* * *

Центр социального обеспечения располагался в довольно большом здании, но найти Ынчхона было не так уж и сложно.

Войдя, Ынхе услышала неясный звук ксилофона. Неуклюжее постукивание, в котором не было ни ритма, ни мелодии. Последовав за звуком, девушка, как и ожидала, оказалась у комнаты музыкальной терапии. Через окно она увидела Ынчхона, играющего на ксилофоне с привычным равнодушным лицом, и маму, которая за этим наблюдала.

Ынхе распахнула дверь и вошла.

– Дочка?

– Мама, все в порядке?

– То есть?

– Ничего не случилось? Как Ынчхон?

– Что это ты вдруг?

– Вы видели сегодня черный «Мерседес»?

– «Мерседес»? Ах, ты о машине священника? А что?

– Машина священника? Она тоже затонирована? Настолько, что даже не видно, что внутри?

– Этого я не знаю. Давай поговорим позже. Ведь у Ынчхона сейчас занятие. – В голосе мамы слышалось раздражение.

Вдруг уши Ынхе пронзил громкий звук.

Дзын, дзын, дзын!

Ынчхон, который еще минуту назад меланхолично играл на ксилофоне, следуя указаниям преподавателя, начал яростно долбить по инструменту.

Все взгляды тут же обратились к юноше.

Ынчхон встал и подошел к Ынхе. Затем оттолкнул ее и вышел на улицу.

По поведению брата Ынхе могла прочитать его мысли.

«Сестра бесит. Пусть уже уходит».

– Ынхе, думаю, тебе лучше уехать. Давай увидимся в следующий раз, когда Ынчхону станет получше, – холодно сказала мама, выражая чувства сына вместо него самого.

Вернувшись домой в одиночестве, Ынхе тут же начала собирать вещи. Она чувствовала сожаление.

Не следовало возвращаться в этот дом. Нет, даже то видео смотреть не следовало.

У-и-и-и!

Громкий механический звук оттеснил запутанные мысли девушки.

Шумел мотор холодильника. Ынхе прислушалась так, словно услышала что-то, чего не должна была.

Мама же сказала, что его починили. Вчера сюда точно приходил ремонтник?

Ынхе нашла визитницу в ящике туалетного столика матери.

Та была очень скрупулезной и рассортировала визитки по категориям: страховка, ремонт, церковь, одноклассники и так далее, поэтому Ынхе удалось без труда найти визитку мастера по ремонту холодильников. Она набрала номер на карточке.

– Чан Джэджин из ремонтного центра «Самсунг Электроникс». Слушаю вас.

– Вчера мы просили вас починить холодильник «Зипель».

– Вы звоните из дома, где живет Ынчхон, верно? Ох, извините. Я должен был зайти, но на меня свалилось так много дел. А кроме меня, никто не умеет работать с этой моделью.

– …

Ынхе положила трубку еще до того, как мастер успел закончить извиняться.

Вчера никакой ремонтник к ним не приходил.

Но в доме, где не должно было быть никого, пахло табачным дымом, положение фигурок на доске изменилось, а в раковине стояла кружка, из которой никто из членов семьи не пил. Ынхе опустила сумку на пол.

Она не могла вернуться в Сеул, не удостоверившись, что Ынчхон и мама в безопасности.

Ынхе вышла из дома и огляделась по сторонам.

Ей нужно было найти что-то, что помогло бы проверить, кто входил к ним в дом и выходил оттуда. Например, частная видеокамера или регистратор автомобиля.

Жители этого района были не настолько богаты, чтобы тратить личные деньги на установку систем видеонаблюдения.

Автомобили стояли в длинный ряд. Голова этой процессии была обращена к концу переулка, а не к дому Ынхе.

Тут взгляд девушки наткнулся на знакомое лицо. Худой неуклюжий юноша, который в целом выглядит немного потрепанным, но чьи глаза всегда блестят.

Пак Сухо.

Пак Сухо, с которым Ынхе училась вместе в младшей, средней и старшей школе, сидел на кассе круглосуточного магазина напротив ее дома. В фиолетовом жилете сотрудника.

Ынхе посмотрела на камеру, установленную на магазине. Она была направлена на противоположную сторону улицы, прямо на дом Ынхе.

Когда девушка открыла дверь магазина и вошла внутрь, раздался приятный звон колокольчика.

Услышав этот звук, Сухо, который сидел, уткнувшись носом в комикс, машинально поздоровался:

– Добро пожаловать.

Ынхе выбрала шоколадку и положила ее на кассу. Сухо, оторвав взгляд от книги, чтобы отсканировать штрих-код, узнал девушку:

– Кан Ынхе?

– Давно не виделись.

– Да уж, сколько лет, сколько зим! Рад тебя видеть.

Несмотря на эти слова, Сухо не выглядел таким уж радостным.

У них было больше неловких совместных воспоминаний, чем хороших. Сухо дразнил Ынхе «сестрой психа» в первых рядах, а она била его каждый раз, когда он так делал.

Надеясь, что Сухо считает неприятные эмоции школьных лет простым следствием своей незрелости, Ынхе осторожно заговорила:

– Слушай. Можешь выполнить одну мою просьбу?

– ?..

Она молча указала на висящую на магазине камеру.

Сухо оказался на удивление сговорчивым. Он открыл дверь в комнату, где стояли мониторы камер видеонаблюдения, не допытываясь до подробностей в ответ на туманные объяснения Ынхе, что просьба связана с безопасностью ее семьи.

Комната с мониторами магазина оказалась более обшарпанной, чем думала девушка. Это было очень тесное помещение, служившее и складом, и комнатой наблюдения, и раздевалкой для сотрудников.

Окруженная различными товарами, Ынхе посмотрела записи с камер.

Она на двойной скорости прокрутила видео, записанное вчера в промежутке между шестью и восемью часами вечера, когда семья была в церкви. Там оказались интересные сцены – например, случайная стычка между прохожими или парочка, которая решила продемонстрировать свои чувства всей улице, – но большинство людей просто проходили мимо. Не было никого, кто бы зашел в дом Ынхе в то время.

Хозяин круглосуточного магазина настроил автоматическое удаление видео через две недели, чтобы они не перегружали память. Ынхе посмотрела все записи за последние две недели, которые остались неудаленными. Беспокоясь, что возле дома мог шататься подозрительный мужчина с дорогими часами или ездить черный «Мерседес».

За две недели в дом трижды приходил доставщик китайского ресторана, а женщине, которая, судя по виду, представляла какую-то финансовую пирамиду, оказали холодный прием. Также приходили верующие вместе со священником и, немного поболтав, толпой уходили. А еще однажды здесь был специалист по монтажу интернет-коммуникаций в комбинезоне с логотипом KT ^[13] и ящиком инструментов. Курьеры же доставляли посылки настолько часто, что их невозможно было сосчитать.

Ни черного «Мерседеса», ни подозрительного мужчины, которого Ынхе встретила днем, не было.

Ынхе собиралась было выйти из комнаты наблюдения, но вдруг остановилась. Она снова села за монитор, а на ее лице было ясно написано, что что-то не сходится. Она прокрутила вчерашнее видео после момента прихода специалиста по установке интернет-связи на четверной скорости.

Один раз, второй, третий.

Трижды перепроверив догадку, Ынхе почувствовала, как по спине побежал холодный пот. Сколько бы она ни искала, так и не увидела, что мужчина в комбинезоне KT выходил бы из дома.

Ынхе подумала, не мог ли этот монтажник войти через главный вход, а выйти – через заднюю дверь. За домом стояла подпорная стена, построенная, чтобы гора не обрушилась на дом. Пространство между домом и подпорной стеной было слишком тесным, чтобы его можно было назвать дорогой. Там только шныряли бродячие кошки, скрываясь от взглядов людей, и иногда кто-нибудь тайно выбрасывал мусор.

Расстояние между домом Ынхе и соседями составляло около двух метров. Такой поступок может показаться беспричинным и противоестественным, но, если монтажник решил выйти через заднюю дверь, ему пришлось бы пересечь это расстояние, пусть даже он мог сделать это очень быстро.

Ынхе снова нажала на кнопку воспроизведения видео, глядя на зазор между своим домом и соседским.

Если монтажник бежал, он появится где-то на две секунды, а если шел – то примерно на пять.

Ынхе смотрела в промежуток на экране так пристально, что у нее даже заболели глаза, но со вчерашнего утра там никто не проходил.

Напоследок Ынхе проверила, нет ли моментов, когда камера не работала.

Любых моментов, где время на записи резко меняется…

Но все записи были идеальны.

Камера на магазине снимала дом Ынхе, не останавливаясь ни на секунду, и ни один кадр не был удален.

Если эти записи идеальны, монтажник может до сих пор оставаться где-то в доме. Возможно, семья Ынхе уже два дня живет с незнакомым мужчиной под крышей.

Она поспешила выйти на улицу.

Выйдя из магазина, Ынхе довольно долго стояла и смотрела на дом.

Она видела, как на записи монтажник позвонил в звонок ровно тогда, когда мама вышла, словно только этого и ждал.

Через некоторое время Ынчхон спокойно открыл ему дверь.

Он крайне настороженно относится к незнакомцам. Судя по тому, как Ынчхон вел себя с этим мужчиной, должно быть, юноша его знал.

Камера магазина расположена довольно далеко, кадры были нечеткими, поэтому подробно рассмотреть, как выглядел мужчина, не удалось. Ынхе могла только понять, что он имел совершенно обычное телосложение.

Пусть это и звучит безумно, но что, если этот мужчина реально до сих пор прячется в доме? Тогда где он может быть?

Подозрения Ынхе упали на несколько мест.

Она слышала, что прошлым хозяином дома, где теперь жила ее семья, был коррумпированный государственный чиновник. Когда отец девушки, который был строителем, купил этот дом, очарованный архитектурой семидесятых годов, они обнаружили тут и там секретные места. Там раньше прятали богатства, нажитые нечестным путем.

Тогда Ынхе была слишком мала и не помнила точно, где находились те секретные места, но знала, что отец заделал их, когда занимался перепланировкой.

Ынхе решила зайти в дом и поискать тайники.

Стоило войти в дом, как холодильник встретил Ынхе громким шумом. Не включая свет и стараясь ходить как можно тише, она начала искать в доме место, где мог бы спрятаться взрослый мужчина.

Их было три: подвал, чердак и пространство у лестницы, ведущей на второй этаж.

На памяти Ынхе во всех этих местах были стенки-перегородки.

Когда во время игры она случайно задевала их, то раздавался не глухой звук, как от бетона, а более гулкий, характерный для фанеры. К тому же на месте перегородок обои стыковались по-другому, что заметно отличалось от других стен.

Когда Ынхе открыла дверь в подвал, комнату наполнил затхлый запах пыли.

Бетонные стены подвала были оштукатурены, поэтому поиск фанерной перегородки не занял много времени.

Фанеру загораживали стеллажи, заполненные всякой всячиной.

Ынхе постучала по стене. Раздался гулкий звук.

Она сделала это в расчете на то, что, если за перегородкой кто-то прячется, он проявит себя. Но стояла тишина.

Ынхе попыталась отодвинуть стеллаж, чтобы изучить тайник получше, но тот не сдвинулся с места. Металлические полки были прибиты к перегородке и полу подвала десятками гвоздей. Похоже, перегородка служила всего лишь креплением для стеллажей, а не проходом, ведущим в укрытие.

Выйдя из подвала, Ынхе поднялась обратно. Она планировала проверить сначала лестницу, а затем чердак.

Стараясь идти как можно тише, она поднялась по лестнице, но, подойдя к тайнику, поняла, что необходимости лезть на чердак не будет. Все потому, что она увидела на четырех углах перегородки едва заметные следы от ножа.

Кто-то аккуратно разрезал обои канцелярским ножом. Вряд ли это сделала мама, которая не умела действовать так осторожно, и уж точно не Ынчхон, которому запрещалось брать опасные предметы.

Ынхе слегка отогнула обои и увидела за ними темно-коричневый молдинг. Узор на молдинге, который показался под уголком обоев, был таким же, как и на других дверных коробках в этом доме.