Он и не подумал. Убрал руку с косяка, шагнул на меня и взял пальцами за подбородок.

Я дернула головой, шарахнулась от него назад.

– Не трогай меня!

Он снова шагнул на меня, вынуждая попятиться назад. Еще через мгновение я уперлась ягодицами в раковину, а Глеб подошел вплотную, поставив руки по обе стороны от меня. И по‑прежнему сверля взглядом.

У меня дыхание перехватило от его наглости.

– Какого черта ты делаешь? Дай пройти! – гневно выпалила ему в лицо.

– Ты всерьез думаешь, что у тебя с Егором еще есть шанс? – спокойно поинтересовался он.

Я лишь нервно рассмеялась на это. Глеб озадаченно свёл брови, явно не понимая моей реакции.

– Да мы с Егором расстались! Я видеть его больше не хочу! Можешь быть спокоен за своего братца!

– Тогда куда же ты так спешишь сбежать от меня? – негромко поинтересовался он после небольшой паузы. – Останься.

– Нет, – завертела я головой.

– Почему?

– Слушай, неужели ни у одного из вас нет ни капли совести? Тебе совершенно все равно, что чувствует твоя девушка, когда ты изменяешь ей?

– Кто? – Глеб в недоумении прищурил глаза.

– Эмилия!

– Эмилия? Она мне не девушка. И никогда не была ею.

Я немного растерялась. Но лишь на мгновение. Потому что негодование продолжало бурлить во мне с той же силой.

– Неужели? – со скепсисом хмыкнула я. – А почему же она тогда устроила мне истерику за тот наш поцелуй на кухне?!

– Не знаю. Она всегда была с тараканами.

– Если между вами ничего не было, откуда тебе это знать?!

– Потому что я знаю её с детства. Она сестра моего школьного друга.

Я несколько раз удивленно хлопнула глазами.

– Но… Она мне говорила, что вообще из другого города…

– Так и я из другого.

– Что ж. Ладно. Понятно. – Продолжая хлопать глазами, я смотрела на него в полной растерянности.

– Ну, если мы все выяснили, – подытожил он. – Если ни тебя, ни меня не связывают никакие обязательства, тогда не вижу поводов тебе уезжать. Давай вернемся в постель и продолжим с того места, где закончили.

Говоря это, Глеб сжал руками мою талию и буквально навалился всем телом, давая в полной мере прочувствовать, насколько серьезно он настроен на продолжение.

Меня бросило в жар. Стало трудно дышать. Низ живота наполнился томительной тяжестью и, черт, я вся покрылась мурашками от возбуждения.

Вот только алкоголь давно выветрился из моей головы, и теперь я отлично понимала, что это плохая, очень плохая затея.

– Нет. Отпусти… – прошептала, снова пытаясь оттолкнуть его.

– Да что ты строишь из себя… – со злостью прошипел он, схватив меня за шею. Сжал пальцы, вроде бы несильно, но все равно сделал больно.

Мне стало так обидно. Я не заслужила такого обращения. Не заслужила всего этого.

Слезы брызнули из глаз. Что было сил, я заколотила кулаками по его каменной груди с криком:

– Отпусти меня, я сказала! Отпусти! Отпусти!

Глеб, кажется, не ожидал такой реакции. Отошел и поднял руки вверх, показывая, что все, он больше не трогает меня.

Прикрыв ладонью рот, чтобы сдержать рвущиеся всхлипы, я ринулась мимо старшего Орлова к выходу, толкнув его по пути плечом. На ходу обула свои туфли и выскочила из номера, как ошпаренная.

* * *

Покинув гостиницу, я с ужасом обнаружила, что моя сумочка вместе с документами и телефоном канула в лету. И самое страшное, что я ее даже не в номере с Глебом оставила, а потеряла значительно раньше. Где и когда – теперь не узнать. Но я отчетливо помнила, что в «Сохо» уже была без неё.

Господи…

Осмотрелась. Незнакомый район. И даже такси не вызвать! Честно говоря, я очень рассчитывала на такси, когда сгорая от стыда, выбегала из гостиницы в помятой вчерашней одежде.

Но возвращаться в гостиницу и просить помощи у Глеба, было выше моих сил. Уж лучше сдохнуть на жаре, отыскивая пеший маршрут к своему дому.

К счастью, идти слишком долго не пришлось. Я вышла на большой проспект, и выяснилось, что это все‑таки центр города, откуда было рукой подать до моего дома. Но дорога все равно показалось мне вечностью.

Было очень жарко, я просто обливалась потом. И еще дико раскалывалась голова. Но все это было сущей ерундой по сравнению с тем, что творилось у меня на душе. Там не просто кошки скребли, там бульдозеры скребли, вычищая все своими огромными ковшами до основания.

Когда я наконец добралась до своей арендованной квартиры, столкнулась с новой проблемой. Ключи ведь тоже остались в пропавшей сумке!

К счастью, хозяйка квартиры, Венера Вениаминовна, жила в соседнем доме. Как же неловко было идти к ней в таком виде. Думала, сгорю от стыда, пока врала, мол забыла сумочку вместе с телефоном и ключами в такси. Не знаю, поверила мне Венера Вениаминовна или нет, по‑моему, ей вообще было все равно. Она вообще ничего не сказала. Только попросила сообщить, как у меня решится вопрос с телефоном, и вручила мне связку запасных ключей.

Наконец, я смогла попасть в своё временное жилище. Но ожидаемого облегчения от этого после всех мучений не наступило. Пока шла, думала, как только переступлю порог – сразу брошусь в душ. Но вместо этого сползла по косяку двери вниз, села у порога и закрыла руками лицо.

Ну вот зачем я так напилась? Алкоголь – это злейшее зло. Особенно в таких количествах… Если бы я только послушала вчера Вику, и мы остались дома…

Вика!

Вспомнила о подруге, и меня тут же охватило тревогой.

Интересно, куда она пропала вчера? Все ли с ней в порядке?

Собралась срочно позвонить ей, но тут же вспомнила, что лишилась телефона, и застонала в голос. Да что же это такое!

От собственного бессилия разрыдалась. И голова разболелась еще больше…

Кое‑как заставила себя подняться на ноги, отыскала аптечку, которая была тут же в верхнем отделе шкафчика в прихожей. Перерыла её всю, потом вывалила всё содержимое на пол. Как назло ни одной упаковки с нужными таблетками не нашлось. Швырнула два пустых блистера из‑под спазгана обратно на пол, откинулась спиной на дверцу шкафа и запрокинула голову вверх. Казалось, голова сейчас просто треснет.

Взгляд упал на полочку у зеркала, где стояла принесенная вчера Викой бутылка текилы.

Кто‑то мне говорил, что если утром после бурного веселья принять немного чего‑то алкогольного, то станет лучше. Не зря личности, которые злоупотребляют спиртным, на следующий день обязательно похмеляются.

Честно говоря, никогда не понимала, как такое возможно. Даже просто представить сейчас, что я делаю глоток этого яда, было отвратительно.

Но голова продолжала болеть адски, и вскоре я уже готова была на все, лишь бы это прекратилось, даже пойти на крайние меры.

Взяла увесистую бутылку с полочки, свинтила крышку, зажмурилась и отпила прямо из горлышка.

Сразу затошнило. Но я кое‑как поборола рвотный порыв и сделала еще один крупный глоток.

Снова уселась на пол, привалившись спиной к стене. Тошнота отступила, по телу разлилось приятное тепло. Спустя еще несколько минут головная боль начала потихоньку отступать.

Я сделала еще глоток. А потом еще.

И вскоре мне стало совсем хорошо.

Причем хорошо не только физически, но и морально.

Все, что скребло изнутри и выворачивало душу наизнанку, теперь казалось жалким пустяком. Сознание заволокло туманом, по телу разлилась приятная слабость.

Я сделала еще несколько глотков. Уже не тошнило, и крепкая текила не казалась такой уж противной.

Где‑то на краю сознания билась тревожная мысль о том, что сейчас я поступаю ничем не лучше, чем вчера. Возможно, даже еще хуже. Моему бедному организму и так пришлось нелегко, а я снова травлю его, не позволив даже оправиться.

Но было так хорошо, что на все прочее хотелось наплевать. Подумаешь… Я молодая, здоровая, сильная. Два дня подряд жестокой алкогольной травли мой организм уж как‑нибудь перенесет. Ничего с ним не случиться.

Наверное, так и спиваются люди.

Но я‑то не сопьюсь. Я только один раз позволю себе такую слабость. А уж потом… Больше никогда так делать не буду.

Наверное, приблизительно так и думают те, кто потом спивается…

Размышляя над этим, я и отрубилась. Прямо в прихожей на полу. В обнимку с уже опустевшей почти наполовину бутылкой.

Такой жалкой я, наверное, еще никогда в жизни не была.

Глава 16

Проснулась от того, что мне было плохо. Так плохо, что казалось, сейчас умру. Тошнило, выворачивало наизнанку. А я даже не могла подняться с пола и доползти до туалета.

Когда вырвало, ненадолго полегчало. Но в голове гудело, и я снова прилегла на пол. Подняться на ноги не могла, ноги дрожали, и во всем тебе была нереальная слабость. Когда я последний раз ела? Кажется, позавчера вечером, на вечеринке в честь дня моего рождения…

Если доживу до завтра, больше никогда не буду пить, думала я.

Потом, кажется снова уснула. Или потеряла сознание, уж не знаю.

Мне мерещились какие‑то голоса, кто‑то взял меня на руки, куда‑то понес. А когда я проснулась вновь, стены моей съемной квартиры куда‑то исчезли.

Я с трудом разлепила веки, и увидела, что меня окружает больничная палата. Из руки торчала игла, через которую по прозрачной трубке в мою вену вливалась какая‑то жидкость.

Как я здесь оказалась? Попыталась вспомнить, но не добилась ничего, кроме усилившейся головной боли.

– Настя, ты проснулась? – где‑то совсем рядом раздался до боли знакомый голос, и спустя мгновение на край моей койки присела Вика. – Как себя чувствуешь?

– Паршиво, – хрипло призналась я.

– Бедняжка, – лицо подруги было взволнованным.

– Что произошло? Как я здесь оказалась?

– А ты ничего не помнишь?

– Нет.

– Вчера, когда мы были в «Фантомасе» я тебя потеряла, – вздохнула Вика. – Ты еще и сумку мне свою оставила с телефоном, я даже вызвонить тебя не могла. Потом кто‑то из ребят сказал, что видел, как ты уехала с девками. Я капец разозлилась на тебя. Ну естественно, куда вы там уехали, никто не знал. И я уже еле на ногах держалась. Позвонила Севе, он меня забрал. А утром… Ну то есть, ближе к обеду, как только я очухалась, сразу к тебе поехала. На работу, естественно, я была уже не в состоянии идти… Короче, приехала к тебе злая, как собака, чтобы твои вещички отдать и высказать все, что я о тебе думаю. И в твоем подъезде встретила, угадай кого?

– Кого?

– Егора твоего! – победно изрекла Вика.

У меня внутри все сжалось. Я бы наверняка сделала фэйспалм, но была слишком слаба для этого.

– Какого черта он там забыл?

– Сказал, что не может дозвониться, хочет поговорить. Ну я ему и сказала, что телефон твой у меня остался, и все такое. Мы стучали, стучали, потом он дернул ручку – а дверь оказалась не заперта…

Вика замолчала, лицо её сделалось каким‑то трагическим. Я сразу примерно догадалась, что они там увидели.

– Ну и что дальше? – поторопила я подругу.

Она совсем помрачнела.

– Насть. Всем иногда бывает плохо. Думаешь, мне ни разу в петлю не хотелось?

– Да я не думала так напиваться… – с тяжелым вздохом ответила я.

– Я все понимаю. Просто пообещай, что ты никогда больше не попытаешься сделать это.

– Обещаю, Вика.

– Я не знаю, как бы я дальше жила, если бы тебя не стало.

Я поморщилась.

– Зай, я понимаю, ты волновалась, но давай не будем драматизировать?

– Не будем драматизировать? Настя, ты пыталась покончить с собой!

– Что?

– А что, хочешь сказать нет? Ты лежала там без сознания! В луже собственной блевоты! А рядом валялись пустые пачки из‑под таблеток!

Я выпучила глаза.