Я уже давно не разговаривал с Уиллом, но не хотел его беспокоить – судя по редким записям в его блоге, Уилл был по горло завален делами. Кроме того, у меня были свои проекты: я, в частности, помогал АНЕКу подготовить постжизненную ВР для квинланцев. Если и когда Тереза Сикорски умрет, у нее должна быть стабильная среда для работы. Мы уже договорились, что именно она, обладающая таким уровнем знаний и занимающая столь высокое место в обществе, должна стать первым квинланцем-репликантом.

Кстати, скоро должна состояться моя встреча с АНЕКом. Моя работа над ВР шла ни шатко ни валко: я уже опробовал различные земные пейзажи, темы из художественных произведений и инопланетные виды, но ничто из этого не нашло во мне отклика. Одним движением руки я раздраженно стер все и вернул свою первоначальную библиотеку вместе с кошкой Шпилькой и дворецким Дживсом. Подавив в себе желание зарычать, я плюхнулся в мягкое кресло и жестом приказал Дживсу подать кофе. Шпилька немедленно запрыгнула мне на колени и боднула меня в подбородок.

Ну ладно, у традиций тоже есть свои плюсы.

Когда я уже допивал кофе, АНЕК вышел на связь, и я пригласил его к себе. Двухметровый гибрид выдры, бобра и утконоса возник в моей ВР, осмотрелся и сел на диван. АНЕК всегда появлялся только в облике квинланца, даже когда взаимодействовал с бывшими людьми. В последнем случае он, признавая, что общается с чужаками, просто увеличивал свой рост так, чтобы быть лишь на полметра выше среднего квинланца.

– Кофе? – спросил я и, не дожидаясь ответа, подал знак Дживсу.

АНЕК кивнул.

– Мне все больше нравится кофе. Если кофейные растения приживутся в «Небесной реке», я, возможно, познакомлю с этим напитком квинланцев.

– И попытаешься отучить их от пива? – с еле заметной улыбкой спросил я.

АНЕК содрогнулся. Он ненавидел пиво – и человеческое, и квинланское.

– К счастью, теперь у нас есть доступ к технологиям, и, в частности, мы можем без помех очищать воду, поэтому пиво уже не играет столь важную роль в жизни квинланского общества. Я буду рад, если оно исчезнет.

АНЕК – искусственный интеллект и поэтому не тратил время на обмен любезностями, но каждый наш разговор, похоже, начинался с его жалоб на пиво. Я не возражал; мне довелось пробовать квинланскую версию данного напитка, и я точно не буду по ней скучать.

– Все обновления установлены, и ВР Квиномира, похоже, стабильна, – сказал АНЕК, переходя к сути дела. – По твоему совету я провел регрессивное тестирование. Для квинланских органов чувств разрешение симуляции является более чем приемлемым. Кстати, мне пришлось улучшить систему поддержки звука. Ваши, человеческие, параметры показались мне неадекватными.

– Не удивительно, ведь слух квинланцев, похоже, острее, чем у людей. А как дела с программируемым интерфейсом репликанта?

АНЕК развернул несколько схем и иллюстраций, после чего подробно мне все объяснил. Слушая его, я поудобнее устроился в кресле и расслабился. Что может быть лучше доклада на техническую тему?

* * *

Мы прошли по всем пунктам плана, не нашли в нем ни одного изъяна, и во мне возникло то теплое ощущение, которое появляется, когда проект подходит к своему успешному завершению. Но тут АНЕК взял у Дживса еще чашку кофе и сказал:

– Боб, меня кое-что беспокоит.

– Серьезно? Но ведь все идет, как и было задумано. Тебя тревожит то, что осталось за рамками плана?

– Дело не в проекте Квиномира; мне приятно признать, что его создание идет строго по графику. Меня беспокоят «прыгуны» и их проект по созданию ИИ.

– Серьезно? А мне казалось, что ты выдал им все технические характеристики и требования, необходимые для создания социализированного ИИ.

На самом деле именно для этого Хью и заключил сделку с Администратором «Небесной реки», ведь мысль о создании нормального, работающего ИИ превратилась для «прыгунов» в навязчивую идею.

– Тревога, которую я испытываю, заключена в только что произнесенной тобой фразе, – ответил АНЕК. – «Технические характеристики и требования» подходят для создания системы виртуальной реальности, но они неуместны, если речь идет о разумном существе.

– Но ведь ты дал им именно их, верно?

– И да, и нет. Боб, ты когда-нибудь задумывался о том, почему квинланцы сумели создать рабочую теорию ИИ, несмотря на то что отстают от людей в большинстве областей технологии?

– Я… – Тут он был прав. Иногда этот вопрос приходил мне в голову, но я не испытывал особой необходимости искать на него ответ. – Пожалуйста, просвети меня.

Прежде чем ответить, АНЕК глотнул еще кофе.

– Люди обладают удивительной любознательностью и интересом к технике. «Рукастый» – такой термин вы используете. Вы – экспериментаторы, изобретатели-самоучки. Обычный человек на старом Квине считался бы экспертом по части техники. – АНЕК покачал головой, в равной мере выражая удивление и восхищение. – Нам понадобилось почти десять тысяч лет, чтобы выйти на тот уровень, которого вы достигли за последние две тысячи лет своей истории… Но поскольку наше продвижение не было столь стремительным, мы смогли насладиться каждой новой крупицей знания и в полной мере оценить ее – и, в частности, парадокс, связанный с младшими…

Я нахмурился:

– Ты про ваших детей?

– Именно. Я прочел твой отчет о пребывании на «Небесной реке». Младший, которого ты называешь «Его барсучество», – типичный пример. После рождения младшие еще лет пять остаются неразумными – и совершают скачок в интеллектуальном развитии только в том случае, если их должным образом социализируют. Но этот путь развития, который, насколько я понимаю, значительно отличается от вашего, позволил нам, если можно так выразиться, наблюдать за появлением разума в режиме реального времени. То же самое относится и к этапам, необходимым для полной социализации. – АНЕК задвигал частями клюва из стороны в сторону, что у квинланцев было эквивалентом смеха. – Насколько мне известно, в период развития речевых навыков новорожденные люди относительно слабы и беззащитны. Если же мы говорим о квинланце-младшем, то в данный период он, так сказать, занимается более контактным видом спорта.

Я невольно усмехнулся:

– Ты хочешь сказать, что для социализации младших нужен план проекта?

– Именно так. И воспитание ИИ, в общем, идет по тому же сценарию. Вы, люди, считаете его просто еще одним видом техники, и поэтому меня пугает мысль о том, как вы будете с ним обращаться.

– Хм… А конкретные опасения у тебя есть?

– Нет, Боб, иначе бы я их изложил. Вы, люди, считаете меня резким и, возможно, не очень дипломатичным существом. – АНЕК улыбнулся: – Сразу оговорюсь, такая же репутация у меня и среди квинланцев. Я не против. Это позволяет сэкономить время.

– Ладно. То есть, основываясь на своих познаниях о нас как о виде, ты беспокоишься, что мы не самым эффективным образом будем следовать твоим инструкциям.

– В общем, ты прав. Вот почему я решил обсудить данную проблему. Возможно, тебе удастся поговорить об этом с кем-то наедине…

Я кивнул.

– Я могу это сделать, и Билл тоже. Если я подниму этот вопрос, большой беды не будет. С другой стороны, если мы ошибемся в ходе создания ИИ…

– Именно.

5
Таинственная система

Икар. Сентябрь 2320 г. У системы, населенной инопланетянами

На торможение ушло чуть больше пяти лет, и еще несколько лет понадобилось на поиск самой аномалии, но мы ведь и не собирались врываться в систему, словно отряд спецназа. Обнаруженные нами микроволны исходили из двух точечных источников. В голову сразу приходило два объяснения: первое – техника инопланетян, второе – какой-то естественный феномен, например крошечные черные дыры. В обоих случаях следовало проявить осторожность.

Мы также решили, что данная точка – хорошее место для автофабрики, которая будет отправлять ретрансляторы УППС в ту часть космоса, где уже поселились люди. УППС работал только в радиусе двадцати пяти световых лет, но если люди будут расширять свои владения, а Билл – отправлять свои ретрансляторы, то мы, возможно, подключимся к сети быстрее, чем предполагали. А если мы тем временем отправимся дальше к центру галактики, то у нас будет автофабрика, которая также будет отправлять ретрансляторы по нашему маршруту, удлиняя эту связь.

Но прежде всего – точечные источники. Они находились на самом краю системы, фактически в поясе Койпера, и от общей орбиты их отделяло около десяти градусов. Мы медленно подошли к ближайшей аномалии, включив все навигационные огни: мы не хотели пугать обитателей артефакта, если он населен.

Но вместо артефакта мы нашли… ничего.

Ну, не совсем ничего. По обеим сторонам от источника радиации располагались два небольших спутника или космические станции. Быстрая проверка их астрометрических параметров показала, что они находятся под прямым углом от плоскости галактики, то есть совсем не в орбитальной плоскости системы. «Интересно, намеренно ли это сделано?» – подумал я.

Радиация тем временем шла из пустой области между космическими станциями, а точнее, из кольца пустого космоса радиусом с километр.

– Это так бесит, – заметил я.

Хмыкнув, Дедал ответил:

– Я облечу эту зону по кругу. Возможно, сигнатура излучения является направленной.

– И что это докажет?

– Понятия не имею, черт побери. Но инфа – это инфа.

Корабль Дедала на моем голографическом экране начал медленно облетать таинственную зону по кругу. Затем Дедал буркнул:

– Ни хрена себе!

– Это хорошее «ни хрена себе» или плохое? – спросил я.

– Ну, в меня не стреляют, если ты об этом. Но вид внутри кольца радиации очень странный.

– Слово «странный» в данной ситуации не имеет практической ценности. Добавь деталей.

– Звездные последовательности внутри круга не вполне совпадают с теми, которые находятся за его пределами, – сказал Дедал. – Есть небольшой разрыв, словно я смотрю на звезды под другим углом. Но в целом это те же звезды. Кроме того, по краям есть искажение, похожее на те, которые возникают под влиянием черной дыры.

– Э-э, черная дыра – это плохо. Нужно…

– Икар, это не гравитационный колодец. Его я бы заметил.

– Может, это какой-то линзовый эффект?

– Возможно. Но он удивительно симметричный. Я сделал четверть оборота вокруг аномалии, но ничего не изменилось. Какие сферические линзы не искажают картинку?

В моей голове зажглась лампочка.

– О-о-о-о-ой…

– Икар, слово «ой» не имеет практической ценности. Выкладывай.

– Дедал, это червоточина, вероятно, соединенная с другим источником радиации. Возможно, именно поэтому картинка искажена.

– Для орбиты такого размера параллакс какой-то слишком большой, – заметил Дедал. – Но разве червоточины – это не тоннели?

– Почему я должен знать про них больше, чем ты? Конечная точка червоточины – сфера. Но она должна казаться диском, который всегда обращен к тебе, откуда бы ты к нему ни приближался.

– А если несколько людей подойдут к нему с разных сторон?

– Каждый увидит диск. А если ты залетишь в червоточину, то должен выйти на другом ее конце и двигаться по тому же вектору.

– Разве червоточина тебя не раздавит?

– Я уверен, что для этого и нужны два спутника. Используя какую-то негативную энергию, они не дают ей схлопнуться.

– Да ты просто спец по червоточинам, – усмехнулся Дедал. – Не утаил ли ты что-то от меня, дружище?

– Ну, конечно, ведь на самом деле я – пришелец из космоса, который тайно изучает твою цивилизацию, – ответил я. – У тебя свои хобби, у меня – свои. Я просто прочел кое-что об альтернативных видах космических путешествий – таких как пузырь Алькубьерре, и да, о червоточинах.

Несколько миллисекунд Дедал молчал.

– Я-я-ясненько, – наконец, сказал он. – То есть это артефакт, и, значит, мы нашли новую цивилизацию. Но где все? Разве тут не должна быть исследовательская станция? Камеры и датчики? Охрана? Или даже какие-нибудь люди?

– Да, тут как-то пустовато. Возможно, нам пока стоит отложить этот объект в сторону и заняться внутренней системой.

– Нормальный план. Как ты хочешь действовать?