Закатила глаза. Только этого мне не хватало – чтобы бабушка нахваливала этого нахала.

– Ага, красавчик, – фыркнула я. – Особенно когда пялится из кустов!

– Значит, ты все-таки разглядела его? – бабуля хитро подмигнула. – Небось, тоже оценила?

– Бабуль! – возмутилась я. – Ты вообще на чьей стороне?

– На своей, милая, на своей, – засмеялась она, наливая масло на сковородку. – Ну, хватит об этом. Садись, я напеку блинчиков. Небось, проголодалась после купания?

Как по команде мой желудок громко заурчал. Я действительно проголодалась – еще бы, после такого стресса!

– С творогом сделаешь? – жалобно спросила я, понимая, что злиться на бабушку бесполезно.

– А то! – она ловко вылила первую порцию теста на шипящую сковородку. – С творогом, со сметанкой, с вареньицем… Все для моей московской принцессы! Хоть ты у меня и непутевая, а все же родная кровинушка.

Я вздохнула. Вот так всегда – сначала приласкает, потом подшутит. Фирменный бабушкин стиль.

– И я не такая уж непутевая, – проворчала. – Подумаешь, устроила вечеринку…

– И вазу прадедову разбила, и в отцовском кабинете дефилировала, и в бассейн пены напустила… – продолжила бабушка, ловко переворачивая блин. – Твой отец мне все рассказал по телефону. Эх, Аленка, была бы ты помладше, я бы тебя крапивой по мягкому месту отходила! А так что ж… взрослая уже девка, сама должна понимать, что к чему.

Я промолчала. Спорить с бабушкой – дохлый номер. Она всегда найдет что ответить.

– На-ка, первый блинчик, – она ловко переложила румяный блинчик на тарелку. – И давай-ка переоденься, а то простынешь. Ишь, вся мокрая сидишь! А я еще напеку.

С благодарностью взяла тарелку, и тут меня как обухом по голове ударило:

– Телефон! – я чуть не выронила блин. – Баб Зина, я телефон на речке оставила! В траве! Ой, что же делать?

– А что тут делать? – пожала плечами бабушка. – Иди и забери.

– Но там… этот… Морозов! – я поморщилась.

– Да он, небось, уже ушел, – махнула рукой баба Зина. – А если не ушел, так и ладно. Не съест же он тебя! Ванечка смирный.

«Твой Ванечка», – мысленно передразнила я. Подумать только, бабушка уже успела записать этого типа в «свои». Хотя чему удивляться – она всегда обожала военных. Точнее, полицейских. Да какая разница!

– Ладно, – вздохнула я, торопливо доедая блинчик. – Пойду переоденусь и сбегаю.

– А ты сначала доешь блинчик! – встревожилась бабушка. – Куда ты опять побежишь голодная?

– Я быстро, баб Зина, – я чмокнула ее в щеку. – Телефон дороже блинов!

– Вот они, нынешние дети, – проворчала бабушка вслед. – Железку ставят выше еды. В наше время…

Не дослушав, я побежала в свою комнату переодеваться. Натянув сухие шорты и футболку, я на секунду задумалась: а что, если «Ванечка» и правда еще там? Что я ему скажу?

«Просто не буду с ним разговаривать», – твердо решила я. Возьму телефон и уйду. Я не обязана с ним общаться.

Выскочив из дома, я рысью побежала к речке. Солнце уже поднялось высоко, и жара начинала припекать. В голове крутились обрывки мыслей – и о случившемся конфузе, и о несправедливости родителей, отправивших меня в эту глушь, и о предателе Сереге, который не захотел меня спасать.

Тропинка вывела меня к тому самому месту, и я с облегчением увидела, что оно пусто – никаких майоров в кустах не торчит. Я лихорадочно шарила в траве, пытаясь вспомнить, где оставила телефон. Вроде бы здесь, у самой воды… Или чуть дальше?

– Ты не это ищешь?

Резко обернулась и чуть не упала. В паре метров от меня стоял он собственной персоной – майор Морозов. В руках он держал мой розовый смартфон в блестящем чехле с котиками.

– Ты?! – выдохнула я. – Ты что, следишь за мной?

Он закатил глаза:

– Конечно. Специально вернулся, устроился в засаде и жду, когда ты придешь за телефоном. Больше мне нечем заняться.

– Очень смешно, – огрызнулась я, протягивая руку. – Отдай.

– Держи, – он протянул мне телефон. – Я нашел его, когда собирал удочки. Я уже хотел отнести его твоей бабушке.

Молча взяла телефон, разрываясь между желанием поблагодарить и послать его куда подальше.

– Ты внучка бабы Зины, да?

– Да, – кивнула я. – А ты ее постоялец. «Ванечка».

На его лице промелькнуло удивление, а потом он рассмеялся.

– Так она меня называет? «Ванечка»?

– Ага, – я не удержалась от улыбки. – И расхваливает на все лады. «Статный, широкоплечий, как с обложки журнала».

Он покачал головой, все еще улыбаясь:

– Твоя бабушка – уникальная женщина.

– Не то слово, – вздохнула я. – И в кого я такая уродилась? У меня вся семья – трудоголики. А я… ну, ты знаешь.

Осеклась, поняв, что начинаю откровенничать с совершенно незнакомым человеком. Тем более с этим… который видел меня… Боже, как стыдно!

– Мне пора, – поспешно сунула телефон в карман. – Бабушка печет блины.

– Блины? – протянул он с таким выражением, словно я сказала «раздает бриллианты». – Настоящие, деревенские?

– Ага, с творогом и сметаной, – кивнула, уже разворачиваясь, чтобы уйти.

– Слушай… – он замялся. – А можно напроситься на блины? Я со вчерашнего дня толком не ел. Ждал рыбу, а она, как видишь, не очень-то торопится в мои сети.

Я окинула его оценивающим взглядом. Высокий, широкоплечий, с проницательными серыми глазами и волевым подбородком. И ямочки на щеках, когда он улыбается. Черт, а бабушка права – действительно как с картинки.

– Бабуля будет в восторге, – наконец сказала я. – Она без ума от тебя. Только не вздумай рассказывать ей… ну, про утреннее купание.

– Даже мысли такой не было, – он поднял руки в примирительном жесте. – Профессиональная этика: что увидел на задании, то тайна.

– А это было задание?

– Самое сложное в моей карьере, – серьезно кивнул он, но в глазах его плясали смешинки.

Пошла по тропинке к дому, все еще уверенная, что этот Ванечка – не тот человек, с которым я хотела бы иметь дело во время своего деревенского «отпуска».

Но блины – это блины. К тому же бабушка расстроилась бы, если бы я его не пригласила.

А может, это даже забавно – посмотреть, как суровый майор спецназа сюсюкает со старушкой. Да и… ладно, признаюсь хотя бы себе – он и правда ничего. Для старикашки тридцати четырех лет, конечно.

Что-то подсказывало мне, что эти две недели будут намного интереснее, чем я предполагала. Даже интересно понаблюдать за ним и немного подпортить отпуск, мой отец считает, что я отлично умею выматывать нервы и портить всем все кругом.

Глава 3 Морозов

Сытно позавтракав, я брел к своему домику, чувствуя приятную тяжесть в желудке и странное умиротворение.

Баба Зина превзошла саму себя – блины получились именно такими, какими их готовила моя бабушка в детстве: тонкие, кружевные, с хрустящими краями. Я съел штук семь, не меньше, щедро поливая их сметаной и заедая домашним вареньем, от которого пахло летом и солнцем.

Но гастрономические впечатления были не единственными, что остались после этого завтрака.

Когда я постучал в дверь дома бабы Зины, держа в руке ведерко с окуньками – скромный утренний улов, дверь распахнулась почти мгновенно. В проеме стояла московская принцесса, сосланная в деревню в наказание за хулиганство. При виде меня лицо девушки вытянулось, а щеки вспыхнули ярким румянцем.

– А, это ты? – выдохнула она.

– Я, – подтвердил я, улыбаясь. – Вот, принес улов, – я приподнял ведерко.

Алена молча отступила, пропуская меня в дом. Я чувствовал, что своим появлением не доставляю ей удовольствия, да мне и плевать было.

– Ванечка! – всплеснула руками баба Зина, выглядывая из кухни. – Проходи, касатик, присаживайся! Я тут блинчиков напекла, угощу тебя! А рыбку твою почищу, к вечеру уху сварим.

Протиснулся в дверной проем, стараясь не задеть Алену, но все равно на мгновение ощутил тепло ее тела и легкий запах цветочного шампуня. Она резко отпрянула, словно от удара током.

– Вот и славно, – протянул ведерко хозяйке. – Негусто, но на уху хватит.

– И то хорошо, – кивнула баба Зина, забирая улов. – А ты, Ванечка, садись вот сюда, к окошку. Сейчас чайку налью, блинчиков положу. Небось, проголодался с утра пораньше?

– Немного, – признался, хотя на самом деле был зверски голоден.

На веранде стоял старенький деревянный стол, накрытый клеенкой в цветочек. Окно было распахнуто настежь, и легкий ветерок колыхал тюлевую занавеску. За столом уже сидело юное создание, сосредоточенно поедающее блин с творогом.

– Аленка, подвинься, – скомандовала баба Зина. – Уступи Ванечке место.

Алена неохотно подвинулась, освобождая мне место на лавке. Я сел, стараясь не касаться ее, но лавка была узкой, и наши плечи все равно соприкоснулись. Она тут же отодвинулась еще дальше, почти на самый край.

– Да не съем я тебя, – не удержался от шпильки.

– Очень надо, – буркнула девушка, не глядя на меня. – Подавишься еще.

– Ой, я смотрю, вы познакомились? – баба Зина поставила передо мной тарелку с горкой блинов и чашку ароматного чая.

– Познакомились, – кивнул, накалывая вилкой первый блин. – Сегодня утром, на реке.

Бросил быстрый взгляд на Алену, она замерла с ложкой во рту, глядя на меня широко раскрытыми глазами. Испугалась, что я сдам ее бабушке? Ну, это было бы нечестно.

– Да, – подтвердила Алена, быстро проглотив кусок. – Я пошла купаться, а там… рыбаки.

– Рыбак, – поправил я. – В единственном числе.

– Да хоть сто, – проворчала она. – Все равно мешают спокойно поплавать.

Баба Зина села с нами за стол, подперев щеку рукой.

– Аленка у меня с детства любит водичку, – сообщила она, ласково глядя на внучку. – Бывало, не вытащишь ее из речки! Все соседи знали, что летом Аленка в воде с утра до вечера. Русалочка моя!

Алена поморщилась, явно не в восторге от этих воспоминаний.

– А помнишь, как мы с Михеевной гонялись за тобой по всему двору? – засмеялась баба Зина. – Ты же, непоседа, как только становилось жарко, сбрасывала с себя все и бегала голышом! С тобой не было сладу! Кричишь: «Жарко, баба, жарко!» – и трусики долой. А мы с Михеевной за тобой с этими трусиками наперевес, кричим на весь двор: «Алена, немедленно надень трусы!»

Я не смог сдержать смех, представив эту картину. Алена покраснела и уткнулась взглядом в свою тарелку.

– Бабуль! – прошипела она. – Что это за истории такие?

– А что такого? – искренне удивилась баба Зина. – Ванечке-то что? Он мужчина взрослый, все понимает. Все дети без одежки бегают, когда маленькие.

– Мне было пять лет! – возмутилась Алена.

– А потом и шесть, и семь, – невозмутимо продолжила баба Зина. – В третьем классе ее еле отучили выбегать на улицу в одних трусиках.

Я уже откровенно кряхтел в кулак, пытаясь скрыть смех за кашлем. Алена бросила на меня уничтожающий взгляд.

– Очень смешно, – процедила она.

– Что поделаешь, привычки имеют свойство сохраняться, – как можно более невинным тоном заметил я, намазывая блин вареньем.

Если бы взглядом можно было убивать, я бы уже лежал под столом бездыханный.

– Мне пора, – Алена вскочила из-за стола. – Спасибо за завтрак, бабуль.

– Ты куда? – всполошилась бабушка. – Я еще блинчиков напеку!

– Я наелась, – отрезала внучка и, бросив на меня еще один испепеляющий взгляд, скрылась в глубине дома.

Баба Зина покачала головой.

– Ой, Ванечка, характер у нее – кремень. Вся в деда, тот тоже был с норовом. А родители все по заграницам мотаются, у них бизнес, некогда дочкой заниматься. Вот она и выросла… своенравная.

– Зато красивая, – вырвалось у меня прежде, чем я успел подумать.

Баба Зина хитро прищурилась.

– Ой, смотри-ка, уже заметил?

Смутился, внезапно почувствовав себя неловко. Странно, давно со мной такого не случалось. Не дело это – говорить хозяйке, что у нее красивая внучка. Да она малолетка для меня.