький белый дом на вершине холма. Пассажирка, выпрямившись на сиденье, больше не стала задавать вопросов, и, поразмыслив, он пришел к выводу, что зря позволил себе такое замечание в адрес мисс Хэтэуэй.

Заскрипели изношенные колеса, но, к счастью, катастрофы, которую подспудно ожидала мисс Торн, удалось избежать. Обладая богатым воображением, она уже представила себе момент крушения; словно на фотографии, мысленно увидела, как внезапно устремилась к земле в сопровождении собственного чемодана, новая шляпка слетела с головы, а сшитый на заказ наряд, предмет ее гордости, безнадежно испачкался о гравий. Наверное, в результате падения она неизбежно вывихнула бы лодыжку, но не ощутила боли ввиду благодатной неспособности воображения воплотить в жизнь реальную травму.

Вдруг одна из лошадей испуганно фыркнула. Коляска резко остановилась. Мгновенно приготовившись к худшему, Рут схватила чемодан и зонтик.

– Не пугайтесь, мисс, – мягко успокоил ее Джо, – это всего лишь кролик. Мамуля никак к ним не привыкнет. – Он указал на одну из лошадей – высокую тощую кобылу с торчащими ребрами и суставами, чья грубая белая шерсть от непогоды окрасилась в серый цвет. – Тише, Мамуля. Все нормально.

Мамуля пытливо огляделась по сторонам, подняв вверх одно ухо и склонив в сторону другое. Один ее глаз частично скрывала катаракта, но в другом таился мир знаний и пороков, смягченный присущей даме сдержанностью.

– Поехали, Мамуля!

Рут рассмеялась. Лошадь тем временем двинулась дальше, семеня вперед по-девичьи скромными шажками.

– А вторую как зовут? – полюбопытствовала мисс Торн.

– Это жеребец, Альфред. Сын Мамули.

Мисс Торн попыталась скрыть удивление, и Джо с радостью отметил, что она несколько оттаяла.

– Я время от времени меняю им клички для разнообразия, – пояснил он, – но уже успел перебрать все известные мне имена.

Дорога лениво вилась вверх. Слева росли деревья, лишь одно или два из которых отбрасывали тени на сам холм. Когда они почти достигли вершины, навстречу им вышла девушка в синем клетчатом платье и аккуратном белом переднике.

– Входите, мисс Торн, – пригласила она. – Я все вам объясню.

Мысленно поклявшись, что больше не станет пользоваться услугами Джо, Рут вылезла из коляски и, дав несколько указаний насчет чемодана, вслед за девушкой вошла внутрь.

Этот потрепанный бурями дом из-за почтенного возраста, несомненно, заслуживал уважения. Крепкий, но внешне довольно скромный, он отчаянно нуждался в покраске. Выцветшие зеленые ставни гармонично сочетались с серовато-белыми стенами, а на крыше веранды, являвшейся, судя по всему, неудачной задумкой архитектора, виднелись две или три новые черепицы.

– Видите ли, мисс Торн, – бойко начала горничная, – мисс Хэтэуэй уехала раньше, чем собиралась, потому что группа попутчиков, к которой она примкнула, решила сесть на более ранний пароход… ну, на тот, который отплыл раньше другого. Собиралась в такой спешке, что просто не успела бы послать вам весточку и получить ответ. Но мисс Хэтэуэй не сомневалась, что вы приедете, поэтому оставила для вас письмо.

Сняв шляпку и жакет, мисс Торн удобно устроилась в кресле-качалке. Вскоре вернулась горничная с письмом. Запечатывая его, мисс Хэтэуэй не поскупилась на красный сургуч – вероятно, в достойной одобрения попытке спасти от искушения краснощекую, пышущую здоровьем фермерскую дочь, которая стояла сейчас неподалеку, уперев руки в бока.

На конверте значилось: «Мисс Рут Торн».

Милая племянница,

я пишу эти строки в спешке, поскольку мы уезжаем на неделю раньше, чем ожидалось. Думаю, ты найдешь дом в полном порядке. Вряд ли ты, приехав из города, знаешь, как вести домашнее хозяйство, поэтому всем займется Хепси. Она добродушная девушка, хотя со своими убеждениями. Придется тебе под нее подстроиться, но, если не сможешь, скажи ей прямо, и Хепси сделает все, как велишь.

Деньги на текущие расходы я оставила в маленькой шкатулке на верхней полке шкафа в гостиной второго этажа, под стопкой одеял и покрывал; их хватит до моего возвращения. Ключ от шкатулки висит на гвозде, вбитом в заднюю стенку старого комода на чердаке. Хепси, конечно, честная и надежная, однако не стоит лишний раз вводить людей в искушение.

Как только доберусь, пришлю тебе свой адрес, и ты расскажешь, как обстоят дела в доме. Если захочешь чаю, котовник свисает со стропил на чердаке, а сассафрас лежит в маленьком ящичке комода, за которым спрятан ключ. Если тебе понадобится что-то еще, Хепси наверняка знает, где это найти.

Надеюсь, письмо застанет тебя в добром здравии.

Твоя любящая тетя

Джейн Хэтэуэй

P. S. Каждый вечер зажигай лампу в восточном окне чердака. Будь осторожна, постарайся ничего не спалить.

Горничная ждала рядом, трепеща от страха, поскольку понятия не имела, какие указания могла оставить ее эксцентричная хозяйка.

– Не волнуйся, Хепси, – любезно проговорила мисс Торн. – Думаю, мы с тобой прекрасно поладим. Мисс Хэтэуэй сообщила, какую комнату мне занять?

– Нет, мэм. Она сказала, чтобы вы чувствовали себя как дома. Можете спать, где захотите.

– Очень хорошо. Тогда я поднимусь и выберу сама. В шесть часов принеси мне чай.

К большому огорчению Хепси, любящей совать нос во все дела, письмо мисс Торн до сих пор держала в руке. Любопытная горничная рассчитывала хоть украдкой на него взглянуть и сейчас была удивлена и разочарована. Вот мисс Хэтэуэй не привыкла хранить свои письма.

Пока Рут поднималась по узкой лестнице, тишина старого дома бальзамом пролилась на ее уставшую душу. Здесь царила необычайная чистота, приятно пахло травами, а в атмосфере ощущалась утонченная пуританская сдержанность.

Ведь наши дома, несмотря на все их безмолвие, умеют по-своему производить впечатление. Можно войти в дом, пустовавший долгое время, и инстинктивно понять, что за люди последними находили в нем приют. Молчаливые стены передают послание каждому посетителю, и звуки шагов, эхом отдающиеся в пустых безрадостных комнатах, способны сообщить, где прежде обитали беды и печаль, а где до рассвета не смолкал легкий, беззаботный смех богемы. Кто из нас не слышал по ночам призрачных шагов на лестнице, тихих хлопков закрывшихся невидимых дверей, стука в окно или даже вздохов или чьих-то рыданий? Возможно, робкие люди содрогнутся от страха, но более мудрые лишь улыбнутся с мечтательной нежностью – ведь старый дом просто видит сны.

Бродя по небольшим, безукоризненно убранным комнатам на втором этаже, Рут испытала неведомые прежде чувства покоя и безопасности. В западной части нашлись две спальни одинакового размера, и она выбрала ту, что слева, с двумя окнами на юг. Кроме маленькой каморки в конце коридора, вероятно принадлежавшей Хепси, там имелась еще одна комната – гостиная.

Один из шкафов в ней оказался пустым, но на полке другого лежала большая стопка постельных принадлежностей. Подтащив ближе стул, Рут порылась под одеялами и обнаружила маленькую деревянную шкатулку, в которой, когда она придвинула ее к себе, что-то тихо звякнуло.

Зажав находку под мышкой, Рут поднялась по узкой винтовой лестнице на чердак, где в углу, под скосом крыши, стоял старый комод из красного дерева. Ролики с ножек исчезли, и ей с трудом удалось сдвинуть предмет мебели с места, но в косых лучах послеполуденного солнца Рут заметила ключ, который, как и написала тетя, висел на гвозде, вбитом в заднюю стенку.

С первого взгляда стало ясно, что подойдет он без труда. Рут бездумно провернула ключ в замке. Изнутри тут же выпал клочок бумаги. Подняв его, Рут прочла написанные небрежным, но вполне разборчивым тетиным почерком слова: «Хепси получает полтора доллара в неделю. Не больше».

Поскольку дом стоял в некотором отдалении от побережья, лишь из восточного окна чердака открывался вид на море. Возле самого подоконника примостился маленький столик с отпиленными ножками, на нем простая лампа без всяких украшений, вмещавшая в себя примерно пинту ^[1] масла.

Рут вдумчиво перечитала письмо еще раз и, рассудив, что присущая горожанам осторожность не помешает и в сельской местности, разорвала листок на мелкие кусочки. Значит, пока она живет здесь, ей придется каждый вечер собственноручно зажигать эту лампу. Но зачем? Шершавое стекло уже оставило множество круглых отметин на столе, некогда покрытом блестящим лаком. Неужели Рут столкнулась лицом к лицу с тайной?

Обращенный к морю склон холма представлял собой каменистый обрыв; между его краем и огородом, разбитым позади дома, торчало несколько пней, практически заросших мхом. Из окна открывался вид на лес, начинавшийся с севера от подножия холма и тянувшийся, похоже, до самого моря. На юге возле обрыва росло несколько деревьев, но все остальные подверглись вырубке.

Еще южнее, там, где заканчивался холм, простиралась поросшая травой равнина, по которой медленно текла блестящая река, несущая свои воды к морю. Берега ее облюбовали серебристо-зеленые ивы, за голые нижние ветви которых уже цеплялись багряные сумерки.

Рут открыла окно и полной грудью вдохнула воздух. За годы, проведенные в городе, чувства несколько притупились, но, как по волшебству, вместе с первыми запахами моря и весны она словно бы вернулась в оставшееся позади, хотя и не забытое детство.

И лишь сейчас осознала, насколько благодарна за возможность провести немного времени вдали от рабочего стола и пишущей машинки. Главный редактор обещал сохранить за Рут ту же должность, когда бы она ни решила вернуться; на ее сберегательном счете лежало немного денег, и вследствие доброты эксцентричной тети, с которой она прежде никогда не встречалась, тратить их не придется.