– Так зачем вы меня избегаете? – спросил он прямо, без всяких предисловий, как только молодая официантка отошла.

– Я вас не избегаю, – упрямо повторила я, механически размешивая сахар в своей крошечной чашке.

– Избегаете. – Он плавно подался вперед, положив локти на стол. – Я не подросток, Елена. Я чувствую, когда что-то не так. В пятницу между нами определенно что-то было. Что-то настоящее. А в понедельник вы от меня убежали, как от прокаженного. Я хочу понять, почему.

«Потому что я боюсь, – хотелось мне отчаянно закричать. – Боюсь того, что вы со мной делаете. Боюсь того, что чувствую. Боюсь, что вы просто играете, а я… а я нет». Но вслух я сказала совсем другое:

– Алексей, давайте будем реалистами. Мы работаем в одной компании. Вы – молодой, успешный инженер. А я… – Я замолчала, не зная, как аккуратно объяснить весь тот тяжелый багаж, который тащила за собой. – Я уже проходила через это. Служебные романы, красивые слова, обещания. Знаете, чем это обычно заканчивается?

Он терпеливо молчал, давая мне возможность полностью договорить.

– Тем, что в один прекрасный день ты обнаруживаешь, что твой муж уже полгода изменяет тебе с молоденькой секретаршей. И что вся контора об этом прекрасно знает, а ты – последняя дура, которая искренне верила в любовь. – Голос у меня предательски дрогнул, и я сжала губы. – Второй раз на эти грабли я наступать не собираюсь.

– Елена… – в его голосе прозвучало что-то, чего я совершенно не ожидала. Не жалость, а понимание. – Я не ваш бывший муж.

– Вы все так говорите, – устало ответила я. – В самом начале.

Я медленно подняла на него глаза. Он смотрел на мои губы. Так откровенно, так пристально, что я почувствовала, как они начинают предательски гореть. Я инстинктивно облизнула их, и его зрачки на долю секунды заметно расширились. Этот крошечный жест, эта его непроизвольная реакция были интимнее любого поцелуя.

Под столом его колено случайно коснулось моего. Случайно ли? Я резко отпрянула, но разряд тока уже успел пройти по всему телу.

– Вы построили вокруг себя очень высокие стены, Елена, – сказал он задумчиво, медленно отводя взгляд к окну. – Крепкие, надежные. Но вы забыли оставить в них ворота. Или просто боитесь их открыть?

Его проницательность пугала. Он видел меня насквозь, словно рентгеном.

– Мои ворота открываются только для тех, кто не пытается взять их штурмом, – ответила я резко.

Он снова посмотрел на меня, и на этот раз в его глазах была не только теплота, но и открытый вызов.

– А кто сказал, что я собираюсь их штурмовать? Может, я просто терпеливо ищу ключ.

Я торопливо допила свой эспрессо одним глотком. Кофе болезненно обжег горло, но это было ничто по сравнению с тем пожаром, что разгорался у меня внутри.

– Мои пять минут истекли. Мне пора работать. Спасибо за кофе.

Я решительно встала, не дожидаясь его ответа, и направилась к выходу. Знала, что он идет за мной. Мы вернулись в офис в том же напряженном, многозначительном молчании.

Когда мы вошли в наш просторный опенспейс, первое, что я увидела, – это злобное лицо Светланы. Она проводила нас взглядом, в котором ядовито смешались яд, злость и какое-то странное торжество.

В обеденный перерыв ее голос снова донесся до меня из соседнего отдела, и я поняла, что моя небольшая передышка закончилась:

– А вот и наша парочка вернулась с романтического кофе-брейка, – протянула Света с ехидной улыбочкой, обращаясь к Анечке, но говоря достаточно громко, чтобы я услышала. – Как мило! Правда, некоторые забывают, что стеклянные стены офиса – это не лучшее место для личных свиданий. Особенно когда разница в возрасте так… заметна.

Ее слова были словно пощечина. Холодная, расчетливая и точно нацеленная в самое больное место. Я почувствовала, как предательское тепло разливается по щекам – проклятый румянец, который выдавал меня с головой. «Разница в возрасте». Четыре простых слова, но они безжалостно обнажили всю нелепость ситуации. Сорокалетняя женщина, строящая глазки молодому коллеге. Как же это выглядело со стороны?

Я машинально потянулась к зеркальцу в ящике стола, болезненно вглядываясь в свое отражение. Мелкие морщинки в уголках глаз, которые я раньше называла «лучиками смеха», теперь казались предательскими отметинами времени. А ведь утром я так тщательно наносила тональный крем, пытаясь замаскировать следы усталости…

Остаток дня прошел в каком-то лихорадочном тумане. Я работала, отвечала на звонки, проводила планерки, но мысли постоянно возвращались к нашему разговору в кафе. К его проникновенным словам, к его взгляду, к тому, как он произносил мое имя.

А хотела я его. Хотела отчаянно, безрассудно и против всякой логики. Хотела снова почувствовать его сильные руки на своем теле, его горячее дыхание у самого уха. Хотела, чтобы он смотрел на меня так, как смотрел сегодня в кафе – с едва сдерживаемым желанием.

Но желание и здравый смысл – это принципиально разные вещи. Еще пять лет назад я тоже хотела. Хотела своего мужа, слепо верила ему, строила радужные планы на будущее. А в итоге получила болезненный развод, ипотеку и циничную усмешку бывшего, когда он равнодушно объяснял, что «просто перерос наши отношения». Тогда мне было тридцать пять, и я думала, что мир окончательно рухнул. Сейчас мне сорок, и я прекрасно знаю: мир не рушится. Он просто показывает тебе, какой невероятной дурой ты можешь быть.

Между желанием и решимостью лежала глубокая пропасть страхов, сомнений и горького жизненного опыта. И ядовитые слова Светланы только беспощадно подтверждали: история готова повториться.

Уходя с работы, я снова постаралась не встречаться с ним взглядом. Но в лифте, медленно спускаясь на первый этаж, я случайно поймала свое отражение в зеркальной стенке. На меня смотрела женщина с горящими глазами и слегка раскрасневшимися щеками. Женщина, в которой, несмотря на все страхи, что-то определенно проснулось.

Может быть, стоило просто довериться своим чувствам. Но ядовитое эхо слов Светланы все еще настойчиво звучало в моей голове, безжалостно отравляя каждое драгоценное воспоминание о его прикосновении.

Глава 5+

Вечер четверга я провела в состоянии, которое можно было назвать контролируемой паникой. После вчерашнего кофе с Алексеем мой мир окончательно сошел с рельсов. Я металась по квартире, пытаясь заняться обыденными делами – разобрать почту, проверить счета, приготовить ужин, – но все валилось из рук. Мысли путались, концентрация была нулевой. Я несколько раз поймала себя на том, что стою посреди комнаты с документом в руках, не помня, зачем его взяла.

В половине десятого зазвонил телефон. На экране высветилось: «Данил». Мой сын. Обычно его звонки приносили радость и покой, но сегодня я почему-то занервничала. Словно он мог почувствовать на расстоянии в пятьсот километров, что с его матерью творится что-то неладное.

– Привет, мам! – его голос звучал бодро и молодо. – Как дела? Как работа?

– Привет, солнышко. Все хорошо, – солгала я, устраиваясь в кресле и натягивая на ноги плед. – А у тебя как? Как учеба?

– Да нормально. Завтра экзамен по сопротивлению материалов, готовлюсь. – Он зевнул. – Слушай, а помнишь Женьку Королева? Мы с ним в школе дружили.

– Конечно помню. Высокий такой, рыжий?

– Угу. Так вот, мы тут случайно пересеклись. Он теперь в Москве учится, на программиста. И у него, мам, такая девчонка! – В голосе Данила послышались мечтательные нотки. – Красавица просто. И умная. Они на одном курсе познакомились. Он говорит, как увидел ее первый раз на лекции, так сразу понял – это она. Представляешь?

Я слушала, как мой двадцатилетний сын рассказывает о любви с восторгом и абсолютной верой в то, что «сразу понял – это она» – нормальное явление.

– Здорово, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал искренне, заинтересованно. – А ты? У тебя никого нет?

– Да нет пока. Учеба, сессия, знаешь… – Он снова зевнул. – Хотя есть одна девочка на потоке, Кристина. Прикольная такая, смешная. Мы иногда в кино ходим. Но это так, дружим пока.

Мой сын жил в мире, где можно было просто «дружить пока» с девочкой, ходить с ней в кино и не мучиться вопросами о том, правильно ли это, что подумают окружающие и не слишком ли большая между ними разница. Он был свободен. Свободен от предрассудков, от страхов, от груза прожитых лет и неудачного опыта.

– Мам, а ты как? – неожиданно спросил он. – Не скучаешь без нас с папой?

Вопрос застал меня врасплох. Данил никогда не спрашивал о моей личной жизни. Для него я была просто мамой – константой, точкой опоры, человеком, который всегда на месте и всегда в порядке.

– А почему ты спрашиваешь? – осторожно поинтересовалась я.

– Да так. Женька рассказывал про своих родителей. Они недавно развелись, и его мать теперь встречается с кем-то. Он говорит, она стала какая-то… счастливая что ли. Другая. И я подумал… – Он помолчал. – Мам, ты же не должна оставаться одна только потому, что у тебя есть взрослый сын. Понимаешь?

Мое сердце сжалось. Мой мальчик, мой умный, деликатный мальчик. Он давал мне разрешение. Разрешение на то, чтобы быть не только матерью, но и женщиной.

– Данечка, – сказала я мягко. – Я не одна. У меня есть ты, есть работа, друзья…

– Мам, ну ты понимаешь, о чем я. – В его голосе прозвучала легкая нетерпеливость. – Я имею в виду… ну, мужчину. Ты красивая, умная. Ты заслуживаешь быть счастливой.

Слезы подступили к горлу. Когда он стал таким взрослым? Когда научился говорить такие слова?

– Спасибо, солнышко. Если что-то случится, ты будешь первым, кто узнает.

– Окей. – Он явно смутился от серьезного оборота разговора. – Ладно, мам, мне еще учить надо. Целую тебя.

– И я тебя. Удачи на экзамене.

Я положила трубку и долго сидела в кресле, уставившись в темное окно. Разговор с Данилом перевернул что-то у меня в голове. Мой сын, плоть от плоти моей, человек, мнением которого я дорожила больше всего на свете, дал мне благословение на счастье. Но самое странное – он даже не знал, что я в нем нуждаюсь.

«Ты заслуживаешь быть счастливой». Эти слова звучали в моей голове как мантра. Когда я в последний раз думала о том, что заслуживаю счастье? Когда перестала воспринимать себя как человека, имеющего право на желания, страсть, любовь?

Я встала и подошла к зеркалу в прихожей. На меня смотрела сорокалетняя женщина в домашней пижаме и мягких тапочках. Волосы растрепались, макияж давно смыт. Но глаза… в глазах был тот самый огонек, который я заметила после пятничного квеста. Огонек, который разжег во мне Алексей.

Я вернулась в гостиную и взяла телефон. В мессенджерах было несколько сообщений от коллег, уведомление от банка и… сообщение от неизвестного номера.

«Елена, это Алексей. Взял ваш номер в отделе кадров, надеюсь, вы не против. Хотел сказать спасибо за помощь с чертежами. И еще… я думал о нашем разговоре за кофе. Вы говорили о стенах и воротах. Может быть, я все-таки найду ключ? А.»

Сердце забилось так сильно, что я услышала его стук в ушах. Он написал. Он думал о нашем разговоре. Он искал мой номер.

Я читала сообщение снова и снова, анализируя каждое слово. «Надеюсь, вы не против» – вежливо, не навязчиво. «Думал о нашем разговоре» – он не просто флиртовал, наша беседа действительно что-то для него значила. «Может быть, я все-таки найду ключ?» – он не сдавался. Он принял мой вызов.

Я набрала ответ, стерла, набрала снова. Что писать? «Спасибо за сообщение» – слишком сухо. «Мне тоже понравился наш разговор» – слишком откровенно. «Ключ спрятан надежно» – слишком игриво.

В итоге я написала: «Алексей, добрый вечер. Не против, рабочие вопросы всегда можно обсудить. Что касается ключа… замок очень старый, может заржаветь. Е.»

Отправила и сразу же пожалела. Что за глупость? «Замок может заржаветь»? Он подумает, что я совсем сошла с ума.