Хотя её отношение к окружающим от этого не улучшилось. Проведя вместе достаточно времени и путешествуя по регионам для затыкания дыр и очищения членов орденов от химии, я заметил, что у девушки есть две ярко выраженных стороны. Пай девочка – умница-красавица-отличница, которую видели на приёмах. И оторва, готовая ради выполнения собственных капризов перегрызть человеку глотку.

При этом нельзя сказать чтобы одна из этих сторон была маской, нет. В ней и в самом деле уживалось будто две личности, и переход между ними было легко отследить с изменением размера зрачков или сменой осанки. Заставить себя расслабиться рядом с ней было не слишком легко, но я осознавал необходимость такого действия. Фальши в наших отношениях быть не должно, иначе этот монстр покажет зубки.

– О чём задумался? – словно почувствовав мои мысли, спросила Мальвина.

– Как считаешь, мы сможем забрать себе коллегию по просвещению?

– Зачем она нам? – удивлённо посмотрела на меня Мальвина, и не только она. – Это же сплошные траты и никаких доходов.

– Это верно, с деньгами после покупок у нас не всё гладко, – кивнул я, не став рассказывать, что Пётр, своим желанием подставить нас, и заменив неинициированные камни на уже использованные, только сыграл на руку. – Но через коллегию мы сможем контролировать обучение медиков.

– Идея здравая, но, если подойти к ней с такой стороны, сил требуется слишком много, – постучав пальчиком по подбородку, заявила Мальвина. – Нет, всё министерство мы не потянем. Да у нас и подходящих кандидатур нет.

– Мирослав? – подумав, предложил я. – Если попробовать сторговаться, его место в армейской коллегии на пост министра просвещения.

– У нас там и так всего два голоса, – возразил Роман.

– Именно. Права вето в ней у нас нет, оно за Петром. Голосов только два из двенадцати. Мы ничего не теряем, – ответил я. – Ну и можно постараться не лишиться места, а переложить его на твои плечи. Одного снижения влияния на коллегию будет достаточно, чтобы Пётр рассмотрел такую перемену.

– Это будет непросто, – заметила Мальвина, чуть нахмурившись.

– Тем интереснее, – возразил я. – К тому же разве тебе было бы весело заниматься этим совершенно без риска и труда?

– Наверное, – усмехнулась Мария. – А что мы с этого получим?

– Для начала возьмём под контроль все приюты, училища и государственные школы. Введём военную подготовку и первую медицинскую помощь. Заодно получим исчерпывающую информацию о случаях коррупции и их схемах, – начал перечислять я. – В идеале свести всё в отдельное ведомство, с ротацией или выделением квот среди офицеров, выходящих на пенсию.

– Ну… и зачем? – снова спросила Мальвина.

– Военные, выходя на заслуженный отдых в сорок лет, если они ещё не обзавелись семьями, будут находиться в окружении преподавательниц и воспитательниц. Так мы решим проблему вдов, – подумав, ответил я. – При этом формально числясь на пенсии, они будут подчиняться военной структуре, которую мы введём, и будут вести пропаганду и обучение там, куда обычно не дотягиваются даже СМИ.

– И в итоге мы будем получать лояльных трону, прошедших базовое обучение медицине и строевой подготовке молодое поколение, – задумчиво проговорил Роман. – Неплохая идея, даже отличная, рассчитанная на перспективу! Только вот с подбором кадров могут быть проблемы. На пенсию просто так не выходят. Это отдельно нужно курсы переподготовки ввести.

– И лагеря для детдомовцев, так чтобы совместить, – кивнул я.

– Единственная проблема – деньги, – заметила Мальвина. – Полигоны, здания, зарплаты, питание – это всё стоит денег и немалых. А на мой вопрос зачем, ты так и не ответил. Зачем это нам с тобой?

Её слова заставили меня задуматься. Как объяснить девушке, что, оказавшись среди детдомовцев два года назад, я на своей шкуре прочувствовал всю несправедливость и ужас их жизни, лишённой элементарной любви и заботы. Когда коррупция Меньшиковых превратила социальный лифт в социальный же тупик, выгодный лишь потомственным дворянам и боярам, уже имеющим власть.

Сложно объяснить человеку, у которого всё всегда было, что некоторые не могут заснуть из-за рези в животе от голода. Что они спят, прижавшись друг к другу, потому что в старых зданиях, в которых давно не было ремонта, дует из всех щелей, а зимой температура лишь немного выше, чем на улице. Зачем ей вмешиваться?

– Помнишь, я говорил тебе о карме и балансе осознанности и инстинктов? – спросил я, глядя на супругу. Та неуверенно кивнула. – Так вот, если его изменить, поставить себе на служение, ты сможешь стать сильнее, чем дано от рождения. А если наплевать и оставить как есть, или загубить уже существующий – наоборот, зачахнешь. Я тому живой пример.

– Хочешь сказать, что «добро» возвращается? – фыркнула Мальвина. – Я скорее поверю, что окупились твои безумные тренировки.

– Это тоже, куда уж без них. Но они лишь позволяют достичь своего предела, а не перешагнуть за него, – прокомментировал я и посмотрел в зал заседаний. – Мы же с тобой говорим о том, чтобы превзойти наших соперников.

– Отец… – Мальвина прищурилась и подалась вперёд. – Ты сможешь его превзойти, если мы это сделаем?

– Даже если не сделаем. Но если всё получится – преодолею свой предел быстрее. Как и ты, – ответил я улыбнувшись. – Не сразу, от тренировок тоже никуда не деться.

– Я? – глаза девушки расширились, и она посмотрела на меня с недоверием. – Хочешь сказать, что я смогу его превзойти? Моя мама пусть и из благородных, но одарённые там всего в третьем поколении.

– Хорошо. Думаю, сегодня удачное время, чтобы провести небольшую демонстрацию, – решил я. – До поступления в академию как раз неделя, надо начинать готовиться, чтобы показать лучшие результаты.

– Что можно успеть за неделю? – удивлённо посмотрел на меня Роман. – К тому же экзамены весьма условны, главное, чтобы ваш дар соответствовал рангу не ниже девятого, а с этим никаких проблем вас обоих не будет.

– У меня несколько другие планы на академию, – усмехнувшись сказал я, но объяснять ничего не стал.

Как только заседание отчётной коллегии завершилось, мы занялись неприятным, но от этого не менее необходимым делом. Обменивались приветствиями и ничего не значащими фразами. Выказывали своё расположение и доброе отношение. Шило в мешке не утаишь, и за три недели уже весь высший свет знал, что цесаревич вернулся, его признали и женили. Так что у меня внезапно начали появляться друзья и товарищи, о которых я мог сказать лишь одно: «Это кто вообще?».

К счастью, настоящих соратников у меня хватало. Но с каждым днём всё острее становилась проблема их статуса и моего окружения. Князь мог позволить себе приказывать слугам. Во время похода мог общаться со своим штабом и телохранителями. Но уже у цесаревича такой привилегии быть не могло. По статусу не положено.

Любые, даже совершенно неважные дела, должны были выполняться дворянами и боярами не ниже баронского титула. Спасало то, что, формально являясь взрослым, меня таковым не воспринимали. Всё же восемнадцать лет. И многие рода искренне считали, что уж их то деточки точно станут моими верными друзьями и слугами.

В общем, некоторые были упорны до навязчивости, и проблему эту можно было решить двумя способами. Первый и самый очевидный, от которого я не собирался отказываться просто потому, что это было логично – в процессе знакомств присматриваться к княжичам и баронетам. А вот второй, расходился с общепринятым укладом вещей.

– Как ты это выдерживаешь? – спросил я, с облегчением выдохнув, когда мы остались наедине с супругой.

– Верно говорят, что Суворовы лишь в бою хороши, а на балах и приёмах не бойцы, – рассмеялась Мальвина и поцеловала меня в щеку. – Опыт и тренировки с трёх лет, вот и весь секрет. Ты тоже со временем привыкнешь.

– Да уж, если бы не прямая зависимость от силы резонанса, уверен, меня бы с удовольствием заперли во дворце, – усмехнулся я, вспоминая истории о великосветских деточках, никогда не понимавших, как живут их подданные. – И так-то пробовали.

– Ну, обучение в академии мы себе выбили, – ответила Мальвина, чуть поморщившись. – Хотя я до сих пор не понимаю, зачем нам это нужно.

– А тебе и не нужно, – ответил я. – Твои таланты куда ценней при дворе, где ты словно акула, скрывающаяся в водовороте интриг, пожираешь мелких и неосторожных рыбёшек-придворных.

– Оу, в ход пошли нескромные комплименты, – промурлыкала Мальвина, острым ногтем проведя мне по груди. – И что же мой император хочет от своей верной супруги?

– Всё, что я хочу, получу, – усмехнулся я, отбросив её ладонь и с силой прижав девушку к себе. Несколько секунд она шутливо сопротивлялась, но получив свою порцию поцелуев и удушения, довольно простонав, уселась у меня на коленях. Кажется, я начинаю привыкать, что ей для ощущения покоя и уверенности в себе требуется, чтобы над ней доминировал кто-то безусловно сильный и при этом лояльный.

– У меня есть идея, и ты её поддержишь, – сказал я, не спрашивая, а утверждая. – Ты не будешь поступать в академию, а вместо этого станешь одним из кураторов создания медицинского корпуса. А я тебе в этом помогу.

– Хочешь, чтобы я контролировала обучение дворян, пока сам ты будешь развлекаться? – с усмешкой спросила Мальвина.

– Хочу, чтобы ты встала во главе этой пищевой цепи, – ответил я, и девушка довольно улыбнулась. – Но для этого тебе придётся сильно постараться… и кое-чему научиться. Я смогу тебя поддержать на начальном этапе, но не больше.

– Хватит говорить загадками, – нахмурилась Мария. – И так заинтересовал.

– Ладно, – я вздохнул и, поцеловав супругу, заставил её подняться. – Отдохнули и хватит. Переодевайся в форму пилота.

– Господи, опять?.. – чуть не простонала Мальвина, которая и без того выкладывалась на тренировках словно безумная, в попытках догнать меня, или, по крайней мере, сохранить отрыв от Ангелины. Надо ли сказать, что и Лисичкина рвала жилы, лишь бы встать вровень с моей законной супругой?

Девушки не ссорились, не ругались и не делали друг другу скрытых подлянок. Хотя жили мы, заняв две спальни из трёх, Мария наотрез отказалась уходить, когда мы с Ангелиной занимались любовью. Не знаю, может такая форма мазохизма, смешанного с вуайеризмом? В любом случае она не заставляла приходить Лисичкину, когда уже мы занимались сексом, хотя иногда присоединялась… в общем, отношения странные, и я чувствовал, что рано или поздно конфликт возникнет. Но сейчас они лишь соревновались.

– Таран, собери в тренировочном зале взводных, – сказал я, дотронувшись до рации, вшитой в компенсирующий комбинезон, или как его ещё называли поддоспешник. – Ангелина, тебя это тоже касается. Лёха, прихвати сундучок.

Через десять минут мы вместе стояли в бетонной коробке. Не хватало разве что Жеглова, улетевшего на Урал.

– Начинаем обычный вечерний комплекс упражнений, – сказал я, отслеживая, как все делают разминку, прежде чем усесться в позу лотоса. – Сегодня у нас будет некоторое изменение в программе, так что садимся на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Да, так, чтоб кончиками пальцев не задевать пальцы соседа.

Я дождался, пока соратники начали рассаживаться, а затем прошёл по ряду, правя очевидные проблемы и подпитывая чакры в тех местах, где они были близки к раскрытию. Дело двигалось, и за год многие сумели открыть по два-три лепестка в земле и воде. Понятно, что до моего прогресса им было как до Луны, но они не видели даже собственных меридианов и чакр. Что уж говорить о чужих. Работали по наитию.