Но Сергей не собирался сдаваться. Никто в здравом уме не станет искать проблем с Берестневым. Но бывшему застила глаза возможность со мной поквитаться, и он продолжил с надменностью барана.

– Это не просьба. Я с вами не разговаривал. Проходите мимо, не мешайте работать.

Никита бывшему был не интересен. Ему хотелось поизмываться надо мной. Сергей видел, что мы вместе. Он хотел избавиться от Берестнева и размотать мои нервы. Истрепать их по максимуму.

Только он не знал, кто такой Никита. А ещё, он не имел никакого понятия, как поступают настоящие мужчины, когда обижают их женщин. И это было проблемой!

Потому что Никите нельзя иметь проколы! Драка в ТЦ точно прокол. По ней будут разбираться. Будут вызывать полицию. Фамилия Берестнева будет фигурировать в протоколе. А это проблема!

В отряде специального назначения Никита из-за меня еле прошёл испытательный срок. Если теперь к связи с сослуживцем у него добавится мордобой в общественном месте, его точно уволят.

Меня уже трясло от отчаянья. Никита сдвинулся вбок, протолкнув тележку дальше. Смотрел на меня ободряюще, а я готова была разрыдаться. Мне было страшно, и вовсе не за исход поединка.

– Ещё раз спрашиваю, что послужило причиной задержки нас в магазине.

Теперь Никита был уже почти вровень со мной. Я не заметила его перемещений, но теперь боялась ещё больше. Ведь возможностей у Берестнева прибавилось.

А вот Сергей не понимал, что его наглой ухмылке может крепко прилететь. Он продолжал нагнетать конфликт. Ухмылялся, нагнетая обстановку, из которой было мало мирных выходов.

– Почему же «вас»? – Он качнул головой в сторону выхода, глядя на Никиту с презрительным высокомерием. – Вас лично никто не задерживает. Идите куда шли. Вы совершенно свободны. Вопрос касается только девушки.

Вот дурак! Сказать спецназовцу, что его не касается девушка, за которую он отвечает? Да это самая грубая и действенная провокация. Это просто до искр в глазах и сметания всех возможных тормозов.

Это взрывоопасное комбо из-за которого в отряд не берут родственников. Это и несправедливость, и угроза родному сердцу. На этом можно наломать таких дров, что ни один травматолог не соберёт.

– Серёж, зачем ты всё это устроил. Решил отомстить за наше расставание?

Я постаралась снова вернуть разговор к себе. Надеялась вразумить бывшего и дико боялась, что Никита сделает что-то не по уставу. Но Сергей обозлился.

– Это не имеет никакого отношения к нашим отношениям! По правилам магазина вы должны предъявить содержимое сумки, если поступил сигнал, что в ней находятся неоплаченные товары.

– Я ничего тебе не буду показывать! Это глупо!

Меня охватило отчаянье. Руки начали ходить ходуном, голос дрогнул. Я хотела пробиться к остаткам разума бывшего, но он меня не слышал. Больно схватил за руку и дёрнул. Запястье пронзила боль, но вскрикнуть я не успела.

Никита качнулся вперёд, и моё сердце остановилось. Я была разрыдаться от отчаянья, потому что происходящее больше нельзя было ни остановить, ни повернуть вспять. И для этого понадобились считанные секунды.

Прошлого нет

Это не выглядело как драка. Одна секунда, и Никита возник рядом с Сергеем. Было ощущение, что они стоят слишком близко потому, что вокруг движется людской поток.

Но мне было всё понятно.

Сергей пробовал вырваться из аккуратного болевого захвата. Но едва Никита усиливал давление, бывший, с трудом сдерживая стон, оседал. Мне не было слышно, что они говорили друг другу, но явно ничего радостного.

В какой-то момент Сергей смог полностью выпрямиться, а когда Берестнев о чём-то спросил, несколько раз утвердительно качнул головой. Только после этого Никита повернулся ко мне, подозвал жестом, и я протиснулась между людьми и тележкой.

Внутри меня билось отчаянье, досада и страх. И последнее было вызвано ожиданием реакции Берестнева. Если уж я подумала о последствиях для сотрудника спецназа, то он просчитал все возможные варианты неприятностей.

А для него работа в отряде важна. Важнее всего прочего.

Я ждала чего угодно: раздражения, злости или ещё чего-то такого же обидного. Но во взгляде Берестнева была только собранность и покровительство. Наверное, так он общался с потерпевшими.

Он был крепостью. Надёжной скалой. Я вспомнила, как он разговаривал со мной в гостиничном номере. Старался помочь, стать поддержкой. А я его обманывала.

Стояла в маске и халате и скрывала, что служу с ним вместе. Подставляла под увольнение ради личных целей родить здорового ребёнка.

Мне стало стыдно. Я заледенела от этих воспоминаний. И от ненависти в глазах бывшего, да ото всего! Но окончательно расклеиться Берестнев мне не дал.

– Аня, возьми мой телефон. Отправь Нестерову сообщение о стычке с охраной и адресом ТЦ. Потом включи видеозапись на своём, там полная зарядка и памяти больше, и следи, чтобы мы с… – он попытался найти цензурное слово для моего бывшего. Нашёл. – Чтобы мы с охранником всё время были в кадре. Сама встань вот в тот проём в стене и никуда не отходи, кто бы и что бы тебе не говорил. Там ты будешь попадать в створ двух камер. Это может быть важно. Если тебя попробуют заставить, вызывай полицию. – Никита внимательно на меня посмотрел. – Аня? Ты меня слышишь?

– Да. – Мне удалось вынырнуть из оцепенения. – С твоего телефона сообщение Нестерову. На мой снимать видео вашей пары. – Мне показалось, что прозвучало странно, но Никита улыбнулся, и я продолжила. – Стоять вон там, никуда не уходить.

– Действуй.

Подойдя к Берестневу с противоположной стороны от Сергея, я выудила телефон. Отправила сообщение Нестерову. Схватилась за край тележки и потянула её за собой. Прижалась спиной к углублению в стене и замерла.

Никита с Сергеем сдвинулись ко мне. Я снимала всё, что происходило между ними. Сначала мне казалось, что я снимаю статуи. Они просто стояли и не двигались. А потом к нам потянулось паломничество.

Никита что-то сказал пробегавшей мимо сотруднице ТЦ, и к нам подошёл ещё один охранник. Берестнев предъявил удостоверение, объяснил ситуацию, и напарник Сергея исчез.

Еще через несколько минут к нам подошёл мужчина средних лет. В такой же форме, как у бывшего. Представился старшим смены. Они поговорили, и Никита отпустил Сергея. Тот отскочил в сторону и разговаривал с начальником, размахивая руками.

Люди, проходящие мимо, даже не подозревали, что в стороне от основного выхода кипят настоящие страсти. Берестнев встал так, чтобы быть ко мне ближе. Меня трясло от страха, а Никита был непоколебим.

Он всё держал под контролем. Наблюдал за мной, время от времени ободряюще кивал, дескать всё нормально, всё штатно. А ещё, он отрезал остальным возможность подойти ко мне.

Как только кто-то порывался вступить со мной в диалог, Никита перекрывал ему дорогу. Мне не было слышно, что он при этом говорил, но жест, которым Берестнев указывал охранникам, куда они должны отодвинуться, всегда работал безотказно.

Через некоторое время подошёл ещё один мужчина. Он не был одет в форму, но и в гражданском выглядел, словно под рубашкой у него были погоны. Этого надо было бояться больше всех. Этот главный.

Стараясь унять дрожь в руках, я ловила малейшие признаки того, куда склоняется чаша весов. Я уже хотела подойти и показать всем свою сумку, но Никита решил иначе, значит надо было снимать разговор.

Приехавший руководитель выслушал начальника смены, задал вопросы Никите. Тот отвечал спокойно и очень чётко, показывая рукой вглубь торгового зала и на камеры.

Сергей тоже что-то говорил, злобно глядя в мою сторону. Но приехавший в штатском разговаривал с ним так резко, что бывший даже покраснел. Было видно, что его словам начальник доверяет меньше, чем доводам Никиты.

Берестнев снова показал на камеры, в которых нас было видно во время стычки. Потом мужчины что-то смотрели в телефонах. Начальник в штатском очень недовольно высказал что-то Сергею. Тот возмущённо ответил.

Я сильнее напряглась. Ждала нового витка разбирательств. Мои руки уже ходили ходуном от переживаний и с непривычки так долго что-то удерживать в одном положении.

Словно почувствовав моё беспокойство, Берестнев, стоящий ко мне спиной, расположив левую руку на пояснице, показал мне кулак с поднятым вверх пальцем.

Всё нормально? У меня появилась робкая надежда.

Сергей злился и нервно переступалс ноги на ногу. От него исходили практически осязаемые волны ненависти. Никита, в противоположность моему бывшему, был практически неподвижен и излучал уверенность.

Наконец, мужчины пожали друг другу руки. Начальник с Берестневым двинулись ко мне. Телефон, дрожавший в руках, теперь ходил ходуном, грозя выскользнуть. Одетый в штатском посмотрел на меня хмуро.

– Маланин Игорь Олегович. Начальник службы безопасности ТЦ. Как я понял, наш сотрудник допустил ошибку. Я предложил внутреннее разбирательство. Берестнев не возражает. Поэтому предлагаю решить вопрос без полиции. Полюбовно, так сказать. Вы как?

– Не возражаю.

Маланин хмыкнул, повернувшись к Никите.

– Вот это, я понимаю, слаженный коллектив у сотрудника. – Снова стал серьёзным. – Благодарю за понимание, Павлу Владимировичу привет! До свидания.

Игорь Олегович пожал руку Берестневу. Протянул мне, но я никак не могла разжать ладони с телефоном. Никита остановил запись и вынул смартфон из моих рук.

– До свиданья, – ответили мы хором.

Маланин кивнул на прощанье и скрылся со своими сотрудниками из вида. А меня сгрёб, отгородив ото всего мира, Берестнев. Я прижалась к нему всем телом. Встала на носочки и поцеловала, словно встретив со службы.

– Испугалась? – спросил Никита.

– Да! Очень! Бывший…

Договорить я не успела. Никита обнял моё лицо ладонями и, глядя в глаза, припечатал, – нет никакого бывшего. И прошлого нет. Только настоящее, в котором есть мы. Поняла?

И я услышала. Потому что поверить в Мы было пока совершенно невозможно. Но когда Берестнев меня поцеловал, я забыла сказать ему эти важные слова.

Два билета

В воскресенье Аня никуда не захотела идти. Сказала, что ей похода в магазин надолго хватит. Что нам не надо разгуливать вдвоём. С её везучестью можно нарваться на маму, а та заладит свою любимую пластинку про часики, которые тикают.

Отрицательный тест на беременность проявился во всей красе, и Аня начала капризничать. Сказала, что у неё всё болит и из постели она не вылезет даже под страхом смертной казни.

А когда я предложил познакомиться с родителями, посмотрела на меня с таким испугом на лице, что я понял, что упорствовать бессмысленно. Достал детективную настолку, и мы рубились до самого вечера.

А понедельник начал беспощадный Кобра.

– Сегодня у вас день повышения профессиональных навыков владения специальными средствами ограничения подвижности и оттачивания теоретической подготовки.

По рядам бойцов прошелестело недовольство. Только наши умели, не раскрывая рта, продемонстрировать разочарование. Так чтоб все всё поняли, но придраться было не к чему.

Потому что тот, кто сказал бы хоть слово, стал бы чучелом для отрабатывания методов наказания командиров. Дураков не было. Да и дисциплина в отряде была безупречной.

Но быть недовольными это нам не мешало.

– Расходимся на занятия. Первое отделение к Нестерову в учебный класс №1. Второе отделение ко мне в учебный класс №2. Третье отделение на практические занятия до обеда. Всем разойтись по занятиям.

Строй рассыпался, и начался гудёж. В толпе ко мне притиснулся Кирилл с позывным Бомба. Шёл сбоку и бубнил.

– Чего мы не видели в этих специальных средствах ограничения подвижности?

– Да всё видели. – Подхватил Вирус, идущий справа, с раздражением в голосе. – В воскресенье Порох косякнул при задержании. Командиры отписывались весь выходной. А кому охота отписываться по чужому косяку?

– А ты чего такой злой с утра, Вирус? – поинтересовался Кирилл.