Аня подозревала, что ундина может вернуться именно сегодня. Судя по всему, он предпочитал число три, и с их последней встречи как раз прошло три дня. Она понятия не имела, откуда он знал, где ее найти, но он словно всегда был в курсе, где она. В первый раз Аня увидела его в соседнем доме, когда плавала у друзей. Второй раз – тут.

И вот он снова вернулся. Ну, она надеялась, что это был он. Вода в бассейне волновалась не случайно. Битси должна была наложить поверх записи картинку пустой ванной. Проверять записи будут не скоро, так что Аня надеялась, что они увидят, как она заходит в ванную, и не станут вторгаться в ее личное пространство, если она вовремя выйдет обратно.

А если кто-то и решит просмотреть запись, то хотелось бы верить, что они не заметят подвоха в картинке.

Тяжело вздохнув, она отбросила волосы за плечо, а потом нервно заправила их за уши. Сложно было понять, чего этот ундина хотел. Но ей было любопытно, так что она ему подыгрывала.

Это существо, очевидно, было твердо настроено что-то до нее донести. Ане нравилось думать, что ундины достаточно умны, чтобы… ну, хотя бы иметь речь. Впрочем, может, у них и не было языка. В этом тоже нет ничего страшного.

В конце концов, кому, как не ей, знать, каково это – не иметь средств общения, которые есть у всех остальных.

Прошлепав босиком к ванной, Аня помедлила. Надо было сделать так, чтобы те, кто за ней наблюдает, поняли: она идет туда надолго. Если она хотела добиться от этого существа хоть какой-то информации, ей нужно было правильно рассчитать время для разговора с ним.

Что сделал бы Туз? Ее связной с другой станции – она не знала, где именно он жил, – всегда казался ей куда храбрее ее самой. Он посоветовал бы ей, например, взять с собой все, что может пригодиться в душе, и нагло врать. Устроить представление века.

Поэтому Туз и звал ее всегда Королевой Червей. Из нее должна была выйти самая убедительная лгунья на свете – по крайней мере, так он всегда говорил. Аня ведь и правда была для каждого человека такой, какой ее хотели видеть.

Фыркнув, она вернулась к столу и набрала разных принадлежностей для ванной. Никто из наблюдателей и бровью не поведет при виде количества пузырьков в ее руках, это она знала наверняка. Решат, что избалованная девчонка захотела расслабиться в бассейне и побаловать себя.

Едва перешагнув порог ванной, она бросила все на пол.

Она уже видела его. Темные каемки плавников высовывались из трубы в ее личной ванной. А если присмотреться, прищуриться как следует, можно было разобрать смотрящее на нее из-под воды лицо.

Это и правда был он. Не то чтобы Аня часто общалась с ундинами, но этого, казалось, она узнала бы из тысячи. Шрамы на плечах, мрачный блеск в глазах, все указывало на мужчину, одержимого какой-то мыслью и едва сдерживаемой яростью.

Может, поэтому ее к нему так тянуло. Он злился, она тоже злилась. Возможно, двум монстрам было суждено найти друг друга. Каждый должен был взорваться либо растратить свою ярость во взаимном столкновении и выдохнуться окончательно.

Но сейчас у нее была мысль.

Присев на корточки у края бассейна, Аня похлопала ладонью по плитке:

– Иди сюда.

Битси шлепнулась на пол на другой стороне комнаты и бросилась к ней, чуть ли не спотыкаясь о собственные ножки. Прыгнула Ане на плечо и, царапая ей кожу торопливыми движениями, залезла на голову, обхватила покрепче и надела линзу ей на глаз.

Вокруг изображения ундины в трубе дрожали слова: «Опасность. Ундина. Не приближаться».

– Теперь, значит, ты боишься ундин? А еще неделю назад требовала, чтобы тебе его показали, – пробормотала Аня и опять похлопала по плитке. – Я просто хочу, чтобы он всплыл. Поговорить.

«Поговорить? – переспросила Битси, и слова завибрировали от возмущения. – Как ты собираешься с ним говорить? Он ундина. Ты человек».

Аня и сама не знала. Но что-то подсказывало ей, что ундина приплыл в город… ради нее. И она не понимала, с чего бы это.

Судя по всему, он был с ней согласен. Потому что еще одного шлепка по плитке хватило, чтобы убедить его вылезти из трубы. Когда она впервые увидела его во всей красе, у нее перехватило дыхание.

ИИ заснял то, как ундина плавал, но на записях он всегда был быстрой тенью в темной воде, толком и не разглядишь, на что похож. Вот так, вживую? Ундина был огромен.

Она не осознавала, что такое пять метров, пока все они не оказались прямо перед ней. Лицо с крупными резкими чертами было хмурым; впору было кинуться обратно в комнату или как минимум описаться. Длинные спутанные волосы лезли ему в глаза, темным водопадом падали на широкие плечи, почти что успешно отвлекая ее от выставленной напоказ могучей мускулатуры.

– Ух ты, – пробормотала она. – Какой ты большой.

И это первое, что пришло ей в голову? Вот дура.

Кожа у него была очень странного цвета. Серая, с темными полосками от ключиц до такого же темного хвоста. И красные пятна! Светящиеся красные пятна, пробегающие по хвосту, свернутому кольцом под водой и частично скрытому в трубе, хотя в бассейне уже толком не осталось места.

Но тут она заметила его руку. Точнее, ее отсутствие. Одна рука у него была большая, сильная, и с таким аппетитным бицепсом, что его хотелось укусить. А вторая? Оторвана подчистую, прямо по центру того же бицепса.

Аня заставила себя отвести взгляд. Ничего удивительного в том, что у него не было руки. Он же жил в океане. Мог потерять ее в борьбе с рыбой, кальмаром, акулой. Где-то там водились огромные киты, по слухам, весьма агрессивные.

Но все же ее глаза метнулись к культе еще раз, и она узнала ожоговые шрамы, поднимающиеся до самого его плеча.

Руку ему сожгло. Точнее, отстрелило. И ее народ был единственным, способным на такое.

Она перевела взгляд на его черные, неподвижные глаза, и он ответил ей тем же.

– Мне жаль, что ты пострадал, – тихо сказала она. – Я знаю, как больно потерять то, что когда-то было частью твоего тела. Это тяжело.

На этих словах он наклонился ближе. Одно движение плавников на его бедрах, и он оказался прямо перед ней. Опершись рукой о край бассейна рядом с ее ладонью, он завис так близко, что она увидела собственное отражение в его темных глазах.

Но тут он открыл рот и заговорил.

Битси заполонила всю линзу красными восклицаниями, но Аня не обратила на них никакого внимания. Она вообще их не заметила, потому что, когда он отстранился, его слова эхом отдавались в ее голове.

Она слышала его.

Черт возьми, она его услышала.

Аня заморгала, ошарашенная звуком его глубокого, раскатистого голоса, неравномерного, словно бурлящая вода за стеклом. Он отплыл назад, опустился чуть глубже в воду, следя за ней тяжелым взглядом.

Чтоб его, она слышала.

Это была не каша из перекрывающих друг друга шумов, не осознание, что с ней кто-то разговаривает, только неясно, что именно ей говорят. Его голос был так глубок, что она могла сравнить его только с плеском воды под слоем льда. Гудящий звук, который ей не доводилось слышать с того рокового дня. Громкий, раскатистый и такой невозможно глубокий.

Глупо. Безрассудно. Она, считай, собственными руками бездумно вручала свою жизнь этому монстру, который заявился к ней в ванную. Но она спрыгнула в бассейн.

Аня сама не понимала, что творилось в ее голове в тот момент. Вероятно, там не было ничего, кроме упрямой мысли – она его только что слышала, улавливала оттенки в его голосе. Она так давно не слышала четких, отрывистых слов. Все так долго было приглушенным и спутанным, и Аня уже смирилась, что никогда не сможет разобрать, что ей говорят. Теперь ее сознание словно раскололось.

Она была у врачей. Встречалась с другими людьми, подобными себе, но мало кто из них оглох после четырнадцати лет слуха. Большинство из них родились глухими. А она не родилась, да и полностью глухой не была. Застряла на границе между двумя мирами, и…

Ох, как же она соскучилась по возможности слышать чужую речь.

Аня сильно ударилась о воду, рухнув на нее животом, но снова, так же как в тот раз, когда он вытолкнул ее из бассейна, сильная рука обхватила ее за талию.

Перепончатые пальцы сомкнулись на облепившей ее тело ткани, царапая когтями шаль. И на все это ей было совершенно наплевать.

Она оперлась руками о его грудь, по ладони на каждой мощной грудной мышце, под которыми немного вразнобой колотились два сердца. Он уставился на нее широко распахнутыми глазами. Возможно, она его напугала, – Аня не знала. Она ощущала только огромную ладонь на своей талии и едва заметное движение пальцев на спине. Это было даже… приятно.

По крайней мере, совсем не так страшно, как она думала.

Она облизала губы и тут же мысленно велела себе больше так не делать, поскольку он проследил за ее движением.

– Я слышу, как ты говоришь, – прошептала она. – Я… просто повтори. Пожалуйста.

Он нахмурился. Возможно, это должно было ее напугать, но жабры на его шее вдруг распушились оборочками, и это выглядело очень даже мило.

– Скажи что-нибудь, – прошептала она, почти умоляя. – Пожалуйста.

Он сказал одно слово, и утробные звуки прорвались сквозь изувеченный слух, и она снова уловила, что он говорит. Громко, скорее всего, даже громче, чем было для нее безопасно. Может, он делал ей этим только хуже. Но о… о, звуки слов.

– Больше одного. – Аня закрыла глаза, наслаждаясь.

Он сказал два слова.

Она приоткрыла один глаз, сердито глянула на него. Ундина над ней издевался. Он…

Отвечал на каждое ее слово, словно понимал, что она говорит.

Аня замерла, наконец-то осознав происходящее. Она висела посреди бассейна, обхватив его руками за шею и болтая ногами в воде. Каждый раз, когда он напрягал мускулы, чтобы удержать их обоих на поверхности, его хвост проскальзывал между ее ногами. Он держал ее за талию, его огромная ладонь обхватывала ее спину, а пальцы были возле самой груди. Она легко могла дотянуться и поцеловать его.

И ундина понимал каждое ее слово.

Глава 7
Дайос

Дайосу нравился звук ее голоса. Грубоватый, немного хриплый, не особо музыкальный – как и ее пение, – но красивый. Красивее, чем он ожидал. Если он и слышал, что она говорила в их первую встречу, то, хоть убей, не мог этого вспомнить.

Может, потому, что именно эту встречу он хотел навсегда запомнить как первую. Встречу, когда она прижалась к его груди, когда ее длинное, стройное тело было полностью в его власти. У него дыхание перехватило, когда она прыгнула в воду, но тут она забарахталась, и он вспомнил, как она плавает.

Плавала она ужасно. Слишком много махала руками и еле двигала хвостами.

То есть ногами. Мира называла их ногами.

Так или иначе, плавать она умела плохо. Такая медленная, такая слабая, а теперь еще и в воду шлепнулась тяжело, точно кит, – совсем не похоже на грациозные движения его народа. Он мог бы подумать, что девушка вообще не умеет плавать, если бы не видел, что она вполне способна перемещаться в воде хотя бы пару минут. И все же что-то внутри требовало поддержать ее, и он… поддержал. Обхватил за тонкую талию, прогнав прочь мысли, требующие кровопролития и расправы.

«Разорви ее, – шептали голоса в голове. – Растерзай эту мягкую плоть, посмотри, какая она красная изнутри. Проверь, хватит ли в ней крови, чтобы окрасить алым весь бассейн, как тебе хочется».

Но даже когда его когти впились в тонкую ткань, покрывающую ее тело, Дайос понял, что не может. Даже если бы он попытался причинить ей вред, его тело не позволило бы. Да, он хотел уплыть вместе с ней прочь отсюда. Хотел зарыться лицом в плавный изгиб ее шеи и утащить за собой под воду.

Какой у нее запах? Какая она будет на вкус, когда он спрячет ее под своею рукой?

Он уже знал ее аромат, но лишь отчасти. Его нотка была во всем бассейне. Смутный цитрусовый привкус, напоминающий о редких подводных плодах, растущих на глубине. Что-то солнечное в ее запахе, хоть он и знал, что это невозможно.

Она была уродливым монстром. Он ненавидел ее народ всю свою жизнь.