Третья волна (страница 9)
Вокруг этих шести принципов вращаются большинство нынешних конфликтов в школах, компаниях и правительственных учреждениях, возникающих из-за того, что люди Второй волны инстинктивно применяют и отстаивают их, а люди Третьей волны бросают им вызов и ведут с ними борьбу. Однако не будем забегать вперед.
Унификация
Среди этих шести принципов наиболее хорошо известна унификация. Все знают, что промышленные общества выпускают миллионы идентичных единиц товара. Однако немногие замечают, что, как только рынок приобретает важность, мы унифицируем не только бутылки для кока-колы, лампочки и автомобильные коробки передач. Мы применяем тот же принцип ко многим другим вещам. Первым важность этой идеи понял Теодор Вейл, который на рубеже веков превратил в гиганта «Американскую телефонную и телеграфную компанию» (AT&T) [5].
Работая в конце 1860-х годов почтовым клерком на железной дороге, Вейл заметил, что письма поступают адресату необязательно по одному и тому же маршруту. Мешки с почтой путешествовали туда и обратно, нередко прибывая в место назначения только через несколько недель, а то и месяцев. Вейл предложил внедрить унифицированные маршруты, чтобы все письма, отправленные в конкретную точку, пересылались одним и тем же путем, что помогло революционизировать почтовые службы. Создав впоследствии AT&T, он задался целью установить в каждом доме унифицированный телефонный аппарат.
Вейл не только унифицировал телефонную трубку и все ее компоненты, но также бизнес-операции AT&T и администрацию компании. В 1908 году он оправдывал поглощение более мелких телефонных компаний потребностью в «клиринговом центре унификации», обеспечивающем экономию при «создании оборудования, телефонных линий и кабельных трасс, а также в области организационных методов и юридического оформления», не говоря уже о «единой системе эксплуатации оборудования и бухучета». Вейл понял, что для успеха в условиях Второй волны необходимо унифицировать не только технические устройства, но и «программные средства» – рабочие операции и административные процедуры.
Вейл был одним из великих систематизаторов, определивших облик индустриального общества. Еще одним был Фредерик Уинслоу Тейлор, рабочий-станочник, ставший поборником прогресса и считавший, что труд можно поставить на научную основу, унифицировав выполняемые работником операции. В первые годы ХХ века Тейлор провозгласил, что для каждой работы можно найти один наилучший (стандартный) способ, один наилучший (стандартный) инструмент и выполнять ее в одну предписанную (стандартную) единицу времени.
Вооружившись этой доктриной, он стал одним из ведущих светил менеджмента в мире. При жизни и после смерти его сравнивали с Марксом, Фрейдом и Франклином. Выжать последнюю каплю производительности из рабочих жаждали не только восхищенные методами Тейлора капиталисты. Их энтузиазм разделяли и коммунисты. Например, Ленин настаивал на внедрении методики Тейлора в социалистическом производстве. Ленин был в первую очередь поборником индустриализации и лишь во вторую – коммунистом, он свято верил в необходимость унификации.
В обществах Второй волны все больше унифицировался как сам труд, так и найм рабочей силы. Для отсева профессионально непригодных кандидатов, особенно при поступлении на госслужбу, использовались единые тесты. Шкала заработной платы и вместе с ней социально-бытовые льготы, продолжительность обеденного перерыва, отпуска и порядок рассмотрения жалоб были унифицированы во всех отраслях. В целях подготовки молодежи для рынка труда учебные заведения стандартизировали программы обучения. Бине и Термен создали стандартные тесты для оценки интеллектуальных способностей. Аналогичным образом были систематизированы школьные оценки, правила приема в учебные заведения и система начисления академических баллов. Получили широкое распространение тесты с выбором ответа из нескольких вариантов.
В свою очередь, стандарты распространяли СМИ – миллионы читателей читали те же рекламные объявления, те же новости, те же очерки. Подавление централизованным государством языков меньшинств в сочетании с воздействием средств массовой коммуникации привело к почти полному исчезновению местных и региональных диалектов и целых наречий, таких как валлийское или эльзасское. «Стандартный» американский, английский, французский или, если угодно, русский язык вытеснили «нестандартные» языки. По мере того как повсюду появлялись одинаковые заправочные станции, рекламные щиты и дома, различные части одной и той же страны начинали выглядеть на одно лицо. Принцип унификации пронизал все стороны повседневной жизни.
На более глубоком уровне промышленная цивилизация нуждалась в стандартизации мер и весов. Неслучайно, что одним из первых актов Французской революции, положившей начало эпохе индустриализма во Франции, стала замена дикой путаницы единиц измерений, характерной для доиндустриальной Европы, метрической системой и новым календарем. Вторая волна распространила единство мер и весов на бо́льшую часть мира.
Но и этого было мало. Если массовое производство требовало стандартизации машин, продуктов и процессов, то непрерывно растущий рынок требовал соответствующей унификации денежных единиц и даже цен. Раньше деньги эмитировались банками и частными лицами, а также монархами. Частные деньги находились в обращении в некоторых районах США до конца XIX века, а в Канаде – до 1935 года. Однако постепенно промышленно развитые страны подавили все негосударственные валюты и сумели навязать единый денежный стандарт в рамках всей страны.
Кроме того, до начала XIX века покупатели и продавцы в промышленных странах имели освященное вековыми традициями обыкновение торговаться, как на каирском базаре. В 1825 году молодой иммигрант из Северной Ирландии по имени А. Т. Стюарт, открывший в Нью-Йорке мануфактурный магазин, шокировал покупателей, установив фиксированные цены для каждого предмета. Эта политика единой цены или ценовой стандартизации сделала Стюарта королем коммерции своей эпохи и устранила одно из главных препятствий на пути к системе массового распределения.
При всех прочих расхождениях передовые мыслители Второй волны сходились во взглядах на унификацию как эффективную меру. Благодаря неустанному применению принципа унификации на различных уровнях Вторая волна ликвидировала множество различий.
Специализация
Второй великий принцип, пронизавший все страны Третьей волны, – это специализация. Чем больше Вторая волна устраняла разнообразие в сфере языка, образа жизни и досуга, тем больше она нуждалась в разнообразии в сфере труда. Ускоряя разделение труда, Вторая волна, используя методику Тейлора, заменила крестьянина, «мастера на все руки», серьезным специалистом узкого профиля и рабочим, выполняющим одну-единственную операцию.
Уже в 1720 году отчет «Выгоды ост-индской торговли» указывал на то, что специализация способна дать больше с меньшими потерями времени и труда. В 1776 году Адам Смит в своем «Исследовании о природе и причинах богатства народов» сделал громкое заявление: «Величайший прогресс в развитии производительной силы труда… [явился], по-видимому, следствием разделения труда» [6].
В качестве классического примера Смит дает описание производства булавок. Рабочий прежнего типа, писал он, выполняя все необходимые операции самостоятельно, смог бы ежедневно производить не более пригоршни булавок – может быть, штук двадцать, а может быть, ни одной. В противовес Смит приводит описание мануфактуры, которую он посетил, где восемнадцать различных операций для производства каждой булавки выполняли десять рабочих-специалистов, выполнявших только одну-две операции. Сообща они умудрялись производить 48 000 булавок в день – более 4800 штук на каждого рабочего.
К началу XIX века по мере перехода труда с полей на фабрики история с булавками повторялась все чаще и во все больших масштабах. Соответственно возрастали социальные издержки специализации. Критики индустриализма обвиняли рост специализации в том, что однообразный труд лишал рабочего человеческого достоинства.
К тому времени, когда Генри Форд в 1908 году приступил к производству «модели Т», для выпуска готового изделия требовалось уже не 18 операций, а 7882. В автобиографии Форд упоминает, что из 7882 специализированных операций 949 требовали, чтобы их выполняли «сильные, крепкие мужчины в практически идеальной физической форме». 3338 операций могли выполняться мужчинами с «обычными» физическими данными, а остальные – «женщинами или детьми старшего возраста». Он бесстрастно продолжает, что «670 операций могли выполняться безногими, 2637 – одноногими, две – безрукими, 715 – однорукими и 10 – слепыми». Другими словами, для специализированной операции требовался не весь человек, а только конкретная часть его тела. Никто с тех пор не представил более яркого свидетельства жестокости чрезмерной специализации.