Я снова решительно уткнулась в монитор, строго приказав себе работать. И именно в этот момент, когда я меньше всего этого ожидала, вдруг почувствовала его взгляд. Это было физически ощутимо, как легкое прикосновение. Словно невидимый луч протянулся через весь офис, через десятки столов и голов, и бережно коснулся моего затылка.

Я медленно, очень медленно подняла голову.

Наши глаза встретились.

Он больше не разговаривал с коллегой. Он смотрел прямо на меня. И в его взгляде не было ни тени равнодушия. В нем было теплое узнавание и тот же лукавый огонек, что и в пятницу. Он не улыбнулся – нет, это было бы слишком очевидно для всех. Он лишь едва заметно, на одно мгновение, приподнял уголок губ. Будто это был наш личный, безмолвный пароль. Невидимый привет, который не услышал никто, кроме меня.

Сердце пропустило удар, а потом заколотилось так сильно, что мне показалось, будто его стук слышен всем вокруг. Я почувствовала, как предательская кровь бросилась в щеки. Дура. Сорокалетняя дура, которая краснеет под взглядом мужчины, как школьница. Я резко опустила глаза на свой отчет, чувствуя себя пойманной на месте преступления. Но цифры на экране окончательно расплылись. Моя тщательно выстроенная броня дала первую трещину.

– … да вообще, такой кошмар! Я думала, у меня сердце остановится, когда этот упырь за мной погнался! – донесся до меня звонкий голос Анечки. Она оживленно стояла у соседнего стола и делилась впечатлениями с нашей коллегой.

Я старалась не слушать, но тут в разговор плавно вступил другой голос. Голос Светланы. Он был заметно ниже, с бархатными, вкрадчивыми нотками, но для меня в нем всегда звучала холодная сталь. Светлана была умна, амбициозна и всегда безупречно выглядела. Ее острый, оценивающий взгляд замечал абсолютно все. И я нутром почувствовала, что она тоже заметила.

– Ой, да ладно тебе, Аня, – протянула Света с ленивой, многозначительной усмешкой. – Некоторым, я смотрю, на квесте очень даже понравилось. Не только сплотились, но и… сблизились. Прямо не разлей вода стали.

Я замерла, болезненно вцепившись пальцами в мышку. Не смотрела на них, но знала, что этот изящный выпад был направлен точно в мою сторону.

– Ты о ком? – непонимающе спросила Анечка.

– Да так, – туманно ответила Света, и в ее голосе отчетливо прозвучало неприкрытое ехидство. – Наблюдаю просто. Все-таки опытные женщины – великая сила. Они точно знают, как произвести неизгладимое впечатление. Особенно на молодых и перспективных инженеров.

Последние слова были произнесены с особым, ядовитым нажимом. Они ударили меня под дых, жестоко выбив воздух из легких. Холодная, липкая волна унижения и бессильного гнева захлестнула меня с головой. «Опытные женщины». Это было сказано с таким ядом, с таким неприкрытым презрением, что не оставляло сомнений в истинном смысле. Старая хищница, цинично охотящаяся на молодых мужчин. Вот кем я выглядела в ее глазах. В глазах всего офиса.

Я сидела, выпрямив спину до болезненного хруста в позвонках, и смотрела на свой монитор с такой напряженной интенсивностью, будто пыталась прожечь в нем дыру. Остро чувствовала на себе их взгляды – любопытный Анечкин и торжествующий, победный Светланин. Она точно попала в цель. Она знала, куда больнее всего бить. И она прекрасно знала, что я все слышала.

Весь оставшийся день я провела как в плотном вакууме. Работала на чистом автомате, отвечала на письма, делала необходимые звонки, но значительная часть моего сознания была занята только одним: мучительным перевариванием этой унизительной сцены. Все мои страхи, все сомнения, которые я упорно гнала от себя все выходные, вылезли наружу и теперь злорадно ухмылялись. Я была права с самого начала. Это безумие. Это нелепо. И теперь это стало достоянием общественности, предметом для злых сплетен.

Я больше ни разу не подняла глаз в сторону проектного отдела. Боялась снова встретиться с ним взглядом. Та короткая, волнующая связь, что возникла между нами, теперь казалась мне безнадежно запятнанной, выставленной на всеобщее обозрение и осмеяние.

Когда рабочий день наконец закончился, я собрала вещи быстрее всех остальных. Мне хотелось только одного – немедленно сбежать. Сбежать из этого офиса, который вдруг перестал быть безопасным местом. Сбежать от любопытных и злорадных взглядов.

Выходя из здания, я почти столкнулась с ним в просторном холле. Он шел мне навстречу, и на мгновение наши пути неизбежно должны были пересечься.

– Елена, – начал было он, и в его голосе прозвучали знакомые теплые нотки.

Но я не дала ему договорить. Поспешно сделала вид, что страшно спешу, что не заметила его, и, торопливо пробормотав что-то нечленораздельное, почти выбежала на улицу. Не оглянулась, но спиной болезненно чувствовала его удивленный, растерянно застывший взгляд.

В своей машине я без сил откинулась на сиденье. Сердце неровно колотилось от мучительной смеси стыда и досады. Я только что повела себя как трусливая идиотка. Но по-другому просто не могла. Ядовитое эхо слов Светланы все еще звучало в моей голове. «Опытные женщины…». И это эхо безжалостно отравляло все: и дорогое воспоминание о его прикосновении, и неожиданную теплоту его взгляда.

Война, о которой я даже не подозревала, была мне официально объявлена. И я, кажется, проиграла первый бой, даже толком не вступив в него.

Глава 4+

Вторник начался с объявления холодной войны. Войны, которую я вела одновременно сама с собой и с призраком мужчины из проектного отдела. Я незаметно превратилась в шпиона в собственном офисе. Прежде чем пойти к кофейному аппарату, я сначала осторожно изучала диспозицию, мысленно вычисляя траекторию его возможного движения. Я стала обедать ровно в 12:15, точно зная, что он обычно ходит значительно позже. Я проложила себе новый, заметно более длинный путь к принтеру, лишь бы не проходить мимо его стола.

Это было унизительно и совершенно несвойственно мне, взрослой, уверенной в себе женщине. Я чувствовала себя глупой школьницей, нелепо прячущейся от своей первой влюбленности. Но страх снова стать объектом злых офисных сплетен оказался сильнее гордости.

Я старательно убеждала себя, что это не страх, а разумное благоразумие. Рациональное решение, направленное на сохранение профессиональной репутации и душевного спокойствия. Но спокойствия так и не наступало. Была только глухая, постоянно ноющая тоска. Каждый раз, когда я заставляла себя свернуть в другой коридор, внутри что-то болезненно сжималось от разочарования.

Он, казалось, молча принял правила моей странной игры. Я больше не ловила на себе его внимательных взглядов. Он не пытался подойти или заговорить. Жизнь в офисе постепенно вернулась в свое привычное русло. И все же напряжение не спадало. Оно, наоборот, медленно сгущалось, становилось почти физически осязаемым. Я чувствовала его спиной, всей кожей. Я знала, что он тоже знает. Мы оба прекрасно понимали, что играем в молчанку, и терпеливо ждали, кто нарушит ее первым.

Нарушил он. Разумеется, он.

Это случилось в среду, ближе к концу рабочего дня. Я была полностью поглощена кропотливой работой, сосредоточенно сверяя смету по новому объекту. Цифры, графики, расчеты – моя привычная стихия, моя надежная зона безопасности. Я почти забыла о своем мучительном внутреннем конфликте, когда передо мной неожиданно выросла знакомая тень.

Алексей. Он тихо стоял у моего стола, держа в руках большой аккуратно свернутый чертеж. На нем была строгая синяя рубашка, идеально сидящая на его широких плечах. Он выглядел как ожившая обложка успешного делового журнала – серьезный, собранный, источающий спокойную ауру успеха и уверенности.

– Елена, добрый день. Прошу прощения, что отвлекаю, – его голос был ровным, подчеркнуто деловым. – Не могли бы вы взглянуть? Тут расчеты по арматуре для фундамента. Мне кажется, ваши коллеги из сметного отдела несколько завысили стоимость. У вас глаз наметанный, может, сразу увидите, в чем дело.

Это был безупречный предлог. Честный рабочий вопрос, по которому я действительно была компетентна. Отказать я просто не могла, не выглядя при этом абсурдно.

– Конечно, давайте посмотрим, – постаралась, чтобы мой тон был таким же сухим и профессиональным.

Он осторожно оперся одной рукой о край моего стола и медленно развернул чертеж. Чтобы заглянуть в детали, мне пришлось слегка подвинуться ближе. И в этот решающий момент он сделал то, чего я так боялась и, как оказалось, так тайно желала. Он наклонился ко мне, указывая пальцем на какую-то строку в подробной спецификации, и его плечо почти невесомо коснулось моего.

Меня мгновенно накрыло. Тот самый волнующий запах. Он был немного другим, чем в пятницу – не таким диким, более сдержанным. Духи с благородными нотами сандала и бергамота, но под ними все тот же гипнотический базовый аромат – его собственный, теплый, пряный, от которого у меня на мгновение предательски закружилась голова.

– Вот здесь, – сказал он негромко, и его голос, звучавший так близко к моему уху, заставил меня невольно вздрогнуть. – Коэффициент сейсмоустойчивости. Они взяли максимальный, как для Сочи, хотя объект в Подмосковье.

Я заставила себя собраться и сфокусироваться на цифрах. Да, он был абсолютно прав. Классическая ошибка, чтобы искусственно раздуть бюджет.

– Да, вы правы. Тут можно смело ставить 0,8. Это сократит расходы процентов на пятнадцать. Я обязательно поговорю со сметчиками.

– Спасибо, я так и думал, – он не спешил убирать чертеж со стола.

Я терпеливо ждала, что он сейчас аккуратно свернет бумаги и уйдет, и я наконец смогу спокойно выдохнуть. Но он остался стоять, создавая вокруг моего стола зону странного, аномального притяжения. Затем он медленно свернул чертеж и, осторожно понизив голос до интимного шепота, так, чтобы его не мог услышать никто, кроме меня, тихо спросил:

– Елена, мы можем перестать играть в прятки?

Я мгновенно застыла. Мое сердце, только что успокоившееся, снова болезненно пустилось вскачь.

– Не понимаю, о чем вы, Алексей, – солгала я, упорно глядя на экран компьютера.

– Вы прекрасно все понимаете. – Его голос был мягким, но настойчивым. – Я вас чем-то обидел в понедельник? Или, может, напугал в пятницу? Если так, я искренне прошу прощения.

Он мастерски загнал меня в угол. Я не могла продолжать отнекиваться, это было бы откровенной грубостью.

– Нет, что вы, – я заставила себя посмотреть на него. В его глазах не было ни тени насмешки. Только серьезный, прямой интерес. – Вы ничем меня не обидели. Я просто… очень спешила. Много дел.

Он чуть заметно улыбнулся, словно мысленно говоря: «Я вам не верю, но готов подыграть».

– Я это прекрасно понимаю. У меня тоже. Поэтому я предлагаю потратить всего пять минут на то, чтобы спокойно выпить кофе. – Увидев, как я уже собираюсь возразить, он добавил, делая точный, обезоруживающий ход: – Прямо сейчас. В кафе через дорогу. Не как мужчина и женщина. Как коллеги, которые хотят прояснить ситуацию, чтобы она не мешала дальнейшей работе.

Мой разум отчаянно кричал: «НЕТ!». Это была очевидная ловушка. Начнутся новые сплетни. Это конец моей спокойной жизни. Но другая часть меня, та, что проснулась в темном шкафу, та, что все выходные мучительно изнывала от тоски, тихо шептала: «Да… пожалуйста, да».

– Пять минут, – сказала я, сама удивляясь собственному голосу. Он прозвучал на удивление твердо и решительно.

Мы шли через дорогу в напряженном молчании. Я смотрела строго прямо перед собой, остро чувствуя на себе десятки воображаемых взглядов из окон нашего офиса. Каждый шаг был одновременно пыткой и маленьким триумфом.

В уютном кафе приятно пахло корицей и свежемолотым кофе. Мы устроились за крошечный столик у большого окна. Я заказала эспрессо – мне остро нужен был заряд кофеина, чтобы выдержать этот непростой разговор. Он заказал американо.