– Да кому нужны твои извинения? Они как холостые пули. А ты чего молчишь, обормот? И где твои очки? А чего ты с рубашкой-то сделал?! – ахнула женщина, разинув рот с такими крупными зубами, что им бы и бобры позавидовали.

– Машина мимо по луже проехала и окатила Мишку. А очки он оставил у Григория, – торопливо ответила сестра, искоса бросив на меня предупреждающий взгляд. Дескать, молчи, мы же договаривались. И я молчал, но с огромным трудом. Всё моё существо жаждало поставить на место эту высохшую ведьму, повадившуюся издеваться над нами. Она будто бы нашла новую цель своей никчёмной жизни – извести нас с сестрой, придираясь по малейшему поводу.

– Дрянной мальчишка. Вечно ты влипаешь в истории! Возьми пример со своего двоюродного брата! Чудо, а не ребёнок. Все-то у него получается, учителя его хвалят.

– Да он жопы преподам лижет так, что они сверкают ярче Солнца, – еле слышно пробормотал я себе под нос и неожиданно ощутил прилив бодрости, словно тёткин гнев дал мне заряд силы. Хм-м-м…

– Чего ты там шепчешь? Говори громко и уверенно. А не мяукай, как сраный кот.

– Говорю, да, Иван – настоящее солнышко. Большое такое солнышко, румяное, с отменным аппетитом, – с тщательно скрытым сарказмом сказал я и почувствовал острый локоток сестры, вонзившийся в мои рёбра.

– Да, так и есть, – важно согласилась тётка, даже не поняв, где я уел её сына-толстяка, способного сожрать двух немытых бомжей. Особой разборчивостью в еде он тоже не отличался.

– Можно, мы пойдём?! – торопливо выдохнула сестра, конечно же раскусившая мой сарказм. – Завтра рано вставать. В университет же надо.

– Пойдёте. Но сперва отстираете рубашку этого неряхи и уберётесь на кухне.

– Но ведь Ефросинья обещала наконец-то самолично прибраться, – проговорила Машка, вспомнив нашу двоюродную сестру.

– Ефросинье некогда было! Она весь вечер изволила петь, – с гордостью произнесла тётушка Клавдия и свысока глянула на нас.

– Как жаль, что мы пропустили такое незабываемое представление. У меня как раз уши заложило, а её дивный голос непременно прочистил бы их, – опять с сарказмом сказал я, кое-как скрыв презрительную усмешку.

Фроське медведь не только наступил на ухо, но и хорошенечко на нём потоптался. И те звуки, что она извлекала из своего тучного тела, приводили в ужас всех окрестных котов. Животные думали, что в этом доме в промышленных масштабах кастрируют их сородичей. Но тётушка недалеко ушла от дочки в плане музыкального слуха. Поэтому она искренне хвалила её и от умиления вытирала платочком уголки глаз.

– Доброй ночи, тётушка. Мы все сделаем, – торопливо выдала сестра, схватила меня за руку и потащила на кухню.

– И чтоб утром всё блестело! – ударил нас в спины противный голос тётки. – А если не отстираете рубашку, то шиш Мишке, а не новую! В этой будет ходить! Мы и так на вас свои деньги тратим! А вы отвечаете такой чёрной неблагодарностью! Могли бы и похлопотать за Ефросинью с Иваном, чтобы их тоже позвали в дом Ветровых.

– В следующий раз непременно попросим! – крикнула сестра и открыла дверь, ведущую на кухню.

– Ага, чтобы эти двое там все сожрали. А тётя с дядей тратят на нас гроши, да и то, чтобы потом кое-кого выгодно выдать замуж. Да и меня пристроят, если источник проснётся. Инвесторы, так сказать, – мрачно проговорил я и следом за сестрой проскользнул на кухню, погруженную во мрак. – Эх, чую, Маша, однажды ты проснёшься, а я стою посреди гостиной с руками по локоть в крови, на лице у меня безумная улыбка, а вокруг в живописных позах лежат трупы этих упырей. Кишки висят на люстре, как новогодняя гирлянда. А на столе лежит башка Ивана с яблоком в распахнутой желтозубой пасти. Да ладно, шучу я. Не напрягайся. Чувствую же, что замерла, как столб.

– Ох и фантазия у тебя, – раздался в темноте голос сестры. – Лучше включи свет.

– Сейчас, – произнёс я, нащупал выключатель, щёлкнул им и увидел невероятный беспорядок. – Вашу благородную мать! Они бы ещё посреди кухни нагадили! Это же надо устроить такой бедлам. Будто специально его сделали. Да не будто, а специально. Зуб даю, это Иван с сестрой постарались.

– Наверное, – уныло поддакнула Машка, даже не став ругать меня за непозволительный, по её мнению, лексикон. Кухня реально походила на такое место, где этажом ниже расположился Ад. В раковине громоздилась немытая посуда, на столе ковром лежали объедки, а на полу красовались подозрительные разводы. – Нам придётся сильно потрудиться.

– А может и не нам, – задумчиво проговорил я, постукивая себе согнутым пальцем по подбородку.

– Что ты имеешь в виду? – тут же подозрительно сощурила глазки сестра.

Глава 4.

Я смахнул со стула крошки, уселся на него, закинул ногу на ногу и проговорил:

– Одно из заклятий ангела может уничтожить грязь, а нам надо будет только расставить посуду по местам.

– Миша, не стоит по пустякам обращаться к рунам, – прошептала Мария, строго посмотрев мне в глаза. А меня буквально распирало от желания опробовать все заклятия ангела.

– Не торопись отказываться. Ты вот о чём подумай. Сколько нам понадобится времени, чтобы отдраить кухню? Несколько часов. То есть спать мы ляжем глубокой ночью. Уставшими и измученными. А вставать нам рано утром. Выходит, что в университете мы будем зевать и мечтать о сне. Вся учёба пройдёт мимо нас. А ежели кого-то из нас вызовут к доске? Что тогда? Плохая оценка. Да?

– Да-а-а, – огорчённо протянула сестра и нахмурила бровки. Она была исключительной отличницей, поэтому плохие оценки пугали её почище, чем ладан чёрта.

– Руны ангела, – вкрадчиво повторил я, разглядывая ногти. А потом принялся стращать Марию, чтобы она поскорее согласилась на моё предложение: – Меня даже больше любопытство разбирает, чем желание откосить от уборки кухни. Ты же знаешь, когда у тебя в руках молоток, то всё напоминает гвоздь. Так вот, ангел мщения дал мне этот молоток, то бишь знания. А ты ведь меня хорошо знаешь. Я рано или поздно применю их все. Только уже не под твоим надзором, а Гришку уговорю зарядить руны. А Григория ты тоже знаешь. Он явно что-то сделает не так – и тогда…

– …Не делай глупостей, Михаил! – перебила меня Мария. – Никто не должен знать о твоих новых… э-э-э… способностях!

– Вот-вот, – с намёком проговорил я, ощущая себя дьяволом. Даже стыдно немножко, что играю на слабостях сестры.

– Ладно, давай воспользуемся рунами, – «сломалась» Мария, поспешно закрыла на замок кухню и зашторила все окна.

– Мудрое решение, как и все твои решения, – преувеличено льстиво улыбнулся я, снял свою рубашку с коротким рукавом и положил её на стол. Следом взял лежащий на тарахтящем холодильнике огрызок карандаша и принялся на дощатом полу выводить руны.

– Какие… какие красивые, – пробормотала сестра, заворожённо глядя на символы, выходящие из-под моей руки.

– Ага. Жаль только, что у меня нет своего источника, дабы зарядить их, – мрачно пробубнил я, ощутив укус раздражения.

Источник – это не только возможность заряжать руны, но и магия пассов. У Машки есть источник, завязанный на магию воды. Она с помощью пассов может создавать сосульки, ледяные щиты, замораживать воду… И даже будет способна выжимать из тела врага всю влагу. Но это потом, года через три, когда она полностью разовьёт свой источник. А пока у неё лишь двадцать пятый уровень из возможных девяносто девяти. Но ей, конечно, не прыгнуть выше шестидесятого. Не те у нас были родители, чтобы рассчитывать на мощный дар.

А вот тот же козёл Миронов уже на сорок пятом уровне. Он наверняка доберётся уровня эдак до семьдесят пятого, если не будет лениться, ударно тренироваться и медитировать.

Благо самые упорные тренировки требуется совершать всего несколько лет с момента открытия дара. А открывался он после шестнадцати лет. Расти же он переставал через четыре года после пробуждения, то есть где-то после двадцатого дня рождения. После этого его надо лишь поддерживать, чтобы он не начал регрессировать.

Между тем я вывел последнюю руну и азартно посмотрел на Марию. А та возбуждённо облизала губы и прикоснулась к рунам ладонью, окутанной голубой дымкой магии воды. Тотчас руны вспыхнули и пропали. А по кухне пронеслась светлая волна, заставившая её заблестеть, как юбилейный рубль.

– Шикарно, – удовлетворённо проговорил я и надел рубашку, ставшую белее, чем была во время покупки.

– Ага! – ошеломлённо поддакнула сестра, против воли засиявшая от ликования. – Вот это очень полезные руны. Сколько же можно экономить времени на уборке?

– Много. И ты видела, что волна была светлой? А ведь, кажется, что магия демонов имеет чёрный цвет. Выходит, что мне всё-таки перепали знания ангела мщения?

– Может, цыганка, и правда, ерунду сказала, – проронила сестра, пристально посмотрела на меня и с великой надеждой выдала: – Как же я хочу, чтобы с тобой всё было хорошо.

– Да нормально всё будет. Не паникуй. Должно же и нам когда-нибудь повезти? – приподнято сказал я и начал расставлять по местам сверкающую посуду.

– Угу, – кивнула Мария, принявшаяся мне помогать. – Но в библиотеку я всё же схожу, чтобы попробовать найти книги об ангелах. И глаз с тебя спускать не буду. А ты по любому поводу не применяй руны. И расскажи-ка, какие ещё  рунные заклятия знаешь.

– Их не так-то много. Всего несколько штук, – проговорил я и стал рассказывать сестре о рунах.

И пока я говорил мы успели окончательно привести кухню в порядок, после чего покинули её, оказавшись в тёмном коридоре.

Да, в особняке царствовал мрак. И только заглядывающий в окно лунный свет боролся с темнотой. Однако мы с сестрой превосходно знали дом, поэтому без проблем поднялись на второй этаж по лестнице, поскрипывающей до того противно, что аж зубы заныли.

– Как же я надеюсь, что всё будет хорошо. Доброй ночи, – жарко сказала Мария и скрылась за дверью небольшой комнатушки.

– Доброй, – проронил я и направился к соседней такой же комнатке.

Мои пальцы повернула ручку, а потом дверь послушно открылась. И я краем глаза уловил движение сбоку. Меня частенько подкарауливали всякие уроды, видящие во мне слабака, поэтому я уже выработал условный рефлекс. И сейчас мой костистый кулак влетел в крупную тень, похожую на Колобка.

– Ай! – тоненько завизжал силуэт голосом Ивана. – Ты чего творишь, придурок?! В плечо мне попал!

– А я думал в тесто. Ты чего здесь делаешь? Напугать меня хотел? Вот и получил. Я-то думал, что это вор, который по очень крепкой лестнице забрался в окно.

– Чего-о? – озадаченно протянул двоюродный братец, получивший интеллект от моей тётушки.

– Того. Говорю, зачем в мою комнату пришёл? – спросил я, включив свет.

Лампочка осветила убогую кровать, пошарпанный шкаф, стол с горбатой настольной лампой, полку с книгами, пару стульев и Ивана, обряженного в пижаму. Она едва сходилась на его пузе. Пуговицы держались из последних сил, как наши во время Первой мировой войны, произошедшей в начале века.

Короткие мышиного цвета волосы парня оказались всклокочены, на круглом щекастом лице сверкали маленькие глазки, а вздёрнутый пяточком нос недовольно сопел. Как мы вообще можем быть родственниками? Его же прямо сейчас сунь в свинарник, – и никто не поймёт, что это человек. От Ивашки ещё и потом разило так, что слёзы на глаза наворачивались.

– В твоей комнате? – вдруг насмешливо выдал братец, откинул корпус и упёр руки в необъятные бока. – В этом доме нет ничего твоего! Тут всё принадлежит моей семье. А ты лишь жалкий приживалка, как и твоя сестра. Вот я завтра поутру мамке скажу, что ты меня ударил, так она тебе устроит взбучку. Непременно посадит под замок. Ты больше не будешь разгуливать по вечеринкам. И чего вообще Ветровы пригласили тебя? Недалёкие люди.