Валентина Фаст: Украденная корона

© 2023 Bastei Lübbe AG, Germany

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2025

Торги

Глава 1
Ави

– Когда мир начал рушиться, мне было шестнадцать. Прежде пылавший яркими красками, он стал черно-белым. Таким он остался и по сей день.

– Тогда вы узнали, что на Земле существует один истинный враг. Знаю, Нана. – Я погладила бабушку по плечу, ощущая ее напряженность.

Бабушка рассеянно перебирала пальцами седую косу. Приближался ее сто семьдесят третий день рождения, но благодаря инъекциям молодости она выглядела не старше шестидесяти.

Нана была невысокого роста, не выше меня, худенькая, с пронзительными голубыми глазами, выдававшими в ней красавицу, какой она когда-то была.

– Тебе же известно, что они сделают с тобой, когда узнают, кто ты? – Этот вопрос она задает мне на протяжении всей жизни. Задает не чтобы помучить, а напомнить, что мне всегда нужно быть осторожной.

Улыбка на моем лице померкла. Рука потянулась к ремню, но я отдернула ее и выдержала проницательный взгляд бабушки:

– Тогда меня убьют.

– У них нет для этого причины, – ответила Нана.

– Потому что я Авиана Блум. Человек первого класса. Наделена даром яснослышания. – Погладив темно-бордовую куртку школьной формы, я слегка приподняла подбородок.

Нана росла во времена, когда мир стоял на пороге ночной войны, магия только зарождалась, и еще не были выстроены стены, разделявшие города. Она часто рассказывала истории о свободном мире и хотела, чтобы мы никогда о нем не забывали. Но она призывала нас жить настоящим, потому что того мира больше не существовало. Он погиб. И я тоже погибну, если кто-нибудь узнает, что у меня есть близнец.

Бабушка ласково погладила меня по щеке: ее взгляд был исполнен любви. Она вырастила нас с сестрой после того, как однажды ночью исчезла наша мама, пожертвовав жизнью, чтобы я осталась в живых. Никто из близких не упрекал меня в этом, хотя все знают, что, если бы не я, она была бы жива.

– Тебе нужно поторопиться.

Кивнув, я тихо вышла из нашего дома на Рыночную улицу, расположенную в центре Княжества, где мы жили с момента его основания. Нам принадлежал цветочный магазин с самыми красивыми растениями, которые выращивались на окраинах.

На первом этаже в конце узкого коридора располагались офис магазина и туалет. На втором – гостиная, кухня, спальня Наны и маленькая ванная. На верхнем этаже помещались еще четыре комнаты: в одной жила я, а другие служили гостевой, бельевой и второй гостиной. Чердак использовался для хранения вещей. Таких домов было множество, он ничем не отличался от других. Никто и не догадывался, какие тайны он хранит. Так впредь и должно оставаться.

Ставни в моей спальне были опущены, темные шторы задернуты. Тем не менее я снова внимательно осмотрела все, чтобы убедиться, что в комнату никто не может заглянуть. Только после этого я зашла в платяной шкаф. Закрыв дверцы, оказалась в кромешной тьме. Раздвинула одежду и нащупала выключатель, спрятанный между висящими на стене сумками.

Загорелся приглушенный свет, и вскоре я оказалась в узком туннеле с лестницей. Я быстро взобралась наверх, в ту часть чердака, которую никто не должен обнаружить. В каморке площадью около пяти квадратных метров – кровать и невысокий шкаф. На кровати – спящий человек. В последнее время, почти две недели, он спал постоянно.

Мне пришлось пригнуться, чтобы пройти под скосами крыши. Сердце так учащенно билось в груди, что мне стало нехорошо. Дневной свет пробивался в каморку через вентиляционную щель, которая была сделана специально и о существовании которой невозможно догадаться, если смотреть снаружи. Здесь я провела половину жизни. Здесь теперь находилась моя сестра с тех пор, как несколько недель назад заболела.

Воздух пах пылью и забвением. Тихое дыхание сестры – единственный звук, не считая моих шагов. Мое горло сжалось от страха, когда я посмотрела на ее впалые щеки. Что будет, если на этот раз она не откроет глаза? Мы не можем рисковать, обращаясь к врачу. Если она умрет, официально я тоже перестану существовать. Я осторожно присела на край кровати. Ни она, ни Нана не знают, что сегодня я решила не ходить в школу. Ресницы Аны вдруг задрожали, на губах появилась слабая улыбка.

– Привет.

Заставив себя улыбнуться, я помогла ей сесть. Потом налила в стакан воды из бутылки, стоявшей рядом с кроватью, и поднесла к ее губам, чтобы она попила.

– Доброе утро! Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – с трудом проговорила она и закашляла. Кашель был сухой и грубый, будто она высушена изнутри.

Я сдержалась, чтобы не расплакаться, попыталась быть сильной, хотя у меня было ощущение, будто я проглотила осколки стекла.

– Мне приснилось, что я получила приглашение на Игры чувств. – Она снова легла и повернулась на бок, подтянув колени к груди. Какой маленькой и хрупкой она казалась!

Я поправила сползшее одеяло.

– Скоро поправишься, и твой сон сбудется.

Улыбнувшись, она прикрыла глаза и прижалась щекой к подушке.

– Я выиграю и подарю нам свободу. Король исполняет любое желание победителя. Если он может помиловать убийцу, то уж нам… – Она глубоко вздохнула и, кажется, снова уснула.

Так продолжалось уже много дней. Ее сил едва хватало на короткий разговор.

– Держись. – Это слово прозвучало совсем тихо, едва громче мысли.

Ана меня не услышала. Она спала, пытаясь справиться с болезнью, названия которой мы не знали. Ее спутанные светлые волосы разметались по подушке, но лицо было умиротворенным. Она не боролась, не страдала, а просто спала. Но если я ничего не сделаю, она умрет.

С момента рождения мы делили одну жизнь. Две девочки – Ави и Ана, – известные окружающим как Авиана, скромная отличница, которая ни с кем не дружила и никогда не приглашала кого-то в гости. Потому что ей нельзя было ни с кем дружить.

Я встала с кровати, ресницы Аны снова дрогнули. Она не сразу разглядела меня – ей было трудно сфокусироваться.

– Сделай мне одолжение.

Я была готова на все ради нее.

– Какое?

Она шумно вдохнула и выдохнула. Ее взгляд стал стеклянным.

– Закончи эту историю с Генри. Скажи ему… скажи, что мне нужно время… или что-нибудь в этом роде.

– Но…

– Прошу тебя. Мы не знаем, сколько я… – Она тяжело вздохнула и заморгала. Слезинка скатилась из уголка ее глаза. – Пожалуйста.

Я кивнула. Ее веки опустились, а я не могла оторвать взгляд от слезы, побежавшей по щеке к уху и затерявшейся в волосах. Мне жгло глаза, и я потерла их, пытаясь сохранить самообладание. Я крала жизнь Аны. Ведь человек первого класса, наделенный даром яснослышания, – это она. Я лишь ее сестра-близнец, та, которой было запрещено появляться на свет. Когда я родилась, об этом нужно было сообщить властям. Я не имела права на существование – это бабушка дала мне шанс, поделив жизнь Аны пополам, с детства научив нас быть одним человеком.

– Мне очень жаль. – Я в последний раз вгляделась в ее черты, как две капли воды похожие на мои.

Спустившись по лестнице в шкаф и выбравшись наружу, я осторожно прикрыла дверцу и выбежала из комнаты. Вытерла глаза, уничтожая следы страха на лице, а потом поцеловала Нану, которая ждала меня. Она всегда ждала нас, провожая и встречая, чтобы убедиться, что наша уловка по-прежнему работает.

Сегодня я не вернусь. Но сказать об этом я не могу, ведь тогда она меня ни за что не отпустит.

– Будь осторожна.

– Хорошо, – пообещала я, надевая черные лакированные туфли. Потом поправила черную юбку и бросила последний взгляд в зеркало, чтобы проверить, хорошо ли сидит под курткой белая накрахмаленная блузка. Светлые волосы я заплела в простую косу, очки в точности такие, как очки Аны, у которой небольшая близорукость. Это одно из немногих различий между нами.

Выйдя из дома и ступив в переулок, скрытый от посетителей рынка, я сделала глубокий вдох, пытаясь избавиться от напряжения в груди. В этой части Княжества дома стояли, тесно прижавшись друг к другу, поэтому нельзя было разглядеть нарядные фронтоны, украшавшие крыши зданий, расположенных у Рыночной площади.

Я поздоровалась с соседкой, которая выглянула из-за двери, поторапливая ребенка. Потом свернула к Рыночной площади. Передвижные магазинчики, которые находились здесь круглый год, уже открылись для посетителей. Они располагались в центре огромной площади, вокруг которой теснились дома. Рыночная площадь – это сердце Княжества. Она была такой большой, что на осмотр всех магазинчиков ушло бы три дня.

Я оказалась в центре площади, надеясь, что Нана не увидит меня из окна. Но я опаздывала и не хотела рисковать, задерживаясь. В это время на улицах много народа, все спешили на работу, в школу или еще куда-то. Мы все походили друг на друга тем, что торопились. За одним исключением: у фейри уши имели остроконечную форму.

Когда-то на земле жили только люди. Но разразилась Четвертая мировая война, и все изменилось. Химическое оружие не только разрушило практически весь мир, но и изменило человеческую ДНК. Лишь немногим удалось спрятаться в бункерах, и они и их потомки стали носителями чистой человеческой ДНК. Но были и другие, на ком сказались последствия заражения. С каждым поколением они менялись, развивая особые способности и обнаруживая все большее сходство с героями сказаний Древнего мира. Это и были фейри. Они становились все выше ростом, их черты делались ярко выраженными и сверхъестественно красивыми.

Когда же люди наконец вышли из бункеров, то оказались в новой среде, к которой с каждым следующим поколением все лучше приспосабливались. Их чувства становились острее, пока не обрели силу, позволявшую выживать в новом мире, справляясь с его угрозами. Таких людей стали называть людьми первого класса, в отличие от остальных, кого с того времени начали относить ко второму. Людям первого класса было проще найти хорошую работу, они пользовались бóльшим уважением, чем те, кто при рождении получал отметку «второй класс».

Ана – человек первого класса с ярко выраженным даром. Если бы не я, она могла бы быть свободной, ей открылись бы все двери. Но теперь ей недоступна и половина нашей общей жизни. И только у меня есть шанс это изменить.

Я прошла мимо магазинчика, из которого доносился пряный запах сыра, и хотела снять ненужные очки, как кто-то преградил мне дорогу. Генри. У меня перехватило дыхание. Слишком поздно заметив, я на полном ходу врезалась в него. Он рассмеялся и схватил меня за запястья. На секунду показалось, что он хочет меня обнять.

– Ты куда-то спешишь?

Я ловила ртом воздух. Ненавижу, как внутри у меня все рокочет при звуке его голоса. Мое тело напряглось и предательски захотело прильнуть к нему. Но вместо этого я сделала шаг назад, замечая, как краснею.

– Генри! Привет, – пропищала я и откашлялась.

Он, помедлив, отпустил меня и, отступив на шаг назад, провел ладонью по темно-русым волосам, а потом сунул руки в карманы. Теплый взгляд его серых глаз был устремлен на меня.

– Привет, Авиана!

Он весело смотрел на меня, и я улыбнулась, осознавая, что это неправильно. Генри принимал меня за Ану. Но я не та, кого ему хочется ласкать взглядом, к кому хочется прикасаться. Я часто забывалась, увлекаясь несбыточными мечтами. Он любил Ану, а я лишь ее двойник. Девочка, которая мешает нам обеим обрести счастье.

Откашлявшись, я стала теребить ремень сумки, заставив себя поднять глаза. Я не хотела создавать впечатление, будто мне есть что скрывать.

– Как себя чувствует твоя мама? – Его радостное выражение улетучилось, лицо посерьезнело.

– Лучше. После того как она приняла лекарства, температура спала. Я правда не понимаю, почему врач тянул так долго. Уверена, он знает, что делает. Но я рада, что ей лучше. А ты что тут делаешь в такую рань?

– Пришел за тобой.