Мой бывший – зверь (страница 8)
Какой же бардак в голове! Родители, квартира попроще, Князев от меня сбежал и фееричные слухи, наполнившие клинику. Да к черту все! Кроме родителей, конечно. Я набрала себе полную ванну, налила в нее пены, включила сериал и раздобыла в холодильнике бокал вина. Ну просто набор холостой трудоголички! Подумалось, а можно ли мне вообще вино после сегодняшнего? Хотя Князев же предлагал. Может, спросить у него? Я усмехнулась… и со стоном откинулась на бортик ванны.
Выходной отметился сырой и дождливой погодой. Но реальность не была бы такой унылой, если бы не звонок мамы с раннего утра.
– Ян, привет. На работе?
– Доброе утро, – прохрипела я, кинув взгляд в окно. Да, слух меня не подводил – лило как из ведра. – Нет, выходной.
– Слаба богу! Ян, ты когда приедешь?
– Мам, не знаю, – с трудом села я в одеяле. – Что-то случилось?
– Я тут подумала, Марьянкиных детей, может, в Москву свозить в парк какой-нибудь? А то она работает с Пашкой без выходных.
Я вздохнула. У меня так редко были выходные, что сил оставалось ровно на то, чтобы максимум погрузить себя за руль своей машины и приехать к ним пораньше, чтобы не встрять в пробки. Но мотаться туда-сюда…
– Мам, не знаю…
– Ян, ну надо как-то сестре помочь. Она света белого не видит.
В груди сдавило от обиды. Черт возьми, а я?
– Мам, мне тут тоже не очень легко…
– Ян, давай не будем? У тебя работа в офисе, в столице… по заграницам мотаешься…
Хотелось напомнить, что мне этого никто на блюдечке не преподнёс. Но мама уверена, что мне было легко. Легко учиться, легко стремиться, да и с такой внешностью все двери открыты… Ну да! Внешность свою я не считала выдающейся – обычная, требующая заботы и ухода, а для эффектности – макияжа. Но я промолчала. Снова. Ну что я ей докажу? Теперь-то тем более, уж если всей клинике не смогла…
– Мам, слушай, а помнишь, у меня в детстве было что-то, после чего я на учете у кардиолога стояла? Кардиомиопатия.
– Ой, Яна, сто лет назад было, я и не помню уже. А что такое?
– Да просто… тут на узи нашли что-то.
– Ну сходи к врачу, у вас же есть там на работе.
– Есть, да…
– Подумай, пожалуйста, насчет племянников, – сменила она тему. – А то холодает. Через неделю поди и снег уже выпадет. Папа будет очень рад, если приедешь.
Папа у нее всегда оставался напоследок. Обычно я спрашивала про его здоровье и долго слушала подробный отчет. Но сегодня не хотелось.
– Я подумаю.
Попрощавшись, я сползала в душ, позавтракала и решительно села за поиск квартиры. Только это быстро вогнало в такое уныние, что к обеду мне захотелось на работу. Что-то реально подешевле, но такое же уютное можно было найти только в полутора часах езды на метро. Или трех на машине. А если пытаться остаться вблизи к работе, то предстояло переехать в реальный клоповник.
– Ян, ну что? – бодро поинтересовалась Маша, позвонив мне ближе к обеду. – Погода – дрянь, но можно забуриться в какое-нибудь место, посидеть, поесть, поболтать…
– Слушай, у меня не получится сегодня, – хмуро смотрела я на экран ноутбука, уныло листая фотографии очередной квартиры. – Да и… надо поясок затягивать…
То, что я откровенно потеряла бдительность, поняла только вдох спустя.
– Что? – сделала стойку Маша. – Маман звонила снова?
– Маш, – насупилась я, прекрасно понимая, чем это все кончится. Нет, ее «анти-родительская» терапия была мне периодами нужна, но чувство вины после нее только увеличивалось. – Когда мне понадобится помощь, они поступят так же.
– Понятно. Там снова всем нужно помочь, а у тебя же личной жизни нет. Давно мы не работали с твоими мозгами – притупились…
– Ой, вот только этого мне сейчас не хватало!
– Именно. Если ты не притащишь свой зад в галерею, я приеду к тебе и буду петь под дверью «Видели ночь!»
– Маш, давай взрослеть, а?
– Я именно об этом, Яна. Нельзя позволять им отнимать твою жизнь!
Я вздохнула.
Маша со своими родителями не общалась. Но они реально того заслуживали. Ее родители – творческая элита, голубая кровь и все такое – категорически не понимали стремления Маши стать врачом. У нее помимо медицинского за плечами высшее художественное образование, собственные выставки и признание – целая «другая» жизнь, которую она вдруг резко прекратила и ушла совсем в неожиданную сферу. Сама Маша говорила, что никогда никому не была нужна по-настоящему, зато теперь в ней самой нуждаются люди, и она счастлива им помогать.
– Я еду.
– Умничка! – просияла подруга. – Жду!
* * *
Утро понедельника было настолько недобрым, что хотелось сдохнуть.
– Маш, ты уверена, что мне стоит сдавать сегодня кровь? – простонала я, медленно опускаясь на стул в ее кабинете. – Черт…
– Мда, Янка, – вздохнула та, тревожно глядя на меня. – Ты давай лучше на кушетку ложись…
Я, видимо, очень сильно боялась, что меня уволят. Потому что когда вчера под мелодичный джаз отзвучала Машкина антиродительская лекция, я сначала приободрилась… а потом скатилась в такое лютое уныние, что решила просто расслабиться и немного выпить. Показалось, что это вполне рабочий вариант – я забыла о том, что завтра на работу, что с Князевым у меня полгода потрясающий секс, которому завидует внушительная часть женского коллектива клиники, и даже едва не изменила ему с каким-то музыкантом, угостившим меня последним коктейлем.
Не знаю, что пошло не так.
– Когда ты успела выпить тот коктейль, блин? – ворчала Машка, заряжая капельницу.
– Ты танцевала, а я повелась на уговоры того красавчика… помнишь, с татушкой на шее… У него голос такой!..
Вену кольнуло, я дернулась.
– Черт, вот я бы тебя ему сдала, конечно, – сосредоточенно крутила Машка колесико капельницы. – Но ты была невменяема. Зря он с этим коктейлем подкатил. Идиот.
– Спасибо, что не сдала. Он бы вряд ли мне поставил капельницу с утра, – простонала я, растекаясь по кушетке. – Сделай что-нибудь. Мне нельзя в таком виде появиться перед боссом и Князевым.
При мысли о последнем меня стало тяжело дышать. А с отступлением похмелья в голове стало тесно от тревожных воспоминаний – как я лежала перед ним на кушетке топлес, как орала на него в его машине, как несла чушь на ужине… и как он сбежал на вызов.
Оставалось надеяться, что ему будет сегодня не до меня. Мне до него точно не будет дела – буду крутиться белкой. И чтобы перед начальством показаться с лучший стороны, и чтобы не думать о всякой ерунде, отвлекающей от более важных вещей. Уверена, вся эта кутерьма со слухами скоро забудется, а я так и буду собственной тени бояться. Черта с два! График операций у Князева на неделю плотный. У меня теперь работы будет еще больше – за его расписанием следить и за Павлом Петровичем все контролировать.
– Князев, кстати, уже здесь, – вдруг сообщила Маша, зевая.
– Какого черта? – вздрогнула я. – Только семь утра, а первая операция у него в полдень. Еще даже босса нет!
– Откуда я знаю? – усмехнулась она. – Может, тебя прибежал кофе поить, чтобы ты больше не угрожала никому своим стаканчиком? А то мало ли кого ты тут еще раздеваешь под таким предлогом…
– Ой, все! – прорычала я. – Бесишь!
– Как ты ожила, – улыбалась подруга.
А мне и правда стало несравнимо лучше.
– Долго еще?
– Ой все, – скопировала меня Маша, убирая иглу. – Можешь бежать. Но с анализами пока лучше повременить.
Мда, давно я так не убивала свою работоспособность. Капельница-то помогла, но я все равно чувствовала себя заторможено и еле боролась с желанием не отходить далеко от стенки. За кофе я спустилась первым делом. Благо кафетерий был еще пуст.
– Как обычно? – поинтересовались за стойкой вроде бы машинально, но нотку ехидства я уловила.
Или мне показалось?
– Ага, – сделала вид, что очень занята, пялясь в мобильный.
Расписание выглядело действительно пугающе. Надо было вчера не приключения искать, а отсыпаться в ванне, потому что следующий выходной будет нескоро.
– За счет заведения, – вдруг поставили передо мной большой стакан, совершенно точно усмехаясь.
– С чего это? – растерялась я, поднимая глаза от экрана смартфона.
– Только не делай резких движений, – послышалось угрожающее позади, и я дернулась, роняя стакан, едва сцепив на нем пальцы.
Кофе ухнуло на стойку, устремляясь водопадом к моим ногам и идеальным туфлям Князева рядом. Позади послышался мат на вдохе, а Князев вдруг сцапал меня под руку и повел из кафетерия.
– Что случилось? – хрипло потребовала я, когда мы оказались в холле.
– Тебя где вчера носило? – прорычал он натурально, ставя перед собой у лифта.
– Игорь Андреевич, – нахмурилась я, опрометчиво подняв на него взгляд. – Я не помню, когда мы решили, что это ваше дело…
Последние пару слов я почти прошептала, цепенея под его темным злым взглядом. Открылись створки лифта, и он завел меня внутрь, отгораживая от мира. И, как в каком-нибудь кино, нажал на кнопку остановки движения, стоило лифту тронуться.
– …Что вы делаете? – пролепетала я, вжимаясь в стенку.
А он вдруг схватил за шею и притянул к себе, едва не влетая губами в мои. Только на этом романтические сходства с ромкомами кончались.
– Я тебя уложу на койку – пройдешь у меня обследование под присмотром, раз ты не в состоянии по-взрослому отнестись к угрозе твоему здоровью, – процедил он мне в лицо. – Еще интоксикацию себе добавила.
– Не успела добавить секса – интоксикация наступила быстрее, – зло процедила я, трепыхнувшись в его лапе. – Отпустите!
– Секса? – зло сузил он глаза, которые будто вспыхнули едкой желтизной в свете приглушенной лампы. – Заинька, я, может, невнятно тебе объяснил, но секс у тебя будет только со мной.
Я хотела возмутиться, но лишь обвисла в руках этого психа, а он вдруг набросился на мои губы с таким голодом, что у меня перед глазами потемнело! Что происходит, я перестала понимать после первого выдоха в его рот. Потому что это был не поцелуй. Князев сжал пальцы в моих волосах, не позволяя и пикнуть против его воли, и заставил отвечать ему с таким сумасшествием, будто я только ради этого и жила. Тело отреагировало бурным восторгом и головокружительной капитуляцией, отключая мозги первыми. Ощущение реальности вышло из строя вторым, по цепочке сверкнуло искрами в груди и замкнуло внизу живота. Казалось, Князев меня снова раздел, но в этот раз еще и трахнул, потому что между ног вдруг скрутило с такой силой, что я вцепилась зубами в его губу и жалко заскулила, дрожа от позорного оргазма. Тело взмокло, между лопаток скатилась крупная капля пота и сбежала по позвоночнику, а я раскрыла рот, тяжело хватая воздух.
– Да пошел ты к черту, – всхлипнула, дернувшись в руках психа.
Как же стало стыдно! Кончить от одного, пусть и убийственного, поцелуя!
– Яна, – прохрипел мое имя Князев и тяжело сглотнул, не собираясь меня выпускать. – Тише… тш…
Я открыла глаза, с трудом наводя резкость на его лице.