Нэнси молчала. Это был удар под дых. Наверное, нужно было сказать, как она любит дочь и что желает ей самого лучшего, даже если выражает свою любовь такими странными способами. Но вместо этого Нэнси пыталась разобраться, как так получилось. Она рассуждала, анализировала, сравнивала. Спокойствие, логика и рациональность. В моменты кризиса она умела только одно: отбросить чувства и занять оптимальную позицию. Не зная, что сказать, Нэнси начала заикаться:

– Я… я имею в виду…

Впрочем, она быстро пришла в себя и холодно, с легкой горечью продолжила:

– Прости, что не могу тебе угодить. Я сделала все, что могла. Желаю вам с отцом счастья.

Анжелика огрызнулась:

– Спасибо. Все? Закончили?

– Потом еще поговорим.

– Ну пока, мам.

– Пока, целую.

Нэнси хотела сказать: «Я люблю тебя», но так и не сказала. Голос сердца частенько теряется в лабиринтах разума.

Анжелика повесила трубку. Нэнси пару минут тупо смотрела на телефон, а потом зарыдала, прижав к себе подушку, словно та была ребенком, которого она только что потеряла, не сумев удержать. Боль в груди была невыносимой. Казалось, что у нее отняли все: родителей, дочь, жажду жизни. Все вокруг рушилось и исчезало. Нэнси свернулась калачиком на диване. Спать, спать. Спать, чтобы забыться, спать, чтобы сбежать, спать, чтобы притупить боль…

Раздался вой сирены… Дым, густой дым.

Задыхаюсь!.. Тихо, не шуми. Папа сказал спрятаться в шкафу и не шуметь.

Нэнси закашлялась. Дым становился все гуще и гуще, и вот она уже оказалась в ловушке смертоносной серой пелены.

Нужно выбираться, иначе я умру. Я должна выбраться отсюда!

Она пыталась перевести дыхание, когда до нее донесся хриплый, мягкий, знакомый голос:

– Лети, Амалия. Лети! Ответ лежит в неизвестности.

Нэнси распахнула глаза: она заснула на диване. Она села, все еще не отошедшая от пережитого кошмара.

В голове так и звучала фраза: «Лети, Амалия. Лети. Ответ лежит в неизвестности».

Что это может значить? Нэнси не знала, но догадывалась, что это важно.

Она достала блокнот и записала загадочную фразу. На часах было только десять минут пятого, но спать не хотелось.

Нэнси презирала любые стимуляторы, но сейчас почему-то решила сделать себе чашечку кофе. По пути на кухню она вдруг вспомнила о дочери и повернула назад, в спальню Анжелики. В отсутствии дочки помещение было идеально прибрано, любо-дорого смотреть. Из приятной глазу Нэнси стерильности выбивались только плакат Boys United над кроватью и плюшевый мишка, валявшийся на комоде. Кажется, подарок Антуана. Женщина вздохнула: она скучала по дочери. Скучала по ее хитрым глазкам и вечно недовольному голосу, скучала даже по ругани, которую обрушивала на Анжелику, в очередной раз захламившую комнату. Нэнси села на кровать, погладила ортопедическую подушку, молча посмотрела на дорогой аромадиффузор на полке, очиститель воздуха, стоявший возле рабочего стола. Все эти свидетельства материнской заботы теперь казались ей ничтожными. Неужели Анжелика не замечала ее любви?

Нэнси смахнула слезу – не время ныть! Нужно действовать или лишиться всего, включая жизнь. Женщина сделала глубокий вдох и встала, словно чувствуя на затылке холодное дыхание судьбы.

К черту кофе. К жизни ее вернул душ, а на долгий и трудный день настроила йога. После тренировки Нэнси достала планшет, чтобы накидать план действий. В ее голове мелькали идеи. Записаться на прием к онкологу, перезвонить отцу Филиппу, продолжить поиски, чтобы узнать больше об удочерении, взять еще один выходной, позвонить бывшему мужу по поводу опеки, не говоря уже об обычных делах: покупках, счетах и т. д.

Составив список дел и выделив приоритеты, Нэнси с облегчением выдохнула. План действий перед глазами всегда снимал тяжесть с плеч и освобождал голову.

Записавшись на прием к онкологу, Нэнси решила снова позвонить отцу Филиппу. На этот раз она набрала номер его монастыря.

«А что, если и он ничего не знает? Неужели все было напрасно? – эти мысли так напугали Нэнси, что она повесила трубку. – Вдруг ничего не получится, вдруг это ложный след? Вдруг они решат, что я сошла с ума?»

Женщина неуверенно посмотрела на телефон. Возможно, она никогда не найдет своих биологических родителей, никогда не узнает правду. В беззвучной мольбе она закрыла глаза.

Соберись!

Она набрала номер еще раз. Раздались шесть гудков, и каждый отозвался в животе тупой болью.

Казалось, что вся ее жизнь висела на волоске из-за этого злополучного звонка. Нэнси вдруг явно ощутила свою уязвимость – самое ненавистное чувство на свете. Она всегда была лидером – сильным и ответственным. Что с ней стало? Куда подевалась ее мощь? Еще несколько недель назад она была королевой своего мира, а теперь простой телефонный звонок взволновал ее до глубины души.

На другом конце послышался гнусавый голос:

– Алло? Здравствуйте, это отец Альберт, монастырь Сен-Николя.

От растерянности Нэнси не смогла ответить. Отец Альберт повторил:

– Здравствуйте, это отец Альберт, монастырь Сен-Николя. Меня слышно?

Опомнившись, Нэнси подала голос:

– Да, вас слышно, отец Роберт. Здравствуйте.

– Отец Альберт, Альберт, а не Роберт. Чем я могу вам помочь?

– Простите, я немного растерялась. Я бы хотела поговорить с отцом Филиппом.

– Что-то важное? Отец Филипп болен. Может быть, я смогу вам помочь?

Несколько раздосадованная, Нэнси ответила:

– Это личное дело. Очень важное. Вы не можете мне помочь. Не могли бы вы соединить меня с отцом Филиппом?

– Простите, но он отдыхает в своей комнате. Мне велено его не беспокоить, кроме случаев крайней необходимости.

– Но это крайне необходимо, от этого зависит моя жизнь! Отнесите телефон в его комнату. Он сможет поговорить со мной, даже лежа в постели.

– К сожалению, это невозможно, у нас стационарный телефон.

– Стационарный телефон?! Да на дворе двадцать первый век – давно изобрели мобилки и электронную почту! Или вас устраивают пергамент, восковые печати и почтовые голуби? – недовольно ответила Нэнси, к которой вновь вернулась присущая ей язвительность.

– Прошу прощения?

– Не берите в голову.

Да, с чувством юмора напряг. Аскеза до добра не доводит.

– Ваше преподобие, вы согласны с тем, что у нас проблема? Как поступим?

– Отправьте письмо по электронной почте, и отец Филипп свяжется с вами, когда это будет возможно.

Чуть повысив голос, Нэнси ответила:

– Я уже отправила письмо, но все еще жду его ответа. Поэтому и звоню сейчас.

– Приношу свои извинения.

Издевательство какое-то!

Понимая, что разговор зашел в тупик, Нэнси решила сменить стратегию.

– Ладно, как мне поговорить с отцом Филиппом? Что бы вы сделали на моем месте?

Подумав несколько секунд, отец Альберт ответил:

– Полагаю, я бы попытался попасть к нему. Если это так важно, то, конечно, стоило бы приехать.

Этот болван хочет затащить меня в задницу мира, когда гораздо проще передать трубку. Прекрасно.

Нэнси стиснула зубы, словно не желая упускать эту мысль, а затем добавила:

– Отец, может быть, есть другие варианты? Подумайте, пожалуйста, я уверена, мы сможем что-нибудь придумать.

– Отправьте письмо почтовым голубем!

«Надо же! Не такой уж он и идиот, этот святоша!» – подумала Нэнси, а потом признала:

– Хорошо, пожалуй, я это заслужила. Не стоило рассчитывать на большее.

Отец Альберт хмыкнул, явно довольный своей шуткой, а затем добавил:

– Перезвоните через полтора часа, отец Филипп выйдет на дневную прогулку. Он сможет поговорить с вами.

– Отлично, спасибо, отец! – обрадовалась она. – Я перезвоню через полтора часа. До свидания!

– До свидания, мадам.

Нэнси выдохнула. Она не могла дождаться возможности поговорить с отцом Филиппом – у нее было много сильных сторон, но терпение в их число не входило. Чтобы хоть как-то скрасить бесконечное ожидание, она решила продолжить поиски в интернете. Наконец долгожданный час пробил. Нэнси бросилась к телефону. Послышался незнакомый голос. Объяснив ситуацию, Нэнси попросила соединить ее с отцом Филиппом. И вот на линии его святейшество. Тоненький голосок, словно уставший от долгой жизни в тяжком труде и покаянии, чуть слышно произнес:

– Здравствуй, Амалия, рад снова тебя слышать. Тридцать с лишним лет я гадал о твоей судьбе. Как поживаешь, дитя мое?

Не готовая к такому приветствию, Нэнси не знала, что сказать. По ее щекам покатились слезы – сначала тоненький ручеек, потом реки и целое море слез. Они заливали рот и горло, топили ее в бескрайнем озере печали, боли, радости и… надежды.

– Мое настоящее имя Амалия?

– Да, именно. А что? Разве тебя зовут не так?

– Нет, я Нэнси.

Нэнси-Амалия снова разрыдалась.

– Ну ничего, ничего, Амалия. Все хорошо, – успокаивал ее отец Филипп мягким, едва слышным голосом.

– Вы уверены, что меня зовут Амалия?

– О, полагаю, я не ошибся. Есть ситуации, которые невозможно забыть. Я долго ждал твоего звонка. Прочитав письмо, я сразу понял, что это ты. Поведай, как сложилась твоя жизнь? Есть ли у тебя семья?

Переведя дыхание, Нэнси ответила:

– У меня хорошая должность в крупном инвестиционном банке. Карьера сложилась на ура.

– Да, ты была такая бойкая девчонка.

– Я развелась в прошлом году, и у меня есть двенадцатилетняя дочь – Анжелика.

– Неужели? Так звали твою мать.

– Мою маму звали Анжелика! Теперь я понимаю, почему мне всегда нравилось это имя. Вы ее знали? Вы знаете, кто были мои родители?

– Я знал твою мать недолго, но она произвела на меня неизгладимое впечатление. Она была женщиной необыкновенной красоты и доброты, незабываемой женщиной. Мне очень жаль, Амалия. Я понял, что между вами есть связь только много лет спустя, когда было слишком поздно. Я познакомился с твоей матерью уже после того, как ты пропала. И только наткнувшись на медальон, я понял, что ты ее дочь. Но было уже слишком поздно. Жаль, что так вышло.

– Какой медальон?

– Медальон, который ты носила в детстве. Полагаю, подарок родителей: внутри лежат их фотографии.

– А почему вы говорите, что было уже слишком поздно?

– Ваша мать отошла.

– Что вы имеете в виду? Она умерла?

– Да, уже давно.

У Нэнси заныло сердце. Ей так много хотелось спросить у матери, но теперь она уже никогда не сможет ее увидеть.

– Я видел твою мать только дважды, но скажу тебе, что она была хорошей, доброй женщиной.

– Так почему же она бросила меня?

– Откуда такие мысли! Она тебя не бросала. Она долго тебя искала и не могла смириться с твоей пропажей. Думаю, она так и не смогла оправиться.

– Как же меня тогда удочерили? Я не понимаю. Как я пропала?

– Я не знаю. Похоже, ты была с отцом. Вы оба исчезли в один день. Думали, что вы пошли в лес и с вами что-то случилось. Тела так и не нашли. Это я узнал спустя много лет после твоего исчезновения.

– Не понимаю. Мне нужно выяснить, что произошло.

– Путь к правде бывает извилист.

– Вы помните что-нибудь еще? Что-то, что могло бы мне помочь?

– Попробую вспомнить.

Спустя пару секунд отец Филипп ответил:

– Нет, мне жаль, но ничего. Завтра отправлю тебе медальон по почте. Он придет через неделю.

– Я не могу ждать так долго. Мне нужно увидеть его сегодня.

– Боже правый, к чему такая спешка?

– У меня мало времени и каждый день на счету.

Отец Филипп поначалу удивился, но, похоже, догадался:

– Надеюсь, ты найдешь свой путь, дитя мое.

– Спасибо, отец. Мне нужен этот медальон сегодня. Я приеду за ним.

– Прошу прощения?

– Сяду в машину и приеду.

– Ты уверена, что это так необходимо? Я могу отправить его экспресс-доставкой. Через два дня он будет у тебя.