Участвовать в колониальных гонках с европейскими странами на протяжении XIX века США не могли по двум причинам. Будучи самой на то время демократической страной на планете, да к тому же в недавнем прошлом британской колонией, США смотрели на порабощение стран и народов как на противоестественный в политическом плане процесс развития государства. Хотя при этом в стране процветало в буквальном смысле слова средневековое рабство. С первых же дней своего существования США являлись страной невиданных дотоле противоречий и разногласий. Демократия и рабство уживались в одном и том же государстве на протяжении довольно долгого времени. Более вопиющих контрастов не существовало, пожалуй, нигде и никогда в современной истории человечества. Кроме возвышенных демократических устоев, не позволявших правительству принимать участие в колониальной гонке, имелись и куда более прагматичные причины воздержаться от участия в общем дележе мира – практически весь XIX век США и без того находились в состоянии беспрецедентной территориальной экспансии, вот только происходила она на североамериканском континенте. Америка была занята перевариванием огромных территорий Северной Америки, а потому ее колониализм был внутренним. Тут даже возникает серьезный вопрос: можно ли считать подобное явление колониализмом, ведь большая часть освоенных территорий никому не принадлежала? Те же территории, где проживали индейцы, были огромными по площади, но малонаселенными – обитавшие там племена были численностью в несколько тысяч человек. Единственный откровенно несправедливый захват территории США осуществили в 1848 году в ходе войны с Мексикой, но и эти отобранные у соседней страны земли были населены преимущественно американскими ковбоями, а не мексиканскими крестьянами. Огромные территории Луизианы и Аляски были куплены за деньги, а Калифорния освоена самостоятельно, так как до этого там вообще никто не проживал. Вопрос притеснения индейцев, коренного населения континента, подобно вопросу американского рабства, обсуждается в США уже очень давно и сильно зависит от того, какие взгляды – либеральные или консервативные – исповедует описывающий эти проблемы историк. Всеобщее зло обоих исторических феноменов в наше просвещенное время никто не оспаривает, но консервативные историки имеют тенденцию уделять им меньше внимания, в то время как историки либерального толка выдвигают явления эти на первый план своего повествования. Период внутренней экспансии, именуемый в США эпохой Дикого Запада, официально закончился только в 1912 году, когда последний на то время, 48-й по счету, американский штат – Аризона – вошел в состав Соединенных Штатов. К этому времени раздел колоний по всему миру по большому счету подошел к концу – делить уже было нечего. Вашингтону удалось лишь собрать испанские остатки co стола мирового колониализма.

Для Америки невмешательство в колониальный передел мира обернулось скорее благом, чем упущением. В 1861 году, когда в стране началась Гражданская война, Соединенные Штаты представляли собой разобщенное, не сильно развитое аграрное государство, которое к тому же раскололось на две части. После завершения войны наступила «Эпоха реконструкции». Страна пережила национальное и политическое единение – и только после этого начался период бурного экономического роста.

Карта с «Луизианской покупкой». Всего за 15 миллионов долларов в 1803 году Вашингтон приобрел у Парижа больше 2 миллионов квадратных километров земли – одну пятую современной территории США

Многие полагают, что тот индустриальный рывок, что совершили США в период с 1870 по 1900 год, был в истории страны самым большим. Из отсталой, политически расколотой аграрной страны Америка всего за одно поколение превратилась в передовое государство, развитое как в промышленном, так и в финансовом и экономическом плане, при этом далеко обогнав европейцев, поглощенных освоением колоний. Как показала дальнейшая история, такой ход государственного развития оказался куда более перспективным, хотя в нем и имелось немало изъянов. Этот период в жизни США получил название «Позолоченный век». Несколько саркастическое для столь знаменательной эпохи название придумал один из величайших американских писателей – Марк Твен. Именно под таким названием вышла в свет одна из его книг, в которой автор описал многочисленные гримасы «дикого капитализма», лихорадившего в те годы американское общество. Фразу Марка Твена подхватили пресса и политики. Вскоре ею уже вовсю пользовались и рядовые граждане для обозначения современной им эпохи. Имелось в виду, что под тонким слоем внешней позолоты прячутся ужасные общественные недостатки: всеобъемлющая коррупция, неимоверная жадность, крайняя жестокость, чванство, глупость, лицемерие и сильнейшее расслоение общества. В Америке наступил не «Золотой век», как вовсю трубили газеты, а лишь подернутый слоем позолоты насквозь прогнивший период в истории страны. Именно тогда в американском обществе зародились наиболее глубинные, дотоле невиданные разногласия и противоречия. Однако следует признать и тот факт, что в эти же годы произошел самый большой промышленный и научно-технический рывок в истории не только Соединенных Штатов, но и человечества в целом. Перечислять американские экономические достижения тех лет можно невероятно долго. Главным индустриальным локомотивом, унесшим страну стремительно вперед, стали железные дороги. С 1865 по 1900 год количество железнодорожных путей в Америке увеличилось с 35 тысяч миль до более 200 тысяч. Столь бурный рост транспортной отрасли самым радикальным образом и в самые короткие сроки изменил жизнь большой страны. Если раньше она была разрозненной из-за собственных масштабов, то теперь стала единой, а потому бурно экономически развивающейся. Проживающие в самых разных уголках североамериканского континента фермеры получили возможность распространять продукцию не только на региональном, но на на общенациональном уровне, что привело к быстрому созданию самого крупного рынка сельскохозяйственных и иных товаров в мире. Строительство железных дорог дало толчок развитию сталелитейной и машиностроительной отраслей, которые вскоре стали крупнейшими в мире. Появились и технологические новшества, стремительно менявшие облик огромной страны, – электричество, керосин, телефон, фондовая биржа быстро стали неотъемлемой частью жизни американского общества. Довольно скоро в технологическом плане Соединенные Штаты Америки опередили самые развитые страны Европы. Импорт промышленной продукции из Великобритании к концу XIX века практически прекратился, хотя еще десятилетием ранее значительную часть рельсов для строительства железных дорог приходилось приобретать в Англии.

Американские железные дороги были самыми протяженными в мире

Индустриальная революция и бурный экономический рост привели страну к серьезным политическим и социологическим изменениям, часть которых Марк Твен безжалостно высмеивал в своей книге «Позолоченный век». Всего за пару десятилетий в США появилось большое количество людей с колоссальными состояниями. Никто раньше и подумать не смел, что один человек мог сконцентрировать в своих руках подобные богатства. И таких людей постепенно становилось все больше и больше, пока практически вся страна не оказалась в собственности небольшого сообщества крайне состоятельных граждан. К концу XIX века 200 самых богатых семей Америки владели более чем 80 процентами богатств страны. Рокфеллеры и Карнеги, Морганы и Дюпоны всего за одно поколение создали фантастические по масштабу своему состояния, и часто практически с нуля. Рокфеллер, к примеру, основал крупнейшую в истории человечества нефтяную компанию Standart Oil, а Карнеги стоял у истоков самой большой на планете сталелитейной компании US Steel. Несмотря на то, что трудились они в разных отраслях, их объединяло нечто общее – на своем пути к успеху они сметали любые препятствия, действуя как законными, так и откровенно грязными методами, при этом нарушалось не только американское законодательство, но преступались общечеловеческие моральные нормы. По этой самой причине первые «олигархи» вошли в историю страны под нелицеприятным прозвищем «бароны-разбойники». Как и многие другие броские изречения того времени, новое американское политэкономическое понятие создали журналисты – в этот раз газеты New York Times. Одно из самых влиятельных печатных изданий Соединенных Штатов Америки, любовно прозванное в народе «Серой леди», однажды обрушилось с критикой на короля нью-йоркских железных дорог Корнелиуса Вандербильта за его абсолютно бесчестные деловые качества. Вот тогда и появилась впервые метафора о «баронах-разбойниках». Историческую параллель провели со средневековыми германскими рыцарями-феодалами, которые грабили всех, кто имел несчастье пройти через их земли. За проход по своей территории рыцари требовали плату. Таким образом журналисты саркастически сравнивали американских нуворишей, часто не имеющих никакого образования и происхождения, со средневековыми аристократами, добывавшими свои богатства грабежом на большой дороге. В случае с Вандербильтом дело происходило на железной дороге. Ирония американской истории заключается в том, что господин Вандербильт, несмотря на установленные им непомерные тарифы за проезд по Нью-Йорку, совершил большой вклад в развитие города, и памятники ему и по сей день представляют значимость для горожан и страны в целом. Центральный вокзал Нью-Йорка – фантастическое по красоте здание, и сегодня остающееся самым большим железнодорожным вокзалом в мире, – яркое тому доказательство.

И все же «бароны-разбойники» принесли Америке горе и разрушение, даже несмотря на тот факт, что в преклонном возрасте многие из них активно занимались благотворительностью. Потраченные ими на благо общества миллионы долларов влились в экономику уже в XX веке, а в конце XIX века ущерб американскому обществу и государству они нанесли невосполнимый. Подобно своре диких хищников, они рвали страну и народ на части, не переставая при этом враждовать между собой. На тот момент в Соединенных Штатах на них не нашлось никакой управы, и насквозь коррумпированное правительство молча наблюдало за происходящим. «Дикие» американские капиталисты в разгар «Позолоченной эпохи» скупили всю власть в стране – от самых захолустных муниципалитетов до конгресса и Белого дома, – а потому вершили свои дела без оглядки на кого-либо. Именно тогда в экономику вошло понятие монополии, и достигшие абсолютного господства в своей отрасли предприниматели, пользуясь положением, драли с населения три шкуры за производимые ими товары и услуги. Железнодорожные магнаты завышали цены на транспортировку сельскохозяйственной продукции, и фермеры, набравшие в период экономического бума кредитов и перешедшие на производство одной-двух культур для последующей продажи на общенациональном рынке, попали в расставленные сети. Лишенные возможности сбывать свою продукцию, они вынужденно платили тарифы, установленные транспортными монополистами. В то время как железнодорожные бароны продолжали богатеть, сельское хозяйство приходило во все больший упадок. Самый богатый человек в стране – нефтяник Рокфеллер – постепенно уничтожил практически всех своих конкурентов на просторах Америки, используя при этом самые бесчестные методы. Его жертвами стали не кучка коммерсантов, работавших в нефтяной отрасли, а вся страна до последнего гражданина. В то время керосин заменял людям электричество, и потому каждое утро десятки тысяч продавцов керосина, восседая на запряженной лошадью бочке с надписью Standart Oil, несли миллионам американцев свет – в буквальном смысле слова. Каждая такая бочка приносила Рокфеллеру прибыль намного большую, чем диктовали законы рынка, если бы они работали в Америке в тот период времени. Однако ни для Рокфеллера, ни для других «разбойников» законы были не писаны. Таким образом, монополии и олигархи всего за одно поколение стали в Америке обыденным явлением – феноменом, которого прежде ни в стране, ни в мире в целом не наблюдалось. Между тем рядовые граждане ненавидели сложившееся положение вещей, но поделать с этим ничего не могли. Олигархи купили Америку и владели ею – они крушили любую конкуренцию, проворачивали на бирже замысловатые аферы, обманывая миллионы инвесторов и вкладчиков, поощряли и множили коррупцию. Казалось, что в Америке им принадлежит практически все, что имеет хоть мало-мальскую ценность. Дошло до того, что они стали понукать правительство и указывать ему, куда следует посылать американский флот для защиты своих плантаций в Карибском бассейне, ведь у каждого магната имелась в активе целая свора купленных конгрессменов, адвокатов и местных политиков, готовых в любой момент уладить всякое недоразумение.

Карикатура того времени – «Пусть уже все украдут, и точка»