Затрещал двигатель, и «Вятка» резво покатила по улице, поднимая желтую пыль. Ах, как славно было лететь, чувствуя на себе восхищенные взгляды проходивших мимо прохожих! Когда тебе нет еще и двадцати, когда живешь в самой лучшей на свете стране и жизнь кажется такой прекрасной… и бесконечной, почему бы не радоваться? Когда ветер в лицо и волосы развеваются за спиной! Конечно же, никакого шлема Женечка не надела… да его у нее никогда и не было, а тянские гаишники почему-то к девушкам не придирались, хотя по закону и должны были бы… Ну так и Тянск – не Ленинград и не Москва. А уж об Озерске и говорить нечего. Тут многие не только без шлема, но и без номеров ездили.

Подкатив к знакомому дому, девушка поставила мотороллер на подножку и распахнула калитку…

Из раскрытого окна тут же выглянул симпатичный парень лет двадцати пяти в голубой выцветшей майке – участковый уполномоченный Дорожкин.

– О, Женечка! Опять к нам на практику?

– Нет, не на практику. Привет, Игорь! Катя дома?

– К матери со Светкой ушли… Но скоро будут, ты заходи!

Скинув туфельки у порога, Женя прошла в дом босиком. На вешалке висел серый китель с погонами старшего лейтенанта. Там же, сверху, лежала фуражка с красным милицейским околышем.

– Ну, садись, – кивнул на лавку Игорь. – Чай будешь?

– Не, только что дома напилась. У меня тут подарочек… Светику…

– О! Какой замечательный пупс! Светке понравится… Так точно чай не будешь? А кофе? Хороший, индийский!

– Кофе? Давай. Только с молоком и с сахаром.

– И то и другое найдем! Значит, не на практику? – Участковый поставил на плитку чайник. – Жаль! А то у нас тут новый участковый – одно недоразумение. Учить его еще и учить.

– Ну, в следующем году… может быть… – повела плечом девушка. – Слушай, Игорь… А ты, случайно, не знаешь, в Доме пионеров сейчас в походы ходят? Ну как раньше… помнишь?

– Ходят, – хмыкнув, ответил он. – А ты что, в поход собралась?

– Да надо бы для зачета. И лучше б в такой… официальный.

– А в Доме пионеров все официальные! Они нам сообщают, когда и куда пойдут. Да, там же кружковод новый. Из первой школы физкультурник – совместителем. Молодой совсем парень, Витей зовут – Виктор Петрович.

– Из первой школы? Из нашей! – обрадовалась Женька. – Вот здорово!

Дорожкин посмотрел на висевшие на стене ходики:

– Сегодня поздно уже, а вот завтра с утра в Дом пионеров и загляни. Не знаю, как кто, а уж директор-то точно на месте будет. У него все и спросишь.

– А там все еще Аркадий Ильич директором?

– Он.

– Ну с ним-то я договорюсь! Лишь бы пошли… Не знаешь, они обычно когда ходят?

– Да как-то часто… Каждый месяц почти… Правда, ненадолго – дня на два, на три.

– Да мне дольше и не надо! – обрадованно просияла девушка. – Еще ведь сессию сдавать.

– У Макса тоже сессия скоро. – Дорожкин насыпал в чашки кофе и залил кипятком… – Ой, тебе ж еще и молока… Сейчас… Сколько лить-то?

– Вот так, вот так… Хватит! Как, кстати, Максим?

– Работает. Весь в мыле – как и все мы… – Поставив на стол сахарницу, Игорь потянулся за чайной ложкой. – Слыхала, небось, что тут у нас в мае случилось?

– Кассира ограбили… и убили, – кивнула Женя.

– Еще и водителя.

– Вот сволочи! Что, до сих пор не нашли?

– В том-то и дело, что нет, – помрачнев, вздохнул Дорожкин. – Хотя, веришь, землю носами роем! И я, и Макс… Игнат тоже… Меня вот из отпуска вызвали… А сегодня я в отгуле после дежурства.

– В Саратов, говорят, ездили? – вспомнила Женка. – И как там?

– Ой, да хорошо! Катюха расскажет… У нее и фотки где-то в шкафу…

Неожиданно улыбнувшись, участковый вновь сделался серьезен:

– Слушай, Жень… Я тут подумал… Ты ведь можешь нам и помочь! Понимаешь, мотоцикл мы тут один ищем… с заплаткой на колесе… Мотоцикл – легкий, типа «Ковровец», «Восход»…

– «Минск» еще, «ДКВ»… «Иж» старый… – уж в чем-в чем, а в этом-то Женечка разбиралась – отец приучил.

– Вот! – хлопнул в ладоши Игорь. – Представляешь, сколько таких в районе? Из них только зарегистрированных около сотни! А сколько еще незарегистрированных? Никто не считал…

– Так от меня-то что нужно?

– Ну ты ж с молодежью знаешься… Мало ли, попадется какой мотоцикл, ты бы так, незаметненько…

– Протектор посмотреть?

– Ну, в общем, да… Только осторожно!

– Понимаю, не маленькая! Тут можно и по следу просто…

* * *

О приезде Женьки Мезенцев узнал от сестры Катерины и собрался обязательно заглянуть в гости уже в самое ближайшее время. Однако пока все было некогда – совершенно правильно выразился участковый уполномоченный Дорожкин насчет мыла! Это ко всем в отделении относилось, кроме разве что нового участкового – Васи Сорокина. Несмотря на молодость, тот как-то умел расслабляться прямо на службе, по большей части отделываясь формальными отписками. Правда, сейчас и ему пришлось поработать и даже пару-тройку раз заночевать в дежурке.

На отделение давили все: прокурор, следователи, райком… Еще бы – такое резонансное дело, и до сих пор не раскрыто! За три с лишком недели даже подозреваемых нет! И не сказать, чтоб милицейские не работали – шуршали, как веники. Опросили всех возможных свидетелей – с полсотни человек. Все с той стороны – Вялья, Макарово, Онфимово… Даже Рябой Порог с Лерничами – и тех не забыли! Мали ли кто мимо проезжал, может, что-нибудь видел, хотя бы какого-нибудь мотоциклиста – дорога-то до поворота одна…

Начальника Озерского отделения и его зама вызывали в Тянск «на ковер» почти каждый день, заслушивали доклады и даже оказывали практическую помощь – выделили оперов… из тех, кто помоложе. Спасибо и на том – иначе бы столько людей не допросили бы!

О том, что шофера с кассиршей застрелили из пистолета, стало ясно уже после вскрытия, когда обнаружили застрявшую в черепе водителя пулю калибром девять миллиметров. Такой патрон, вообще-то, подходил ко всему – хоть к «ПМ», хоть к «ТТ»… правда, зампрокурора Алтуфьев больше склонялся к немецкому «парабеллуму»: подобного добра в болотах вокруг Тянска хватало – с войны много чего осталось. И минометные снаряды частенько находили, и винтовки, и автоматы… Так что все может быть.

Следователь прокуратуры Пенкин не мешкая возбудил дело в отношении неустановленного лица по признакам состава преступлений, предусмотренных пунктом Б статьи 146-й УК РСФСР (разбой) или нападение с целью хищения чужого имущества, соединенное с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, или с угрозой применения такого насилия с применением оружия, и пунктами А и Е статьи 102-й – умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах: из корыстных побуждений, с целью скрыть другое преступление или облегчить его.

Прокуратуру, кстати сказать, тоже подгоняли, и сам районный прокурор, старший советник юстиции Христофоров, ежедневно отчитывался перед первым секретарем райкома товарищем Венедиктовым. Делу это никак не помогало, скорее нервировало, мешало… Но надо же было показать трудящимся, что партии не все равно!

Нервировали всех…

У Максима голова пухла от всякого рода мыслей и обилия информации, в большинстве своем пустой. Но ведь надо было все проверять и перепроверять, на что просто не хватало времени.

Вот если бы грабитель начал тратить похищенные деньги – купюры-то где-нибудь и всплыли бы, не в Озерске, так в Тянске… Однако, увы, преступник оказался матерым: залег на дно, выжидал и облегчать следователям и операм жизнь явно не собирался.

Зарплату леспромхозовским, конечно же, выплатили, изыскали средства, правда, пока без премии. Прокурору же, начальнику районного ОВД и начальнику Озерского отделения в райкоме «поставили на вид», в случае провала пообещав каждому по строгому выговору… а то и служебное несоответствие. Дошло даже до самого Николая Анисимовича Щелокова – министра внутренних дел и, говорят, друга самого Леонида Ильича! Такие вот дела…

Подходя к отделению – одноэтажному приземистому строению, выкрашенному в веселенький зеленый цвет, – возвращающийся с обеда Мезенцев еще издали увидел техника-криминалиста Теркина, исполнявшего еще и обязанности завхоза, который самолично приколачивал на крыльце новенькую вывеску.

– МВД СССР, Озерское отделение милиции, – поднявшись по ступенькам, вслух прочитал Макс.

– Начальство замечание сделало, – обернувшись, пояснил Теркин. – Приезжали с утра, навтыкали всем за что попало. Ты-то в отлучке был…

– Так по отдельному поручению работал!

– Я и говорю – повезло… А на нас тут всех собак спустили. И за вывеску тоже. Пришлось в Дом пионеров ехать, чтоб нарисовали.

– А хорошо вышло! – оценил Максим. – Даже вон герб… Сорокин не возвращался еще?

– Не… А что, должен уже?

– Да пора бы. Ферма-то не так и далеко.

Новый участковый уполномоченный еще с утра был послан Ревякиным еще раз опросить работников Макаровской фермы, теперь уж всех – от зоотехника до последнего скотника. Пройтись, так сказать, «ковровым бомбометанием»…

Что касается вывески, то тут, на взгляд Мезенцева, начальство было полностью право. Еще в конце ноября прошлого, 1968 года указом Президиума Верховного Совета СССР Министерство общественного порядка было переименовано обратно в Министерство внутренних дел. А на старой-то вывеске так и значилось – МООП. Непорядок!

– Зайди, Макс. – Едва молодой человек вошел в отделение, как тут же встретил Ревякина – тот как раз выходил из дежурки.

Оба прошли в кабинет… Усевшись за стол, Игнат одернул пиджак, вытащил сигареты и кивнул на стул:

– Садись… Что, Сорокин не вернулся еще?

– Нет. И не отзванивался.

– Ладно… Купюры, значит, пока не появились?

– Нет, ни одной новенькой десятки, – отрицательно покрутил головой Максим. – Но там ведь и старые купюры были, и мелочь, ну, на размен…

– Так… Интересно, сколько это все весило?

– Да я тут прикинул… Даже в сберкассу звонил!

– Ну и…

– Стандартная банковская пачка в тысячу рублей десятками – ровно семьдесят три грамма.

– Значит, получается, тридцать тысяч… меньше трех килограмм.

– Там еще мелочь, – напомнил Макс, – ну и другие купюры – трешки, рублики, пятерки…

– Все равно выходит килограмм семь, ну пусть десять. Тяжеловато, но… в рюкзаке вполне унести можно. Хотя бы купюры. Значит – что?

– Значит, ищем не просто мотоциклиста – а с рюкзаком, котомкой… Вдруг кто видел…

– А если мотоциклист вообще ни при чем? – резонно возразил Макс. – Хотя все равно установить и проверить надо.

– И тут главное – не спугнуть, – оглянувшись на портрет Ленина, висевший над сейфом, Игнат зачем-то понизил голос. – Преступник – мотоциклист это или нет – осторожный… и далеко не дурак. Честно говоря, я-то рассчитывал, что он начнет денежки тратить, не устоит… Но нет, никто в Озерске никаких дорогостоящих покупок не делал, а если и делал, так на законные доходы.

– И все же я думаю – это мотоциклист! – повысив голос, вдруг заявил Ревякин. – Сам посуди. Добраться до Гнилой Топи по Ляхтинской дороге в начале мая – та еще задача! Не каждому грузовику под силу, не говоря уже о легковушке… А на мотоцикле – запросто. Лужи и грязь вполне можно объехать, кое-где и просто за руль покатить…

– Да мы, товарищ капитан, мотоцикл-то и ищем! – Максим явно обиделся и перешел на официальный тон. – Даже цвет установили… почти… бабуся одна в Вялье видела…

– Во-от!

– Ну в мотоциклах-то она не очень, да и подслеповата… Только и заметила, что темный и без коляски. А мотоциклист – в шлеме. Шлем, говорит, вроде белый.

– А что другой транспорт? Еще кого-нибудь установили?

– Ну, кроме молоковоза и грузовиков с фермы, еще рейсовые автобусы, – задумчиво отозвался опер. – Мотоциклистов они видели – сразу нескольких, но там почти все без шлемов были.

– Так он же мог его и снять! Ну, когда обратно ехал…

– Мог и снять. А мог и оставить! Опасался, что узнает кто-нибудь.

– Значит, местный… Шлемы надо проверить! У кого они есть.

– Так почти у всех зарегистрированных есть. В город-то надевают…

Сорокин явился уже ближе к концу рабочего дня и выглядел при этом свежим и отдохнувшим – кто б сомневался? Пижонские усики, новенький, с иголочки, китель с погонами младшего лейтенанта милиции, яловые сапоги…