Луч света, выскользнувший из фонарика, упал в кемпер. Вряд ли его длина превышала двадцать сантиметров, но Сана он показался огромным и напоминал луч прожектора, выслеживающий сбежавшего заключенного.

Она, пригнувшись еще ниже, подползла к окну, где стоял директор Ом, и опустилась на пол.

Тот, обойдя фургон и убедившись, что внутри никого, похоже, сдался и кому-то позвонил:

– Пока что не нашел. Не волнуйтесь. Раз машина еще здесь, вряд ли она ушла далеко. Да, продолжу поиски.

Директор Ом закончил разговор тоном солдата, берущего под козырек.

Вскоре его шаги стихли вдалеке.

Некоторое время Сана, оставаясь неподвижной, наблюдала за ситуацией снаружи. Примерно через пять минут, убедившись, что директор Ом полностью скрылся из виду, она наконец решилась подняться.

Когда она распрямила ноги, которые долгое время были согнуты, оказалось, что они онемели. По телу прокатилась волна спазма, и женщина, потеряв равновесие, потянулась в сторону занавески. Чтобы за что-то уцепиться и не упасть. И за занавеской кое-что обнаружилось.

Когда та отдернулась, глазам Сана предстал мужчина с лицом, скрытым под маской и кепкой.

С перчаткой только на левой руке.

Сана упала назад, сильно припечатавшись ягодицами. Она попыталась встать, но ноги подкосились. Ей хотелось закричать, но голос отказывался звучать.

Вместо крика раздавались лишь сухие прерывистые вздохи.

У Сана не было другого выбора, кроме как попятиться.

Когда она оказалась загнана в угол кемпера, незнакомец достал складной нож и обнажил лезвие. Оно сверкнуло, отразив уличный свет. На рукояти ножа была выгравирована надпись «Клуб любителей гор Университета Хангук». Нож Джонхо. Сана видела, как он открывал им коробку с доставкой.

Так это он. Тот самый мерзавец, которого ищет Джонхо.

В этот миг Сана поняла, что сейчас погибнет. Если это и есть тот мерзавец и он уже посмотрел содержимое ноутбука, она – первая цель, которую он обязан устранить.

– Н… не убивайте меня! – взмолилась она, но мужчина бросился на нее.

Сана с трудом удалось повернуться и схватиться за дверь. Она попыталась открыть ее, но нервные пальцы не смогли поднять защелку и только бессильно двигались туда-сюда.

Мужчина зажал ей рот и начал душить, надавив на шею предплечьем.

Рука мерзавца оказалась сильной, поэтому голова Сана под ее нажимом задралась к потолку фургона и ее глаза остановились на потолке. Там была прикреплена картина. Мужчина в шляпе, гребущий на гондоле по каналу Венеции.

Мерзавец вонзил нож в шею Сана. Оттуда фонтаном хлынула кровь, и воды канала окрасились красным.

3

12 октября 2018 года,

кафе в районе Мапхо города Сеула

Ынхе, сотрудник частной охранной компании «Гардианз», стояла в длинной очереди в кофейню, прокручивая в голове заказы коллег. Приносить кофе было одной из ее главных обязанностей.

Окончив факультет безопасности, Ынхе сразу же устроилась в охранную компанию, чтобы приступить к работе по специальности. Когда она впервые пришла на рабочее место, ее переполняло предвкушение.

Надеясь, что уж хотя бы в частной охранной компании ей не придется доказывать, что и девушки не хуже парней.

Но в первый же рабочий день, когда ее отправили за кофе, Ынхе поняла, насколько глупо было надеяться, что в сфере безопасности удастся избежать дискриминации по половому признаку. Она согласилась принести кофе, убеждая себя, что ей поручили это потому, что она только устроилась, но даже после прихода новичков-парней эта обязанность сохранилась за ней.

Походы за кофе она еще могла вытерпеть. Проблема заключалась в распределении функций. На деле самые важные задачи поручались только мужчинам. Устроившись на работу, Ынхе чаще всего занималась сопровождением детей из богатых семей в школу и обратно или присмотром за дорогими домашними питомцами, месячные расходы на которых превышали ее месячную же зарплату.

Ее выдающиеся боевые навыки и тестовые баллы – лучше, чем у любого коллеги мужского пола, – теряли всю свою ценность просто потому, что она была девушкой.

Мимо Ынхе прошла ее ровесница, у которой на шее висело удостоверение офисной сотрудницы и которая старательно повторяла, какой кофе заказали ее коллеги. Глядя на нее, Ынхе ощутила чувство сопричастности.

Где-то через пять минут после заказа ресторанная пикалка для оповещения о готовности заказа подала голос.

Когда она вернула пикалку, взяла напитки и собиралась уже выходить, откуда-то раздался страшный крик.

– У-а-а-а-а-а…

Он заставил ее остановиться.

Повернув голову, Ынхе увидела группу офисных работников, которые хихикали, глядя в смартфон. Звук был из видео, которое там сейчас воспроизводилось.

– Вы только взгляните! Взрослый парень, а напялил футболку со сказочным персонажем. Как зовут этого кролика?

– Кролик Питер. Да ему же сто лет в обед!

Стоило Ынхе услышать слова «Кролик Питер», как ее сердце забилось так быстро, что она уже не могла его контролировать.

Взбудораженная, она поставила напитки на столик, подошла к группе офисных работников и выхватила смартфон из рук того, кто его держал.

Там оказалось видео с парнем в футболке с изображением Кролика Питера, который бегал по парку и кричал. Он бегал туда-сюда между людьми и повторял странный жест рукой. Жест был простым – юноша указывал большим пальцем правой руки на левую сторону груди, на сердце.

Ынхе похолодела.

Она прекрасно понимала, что означает этот жест.

«Вернись домой».

В тот же день после полудня,

автобус, следующий в Ансан

В разгар дня автобус был почти пуст. Для Ынхе, которая привыкла ездить на работу в давке по пробкам, незагруженная дорога и всего пара мест, занятых пассажирами, были непривычным зрелищем.

Только после того, как автобус выехал на скоростную трассу, она начала сомневаться, правильно ли поступила, когда взяла и покинула работу только потому, что на видео увидела, как Ынчхон зовет ее, свою старшую сестру.

Ансан был родным городом Ынхе и находился достаточно близко, чтобы доехать туда за полтора часа на междугороднем автобусе из района Мапхо, где она жила. Но с тех пор, как поступила в университет, Ынхе ни разу не садилась в этот автобус.

Прошло уже целых пять лет с тех пор, как она оборвала все связи с младшим братом Кан Ынчхоном и матерью Мо Хеён, с этим невыносимым тандемом.

В автобусе Ынхе включила то самое видео, с которого все началось. Его снял ученик младшей школы вчера во время прогулки в парке, а затем загрузил в интернет.

Ынхе несколько раз подряд посмотрела ту часть, где Ынчхон жестикулировал.

Когда ему было семь, а Ынхе – тринадцать, они придумали жесты руками, которые смогут распознать только они, брат и сестра. Вряд ли их набралось бы даже десять, к тому же большинство из них были простыми, похожими на ритмичные движения, которым учат во время гимнастики в детском саду.

Когда они тайно подавали друг другу сигналы руками, чтобы обмануть учителей или маму, их разбирало такое веселье, будто они выполняли какую-то крутую шпионскую миссию.

Большую часть тех жестов Ынхе забыла, но тот, который был на видео, помнила ясно.

Маленький брат и юная сестра, которые считали, что сердце – это душа, а душа – то же самое, что дом, определили, что, если указать на сердце большим пальцем, это будет означать «Возвращайся домой».

Что же случилось дома? Неужели что-то настолько срочное, что Ынчхону пришлось воспользоваться шифром?

Ынхе казалось, что она слышит голос брата.

«Скорее вернись домой! Сестра, только ты можешь мне помочь…»

В тот же день ближе к вечеру,

город Ансан, район Танвон, Сонбудон

Автобус довез Ынхе до жилого комплекса в Сонбудоне.

За пять лет район сильно изменился, но знакомых деталей пейзажа, оставшихся неизменными, хватило, чтобы пробудить воспоминания.

Отец, работавший в сфере проектирования и строительства, мать, ревностная католичка, а еще Ынхе и Ынчхон ^[7] – брат и сестра с разницей в возрасте шесть лет. Детство Ынхе, когда их семья из четырех человек еще была полной, можно назвать счастливым.

Тень несчастья опустилась на них после смерти отца.

Автомобильная авария. Зимой того года, когда Ынчхону исполнилось пять, мальчик заболел, и отец вез его в больницу. Дорога была скользкой, а водитель встречного грузовика – пьяным до одури.

По словам медиков cкорой помощи, которые первыми прибыли на место аварии, Ынчхон сидел рядом с холодным телом отца неподвижно и даже не плакал.

Тогда ему было пять лет. Маленькому ребенку пришлось от начала до конца наблюдать, как умирает его отец.

Пройдя мимо многоэтажного жилого комплекса, Ынхе вышла к переулку, где располагался ее родной дом.

Войдя вглубь переулка, она увидела свой родной дом. Дом, где семья Ынхе продолжала жить даже после аварии. Точнее, дом, где им приходилось жить.

За исключением выцветшей краски и небольших пятен ржавчины на входной двери, мало что изменилось. Стены до сих пор покрывали разноцветные граффити, нанесенные аэрозольной краской.

«Гребаный псих, не позорь район. Проваливай!»

Большую часть граффити составляли насмешки над Ынчхоном и его семьей.

После смерти отца Ынчхон перестал говорить.

Он избегал смотреть людям в глаза, делал все только в соответствии с определенным порядком и не выносил, когда что-то лежало не так, как следовало.

А еще не мог ездить ни на машине, ни на метро, ни на каком-либо другом транспорте. Любые поездки вызывали воспоминания о случившейся тринадцать лет назад аварии. Оживая, воспоминания со всей яркостью воскрешали ту боль, которую Ынчхону пришлось испытать в тот день. Стоило ему сесть в любой вид транспорта, как начинались припадки; казалось, вот-вот задохнется.

Ынчхон совершенно не принимал смену обстановки. Поэтому вряд ли им с мамой когда-либо удастся уехать из этого дома и этого района.

Онемевший Ынчхон проводил время за рисованием, просмотром мультфильмов и другими делами, в которые мог погрузиться с головой. Врач сказал, что у него аутизм. А затем добавил, что это не типичная форма, при которой ребенок может общаться с другими, а тяжелая, почти полностью изолирующая его от окружающих. От этих слов мать мальчика упала в обморок на пол больницы.

Вместе с аутизмом Ынчхона появились и новые прозвища Ынхе.

Сестра аутиста, сестра гребаного психа.

Так называли ее бестактные соседские дети и школьники.

– Ынхе? Это ты?

Погруженная в мысли девушка вдруг услышала знакомый голос.

Обернувшись, она увидела, что позади стоит мама. Совершенно иссохшая и изможденная, словно кто-то высосал из нее все соки.

* * *

Пока мама готовила ужин, Ынхе бродила по дому.

За пять лет здесь ничего не изменилось. Дом наполняли вещи Ынчхона – книги со сказками, разные предметы с изображениями Кролика Питера, специальные образовательные пособия для детей с аутизмом, альбомы для рисования, цветные карандаши и другие вещи. Трофей, который Ынхе получила на соревнованиях по тхэквондо, сиротливо расположился в книжном шкафу в самом углу.

После гибели отца вселенная матери стала вращаться вокруг одного Ынчхона.

Она верила, что симптомы сына временные. И побывала во всех больницах, которые славились лечением детских нарушений развития, но врачи только разочаровывали маму.

Когда научная медицина не помогла, она решила обратиться к народным средствам.

Дом был полон лекарственных трав и ингредиентов, «полезных для развития мозга». Мама покупала всякую жуть вроде черепов обезьян и языков змей; она настолько потеряла рассудок, что начала верить методам лечения, основанным на ассоциациях: раз у ребенка проблемы с мозгом, нужно есть мозг, а если он не может говорить, нужно съесть язык.

Когда народные средства тоже не сработали, мама обратилась к Богу.