Я задумчиво посмотрела в ту сторону, откуда мы пришли. Оттуда доносилось паническое бормотание и очередной визг практикантки Анечки. Потом медленно перевела взгляд на Алексея. Он терпеливо ждал моего ответа, и в этом ожидании было нечто большее, чем просто выбор маршрута. Это был выбор – вернуться в общий балаган или продолжить идти этим другим путем. Вместе с ним.

– У меня есть идея получше, – сказала я, удивляясь собственной решительности. – Поищем выход для персонала. Настоящий, а не игровой. И сбежим из этого вертепа к чертовой матери.

В его глазах промелькнуло явное одобрение, и что-то еще – что-то теплое и заинтересованное.

– Я знал, что вы не только самый умный экономист в нашей компании, но и самый здравомыслящий человек. Ведите.

И я пошла. Пошла по темному коридору в противоположную от группы сторону, остро чувствуя его присутствие за спиной. Это было странное, почти мистическое ощущение. Я не слышала его шагов – он двигался удивительно бесшумно – но ощущала его так же остро, как и в шкафу. Ощущала его тепло, его спокойную уверенность, которая, казалось, заполняла все пространство вокруг.

Мы шли в комфортном молчании. Коридор был служебным, не предназначенным для глаз посетителей. Голые бетонные стены, толстые трубы, покрытые пылью, свисающие с потолка провода. Наши шаги гулко отдавались в тишине. Это место было по-настоящему жутким, куда жутковатее всех старательно украшенных комнат квеста. Но рядом с ним мне не было страшно.

– Так почему вы вообще сюда пошли? – вдруг мягко нарушил он тишину. Его голос без шепота был еще глубже и бархатистее. – Не похожи вы на любительницу подобных развлечений.

– Приказ руководства, – коротко бросила я, осторожно перешагивая через какую-то ржавую балку. – Явка строго обязательна. Уклонистов обещали лишить тринадцатой зарплаты.

– Жестко.

– Эффективно, – поправила я с легкой усмешкой. – А вы? Я думала, вы в первых рядах поведете молодежь в бой с нечистью. Вы же у нас герой, любимец публики.

Он неторопливо поравнялся со мной, и теперь мы шли плечом к плечу. Я старалась не смотреть на него, но чувствовала его взгляд на своем профиле, словно физическое прикосновение.

– Я ценю хорошую компанию больше, чем дешевые спецэффекты, – сказал он задумчиво. – Мне стало скучно. А потом я увидел, как вы пытаетесь дезертировать. И решил, что с вами будет интереснее.

«С вами будет интереснее». Эта простая фраза заставила мое сердце сделать неожиданный кульбит. Я ничего не ответила, лишь слегка ускорила шаг, пытаясь скрыть смущение. Мы миновали какую-то подсобку, заваленную старой мебелью, и вышли в более широкий коридор, в конце которого виднелся слабый, но обнадеживающий проблеск света. Выход.

– Кажется, мы спасены, – с заметным облегчением произнесла я.

– А я бы не торопился, – усмехнулся он, остановившись. – Самое страшное впереди.

Я вопросительно на него посмотрела, приподняв бровь.

– Фуршет, – пояснил он с абсолютно серьезным лицом. – Теплый просекко, резиновые канапе и Катюша с отчетом о том, как мы все прекрасно сплотились.

Я не выдержала и рассмеялась. Настоящим, искренним смехом, чего со мной не случалось уже очень, очень давно. Он подхватил мой смех, и на несколько волшебных секунд этот пыльный, унылый коридор наполнился звуками нашего общего, незапланированного веселья. Когда я отсмеялась, осторожно вытирая выступившие слезы, я посмотрела на него и поняла, что ошибалась. Я считала его просто красивым мальчиком, офисным плейбоем. Но в его глазах сейчас был не только флирт, но и ум, и тонкая ирония, и какая-то неожиданная глубина.

Дверь в конце коридора действительно оказалась выходом. Она вела на задний двор завода, прямо на парковку. Мы вышли из душного подвала в прохладный ночной воздух, и я с наслаждением вдохнула его полной грудью. Запах мокрого асфальта, выхлопных газов и близкой реки – запах свободы.

Мы неспешно шли по гравию к тому месту, где я оставила свою машину. Тишину нарушал лишь мягкий хруст камней под ногами и далекий гул ночного города. Та интригующая, игривая атмосфера, что была между нами в подвале, постепенно улетучивалась, сменяясь чем-то иным. Неловкостью? Ожиданием? Я не могла понять.

Вот и моя машина. Я остановилась, медленно нащупывая в сумочке ключ. Что говорят в таких ситуациях? «Спасибо, что составили компанию»? «Что ж, до завтра»? Любая фраза казалась одновременно глупой и неуместной.

– Что ж, до завтра, Алексей, – наконец сказала я, стараясь придать голосу максимально нейтральный, профессиональный тон.

– До встречи, Елена, – ответил он мягко.

Я нажала на кнопку ключа. Машина отозвалась, моргнув фарами, и в их ярком свете я неожиданно увидела его лицо совсем близко. Он не уходил. Он просто стоял и смотрел на меня с какой-то новой серьезностью. И этот взгляд был таким прямым, таким пронзительным, что у меня снова предательски перехватило дыхание. Я поспешно открыла дверь, спасаясь бегством.

– Осторожнее на дорогах, – он плавно шагнул вперед и аккуратно закрыл за мной дверь, когда я уже села за руль. Его пальцы на мгновение коснулись стекла. Этот простой, джентльменский жест показался мне невероятно интимным. Я завела мотор, не решаясь поднять на него глаза. Он терпеливо стоял рядом, пока я не включила фары и не тронулась с места.

Всю дорогу домой я ехала словно в полусне. В салоне машины стояла привычная тишина, но в моей голове гремел целый симфонический оркестр. Я снова и снова прокручивала в памяти каждый драгоценный момент: темноту шкафа, его волнующий запах, тепло его сильного тела, шепот у самого уха, наш неожиданный смех в пыльном коридоре, его последний взгляд на парковке.

Мой сорокалетний, прекрасно организованный и откалиброванный мир дал трещину. Я, которая гордилась своей железной логикой и прагматизмом, которая давно решила, что все эти романтические глупости остались в далеком прошлом вместе с девичьей фамилией и верой в «жили долго и счастливо». Мой бывший муж, с которым мы прожили пятнадцать лет, никогда не смотрел на меня так. Даже в самом начале. В его взгляде всегда был расчет, удобство, привычка. А во взгляде этого мужчины, которого я едва знала, было что-то совершенно иное – что-то, от чего моя душа, казалось, проснулась после долгой зимней спячки.

Припарковавшись у своего дома, я еще несколько минут сидела в машине, не в силах заставить себя выйти. Медленно подняла руку к лицу. Моя одежда, мои волосы все еще хранили его запах. Этот волнующий коктейль из кофе, дерева и чего-то неуловимо мужского. Я прикрыла глаза, позволяя себе на мгновение вернуться в ту темноту. Мое тело помнило все: и твердость его груди, и властность руки на талии, и то, как предательски сладко заныло все внутри от легкого скольжения его пальцев по пояснице.

«Это безумие», – строго сказал мой разум. «Это служебный роман, худшее, что можно придумать. Он просто поиграет и бросит».

Но мое тело, моя душа, неожиданно проснувшаяся после стольких лет спячки, упорно не слушали. Они шептали совсем другое.

Я наконец вышла из машины и зашла в свою тихую, уютную квартиру, в свою крепость. Но сегодня она впервые показалась мне пустой. Слишком тихой. Слишком одинокой. Подошла к зеркалу в прихожей и внимательно посмотрела на свое отражение. На меня смотрела сорокалетняя уставшая женщина. Но в ее глазах, я это отчетливо видела, горел новый, незнакомый огонек.

Я медленно коснулась пальцами мочки уха, того самого места, которое обожгло его дыхание. И поняла, что из зоны комфорта меня все-таки вытолкали. И что, возможно, мне это даже нравится.

Глава 3+

Выходные потянулись нескончаемой чередой мучительных часов. В субботу я, как обычно, поехала за продуктами, но даже эта привычная рутина не приносила покоя. Я механически складывала в тележку кефир, гречку и яблоки, пыталась заставить себя думать о недельном меню, о необходимости позвонить сантехнику, о счетах за коммунальные услуги. Но мой мозг, этот предательский орган, обычно такой послушный и дисциплинированный, упорно отказывался подчиняться.

Вместо цифр в квитанциях он настойчиво подсовывал мне образ темных глаз с пляшущими в них смешинками. Вместо списка покупок в памяти неожиданно всплывал его низкий, бархатный смех. Я даже попробовала отвлечься тщательной уборкой, но это только ухудшило дело. Стоило мне на секунду остановиться и выдохнуть, как я снова ощущала фантомное тепло его руки на своей пояснице и непроизвольно вдыхала въевшийся в волокна кардигана запах кофе и чего-то неуловимо мужского.

Моя квартира, моя надежная крепость, постепенно превратилась в зал томительного ожидания. Тишина больше не успокаивала – она давила, звенела в ушах, напоминая о собственном одиночестве. Я садилась с книгой, но взгляд безучастно скользил по строчкам, не улавливая смысла. Включала привычный сериал, но видела перед собой не актеров на экране, а сцену на ночной парковке, его силуэт в свете фар.

В воскресенье я окончательно сдалась. Устроила беспощадную генеральную уборку, яростно оттирая и без того безупречно чистые поверхности, словно пытаясь изгнать из дома и из головы это навязчивое наваждение. Я чувствовала себя глупым, заблудившимся подростком, и это бесило больше всего остального.

В понедельник утром я проснулась с тяжелой головой, но с железным решением: все это немедленно выкинуть из головы. Пятница была случайностью, досадным недоразумением, побочным эффектом идиотского квеста. Алексей – просто вежливый и обаятельный коллега, который помог мне избежать сомнительного удовольствия общения с «зомби». И все. Точка.

Я надела свой самый строгий серый брючный костюм – мою надежную броню, сделала безупречный макияж, тщательно собрала волосы в тугой пучок и отправилась на работу. Готовая с головой погрузиться в привычный мир цифр, отчетов и балансов. В мир, где все логично, предсказуемо и подчиняется четким правилам.

Офис встретил меня знакомым утренним гулом. Размеренно жужжали компьютеры, тихо мурлыкал кофейный аппарат, в воздухе смешивались запахи свежесваренного кофе и офисной бумаги. Я уверенно шла к своему месту в финансовом отделе, привычно кивая коллегам, и чувствовала, как понемногу возвращаюсь в свою стихию. Вот мой стол, мой компьютер, моя аккуратная стопка документов, терпеливо ждущих внимания.

Я устроилась в кресле, сделала глубокий вдох и открыла сводный отчет по новому кварталу. Цифры. Милые, родные, понятные цифры. Никаких эмоций, никакой опасной двусмысленности.

Но что-то определенно изменилось. Воздух, казалось, слегка вибрировал. Обычно я работала, полностью отгородившись от окружающей суеты, но сегодня слышала решительно все. Беззаботное хихиканье Анечки, мерный скрип кресла начальника планового отдела, чей-то конспиративный полушепот по телефону о перипетиях пятничного «тимбилдинга». И краем сознания я постоянно фиксировала любое движение со стороны проектного отдела, который располагался в дальнем конце нашего просторного опен-спейса.

Мой слух и боковое зрение обострились до предела, словно у дикого животного, осторожно выслеживающего опасность. Или добычу.

Я злилась на себя за эту нелепую, неконтролируемую потерю концентрации. Заставляла себя сосредоточенно вчитываться в строки отчета, но буквы и цифры предательски плясали перед глазами. Прошло почти два долгих часа, прежде чем я его наконец увидела. Он стоял у кулера с водой и о чем-то оживленно разговаривал с кем-то из своих инженеров. В ярком, безжалостном свете люминесцентных ламп он выглядел иначе, чем в таинственном полумраке подвала. Более реально. И от этого – еще более недосягаемо.

На нем были простые темные джинсы и серая футболка, которая мягко обтягивала широкие плечи. Он выразительно жестикулировал, что-то терпеливо объясняя, и на его лице было сосредоточенное, деловое выражение. Он был полностью поглощен работой. Он даже не смотрел в мою сторону.

«Ну вот и все, – сказала я себе с горьким облегчением. – Он уже забыл. Для него это было минутное развлечение». Эта мысль должна была принести долгожданный покой, но вместо этого оставила во рту неприятный привкус разочарования.