Гымхи бросила в кипящий суп листья капусты, черешки таро^[15] и вешенки – и снова довела его до кипения. Достав тофу, нашпигованный вьюнами, аккуратно разрезала его на небольшие кусочки и переложила в чугунный горшочек, налив сверху бульон и добавив мелко порубленные перец, чеснок и имбирь. Вместе с горшочком с супом подготовила закуски – кимчхи, маринованные огурцы и маринованную зелень в соусе из соевых бобов.

– М-м, какой запах!

На часах было ровно семь. Глава семьи Пэк Сончхоль и его дети – дочь Пэк Дохи и сын Пэк Дохён – вошли в столовую.

– Прошу к столу.

Горничные и Гымхи расставляли завтрак, и скоро большой круглый стол оказался заполнен яствами.

Именно Пэк Сончхоль настоял на том, чтобы стол был круглой формы, – ему казалось, что, сидя во главе прямоугольного стола, он будто смотрит на членов своей семьи свысока. И правда, круглый стол будто создавал атмосферу равноправия и гармонии.

Но только не для Гымхи и двух отпрысков Сончхоля – уж они-то знали, что здесь, за этим столом, разворачивается схватка не на жизнь, а на смерть. Компания, основанная Пэком, которая должна была управляться всей семьей, входила в топ-50 крупнейших корпораций. И они знали: чтобы чего-то добиться в этой компании, быть дочерью, сыном или женой недостаточно – нужно приносить бизнесу пользу, доказывая этим свою ценность.

Основной деятельностью компании была закупка сырья и переработка его в различные виды сталелитейной продукции – горячекатаный и толстолистовой прокат, катанку^[16], холоднокатаную сталь, электрооцинкованную, электротехническую, нержавеющую, а также титан – с последующим экспортом. За последние несколько лет компания добилась значительного роста на рынке стали для автомобилей. В этом году планировалось реализовать около 6 миллионов тонн автомобильной стали, а в течение пяти лет увеличить объем продаж до 30 миллионов тонн. Это позволило бы компании стать поистине глобальным игроком в своей отрасли.

– Благодарю вас, – сказал Пэк Сончхоль горничной, наливавшей ему в стакан воду, – он тоже никогда не позволял себе обращение на «ты» к прислуге. Ему было около пятидесяти с небольшим, и его голос звучал спокойно, а манеры отличались уравновешенностью. Это была не показная строгость или напускная серьезность, а скорее уверенность человека, многое испытавшего на своем веку.

– Ну, давайте есть… – И он первым зачерпнул ложкой горячий бульон. – Да, именно этот вкус! Вот из-за этого вкуса мне без тебя никак. Кто еще, кроме тебя, сможет приготовить такое?

И сегодня Пэк Сончхоль похвалил Гымхи.

– Сегодня первый день запуска нового проекта, так что нужно вас поддержать, – с улыбкой сказала она.

Пэк Сончхоль кивнул.

Пэк Дохи перемешивала суп ложкой. Вид вьюнов в тофу был отвратителен. Пэк Сончхоль бросил на нее предупреждающий немой взгляд. Ничего не поделать – и девочка поднесла ложку ко рту.

– Угх, это невозможно есть! – воскликнула она, со стуком кинув ложку на стол. – Дайте мне что-то другое. – Нахмурилась и кивнула горничной.

Гымхи встала и поставила перед ней тарелку с заранее приготовленным запасным вариантом – свежий салат с внушительным количеством икры, яйцо всмятку и блины с кленовым сиропом.

Это были любимые блюда Дохи. В такие моменты Чон Гымхи невольно вспоминала свое детство, когда у нее не было даже мыслей о таких блюдах, и время, проведенное в Академии слуг, где ей приходилось голодать. А Дохи… Она родилась с серебряной ложкой во рту и могла позволить себе запросто потратить десятки тысяч в день на прием пищи. Чон Гымхи знала, что Дохи предпочтет супу с вьюнами что-то более подходящее. Строго говоря, теперь она была ее матерью и должна была хорошо понимать вкусы и предпочтения дочери.

– Да, вот оно! Ну можно же было с самого начала дать что-то нормальное! – сказала Дохи, бросив мимолетный взгляд на Гымхи. Это был взгляд, наполненный досадой, – она хотела к чему-то прицепиться, но было не к чему.

– Если ты не чувствовала металлический запах крови в носу, тебе точно не понять всю прелесть этого вкуса, – сказал Пэк Сончхоль, держа горшочек с чуотаном и продолжая есть.

Дохи, закатив глаза, подумала: «Опять утренний монолог».

– Когда вы, дети, были еще малышами, я поехал в командировку в ЮАР. Это было время, когда дела в компании шли плохо. Для многих ЮАР и по сей день – просто страна где-то в Африке с серьезной расовой дискриминацией, но для нас она важна тем, что богата полезными ископаемыми. Я должен был посетить семь городов за пять дней, это был сумасшедший график. Если б мы не заключили контракт, компания обанкротилась бы и все сотрудники остались без работы, а я оказался бы в тюрьме. Я работал семьдесят часов без сна. Жара была ужасной! Днем температура достигала сорока градусов. Во рту появлялся привкус пота, зубы шатались, болели, хотелось все их просто повырывать к чертям. Для компании это был переломный момент – в случае успеха у нас появилась бы прочная база, а в случае неудачи – хоть в петлю лезь от отчаяния. Я поставил на кон все, отправившись туда… – Дохи ковыряла вилкой свой салат, думая, что лучше было не выеживаться и есть этот треклятый чуотан. – Наконец, когда я все-таки подписал контракт и вышел из комнаты, я сразу упал. Тогда внезапно налетел страшный шквал. Это был сильный ветер из Южного океана, и он был настолько мощным, что выдул все загрязнения и дым из атмосферы Кейптауна. Местные зовут этот ветер Кейп Доктор^[17] – он выметает всю грязь и очищает город, – продолжал Пэк Сончхоль, погруженный в раздумья. – И меня он захватил – что-то горячее поднималось изнутри, закололо в области солнечного сплетения. «Дуй, дуй! Уноси с собой все мои беды и страдания. Отныне – только вперед с попутным ветром!» Так я думал, и вдруг из носа как потечет кровь, и в голове как зазвенит – и тогда я упал и потерял сознание. Но прежде меня молнией пронзила мысль: «Я выиграл, это успех!» Никому не понять то, что я испытал в тот момент. Это чувство успеха после невыносимых страданий – оно отпечаталось в каждой клеточке моего тела.

«Что это вообще имеет общего с мерзким чуотаном?» – хотела спросить Дохи, но молчала – за нее говорило ее выражение лица.

– Когда я пришел в себя, только тогда понял, что ужасно голоден. Целый день ничего не ел. Когда я осознал это, меня охватил такой голод, что живот будто прилип к спине. Я понял, что должен что-то съесть, и пошел искать ресторан. Кто бы мог подумать, что там, в сердце ЮАР и за тысячи километров от дома, мне доведется попробовать чуотан? Передо мной показалась вывеска – «Сеул Гарден». Я тут же забежал внутрь и заказал суп. Не могу передать, что я почувствовал. Если б мне пришлось выбрать одно блюдо на всю жизнь, это был бы он.

Пэк Сончхоль посмотрел на Чон Гымхи и улыбнулся.

– Этот чуотан, что стоит передо мной, имеет тот самый вкус, который я испытал тогда. Вкус успеха! – сказал Пэк Сончхоль.

Гымхи знала это.

– Еда – это не просто топливо, проходящее через кишечник, использующееся на наши ежедневные нужды, а затем выходящее из нас в виде отходов, – нет, это что-то большее, это акт, который одновременно включает в себя временное и пространственное измерение, это процесс, который отражает историю человека. Есть, спать и испражняться – всё это естественные процессы, но только прием пищи лучше всего отражает статус человека. Накопленный опыт и текущее положение человека определяют то, что он будет есть сегодня. А то, станет ли прием пищи просто трапезой или же останется в памяти до самой смерти, зависит от того, что человек испытывал на тот момент, какие думы думал и что переживал. И для меня чуотан – больше, чем просто суп; для меня это воспоминания о том дне и о том месте…

Это как раз то, чему Гымхи училась в Академии, и то, что ей вбивали в голову на протяжении всей учебы. Еда может занимать важнейшее место в жизни человека, поэтому у каждой пищи должно быть четкое предназначение. Более того, еда может быть одним из эффективных инструментов для завоевания сердца другого человека – как говорится, путь к сердцу лежит через желудок.

Любимым блюдом Пэк Сончхоля был тот чуотан, который он ел в Кейптауне. В Академии Гымхи оттачивала свои навыки приготовления именно по тому рецепту. И смогла в точности воспроизвести рецепт «Сеул Гарден».

В чем же секрет этого особого рецепта? Сахар. В уже закипевший чуотан нужно добавить ложку сахара с горкой. Конечно, это невкусно. Кому вообще может прийтись по вкусу чуотан с сахаром?

– Мама, а мне нравится, вкусно. – Дохён слегка склонил голову перед Гымхи.

Суп совершенно очевидно невкусен – а он говорит, вкусно! Называет мамой новую жену отца, старше его самого не больше чем на 15 лет…

Дохён отвечал за завод компании в Танджине. Каждый вечер он ездил между Сеулом и Танджином, выполняя приказ отца по отчетам о работе. Обычно по выходным не возвращался, устраивая в Танджине вечеринку на яхте, но сегодняшний день был исключением. Пэк Сончхоль открывал новый проект.

– Все вы, наверное, уже знаете, что мы открываем собственный фонд, – сказал хозяин дома, переходя к делу. Атмосфера за столом сразу изменилась – все резко напряглись. Как и в других семьях владельцев компаний, это был не просто обеденный стол, а место собраний, где решались важные вопросы.

Дохи пристально посмотрела на отца. В ее взгляде, сквозящем детской капризностью, читалось желание завладеть фондом. Пэк Сончхоль не обращал на это внимания.

– Как насчет того, чтобы передать его в управление Дохёну? Мне так жалко, что он один мучается в Танджине… – Гымхи решила нанести предупреждающий удар. Они-то все думали, что она захочет прибрать фонд к рукам.

– Я подумывал, что если ты возьмешь на себя это дело, то сможешь хорошо все устроить… Ведь ты уже привела к успеху несколько проектов, и в компании никто не будет против этого назначения.

– Куда мне, у меня сейчас дел невпроворот… Думаю, будет лучше, если это возьмут на себя Дохи или Дохён.

Гымхи хорошо все понимала. Что слова Пэк Сончхоля не были окончательным решением, а скорее приманкой, проверкой – не пройди она ее, кто знает, чем это могло бы для нее закончиться…

Голос Пэк Сончхоля был мягок и спокоен, но именно в этот момент он планировал будущий ландшафт всей группы компаний. Мужчина посмотрел на Гымхи мягким, но пронзительным взглядом.

– Сейчас-то она так говорит, но потом, небось, приберет фонд себе! – резко сказала Дохи. В ее интересах было во что бы то ни стало предотвратить такой исход событий.

– Ты что себе позволяешь, говорить так с матерью! – возмутился Пэк Сончхоль.

– Какая она мне мать? Да где это видано, чтобы мать была на двенадцать лет старше дочери! Каждый раз, стоит с ней куда-то выйти, все думают, что она моя старшая сестра.

– Наверное, я просто хорошо сохранилась, а? – сказала Чон Гымхи, смеясь. – Пусть этим займется Дохён. Если я встану во главе фонда, мы все перессоримся.

Дохён, который до этого молча ел, резко замахал руками в знак протеста.

– С меня хватит. Не хочу, чтобы дел прибавилось, довольно! – Он шутливо покачал головой. – Бог с ним, с этим фондом, папа. Я сегодня поеду с тобой в Янъян!

– Зачем это тебе туда?

На сегодня у Пэк Сончхоля была запланирована деловая поездка в Янъян для развития отельного бизнеса. Этот бизнес он собирался отдать в управление одному из членов семьи. А сегодня собирался посмотреть земельный участок под будущий отель.

– Хочу на серфе покататься. – Дохён рассмеялся. В последнее время он был прямо одержим серфингом.

– Отец, значит, работает без выходных, а ты собрался там прохлаждаться? – Пэк Сончхоль, изобразив шуточное негодование, рассмеялся. – А что до фонда – это нужно будет еще раз хорошенько обдумать.

– Разве ты не знал, что Янъян – это Мекка серфинга?