– Потому! Дай сказать! Накинулась как фурия. Дай хоть в дом зайти!

В дом ему дать зайти? Я дам, сейчас вот так дам!

– Где ты был? Где ты искал?

– Да везде! Устал, как собака… Дай пройти, говорю!

Андрей скидывает обувь, идет на кухню, там хватает чайник и пьет прямо из горлышка. Есть у него такая привычка дурная. Воду любит пить горячую, почти кипяток.

Ставит чайник на место. Дышит тяжело.

– Лисицын, я тебя…

– Дома у него был, к друзьям его ездил, даже к девице к одной.

– К какой девице?

– Той самой, с которой он Оленьке изменил.

– Что?

От этой новости хочется взять и треснуть мужа сковородкой по башке.

– Какая девица, очнись! Он не изменял! Это Лялечка твоя… Сука…

– Молчи, Эва! Ты ничего не знаешь. Ляля…

– А мне и не надо ничего знать! Мне достаточно, что ты, козел старый, эту мокрощелку Лялей называешь!

– Ты… Ты просто злобная, завистливая баба! Я думал, ты лучше, Эва, чище, а ты…

Ах, значит, я еще и не чистая? Ну, Лисицын…

– Хватит. Да, я плохая. Какая выросла. Что с Демидом? Ты хоть что-то узнал?

– Я – нет, а вот Ляля…

Ляля, значит… Ясно. Сейчас еще окажется, что эта Ляля спасительница, сына моего из какой-нибудь передряги вытащила.

– Что, Ляля? Ты уже скажешь или всё из тебя клещами тянуть?

– В общем, сын твой собрался уезжать куда-то.

– Что? Куда?

Я просто немею от бессилия и страха.

От беспомощности.

А еще оттого, что мой муж так спокойно об этом говорит!

Наш ребенок пропал! Он собирается куда-то уехать! А этому кобелю хоть бы хны!

– Куда он собрался уезжать?

Переспрашиваю, а самой хочется шибануть благоверного изменника по голове тяжелым предметом. Лучше так, чтобы уже не встал. Ничего не встало.

– Куда, отвечай!

– А вот это он не доложил.

– Не доложил, значит? И ты вот так просто говоришь? Ты забыл, что у него институт? Магистратура! Если он уедет, то…

Господи, у меня опять перед глазами черные мушки пляшут, всё горит внутри. Ненавижу мужа. И эту… Ляльку, подлую сучку.

И что делать?

– Это всё, что узнала твоя Лялечка?

– Нет, не всё. Демид просил передать, что на связь выйдет сам. Наверное, тебе позвонит…

– Да уж точно не тебе. И не этой твоей…!

– Да с чего ты взяла, что она моя?

– Лисицын, ну твою ж мать! Ты хоть дуру-то из меня не делай!

– Я делаю? Может, ты сама? Ничего не видела, меня не выслушала, а начинаешь!

Где-то я уже это слышала – головой качаю, он это вот этими же словами говорил! Не запомнил?

Боже, у меня сейчас чувство, что мою жизнь просто тупо спустили в унитаз.

Ужасно. Мерзко. Гадко.

Еще и сына моего, ребенка моего обидели! Унизили его! Чувства его предали. Самые близкие люди. Девушка, которую он любил, с которой жизнь собирался связать, ценил, уважал, готов был за нее в огонь и в воду! Горой за нее стоял. И эта девушка предала. И с кем? С родным отцом!

– Эва! Эвелина! Послушай меня!

– Да слушаю я, слушаю, не ори…

– Ничего у меня с этой Лялей не было, понимаешь? Да, она хотела. Но я… Я люблю тебя, понимаешь?

Она хотела? Это как понимать? Просто… Просто мерзость! И он вот так спокойно говорит об этом?

– Эвочка, послушай. Я бы никогда… И с сыном бы я так не поступил…

Неужели?

– Что ты делал у нее ночью?

– Демида искал. Сказал же тебе! То есть… Я хотел с ней поговорить.

– О чем?

– О том… О Демиде. Чтобы она… Сказать хотел, чтобы она не лезла, не трогала его и… и меня…

– Неужели? Не хочешь, чтобы она тебя трогала?

– Эва! Хватит уже!

– Не смей повышать на меня голос!

– Я не повышаю, я… Я хочу мира, пойми! Хочу, чтобы ты мне верила!

Он выглядит таким решительным, таким обиженным, оскорбленная невинность, блин…

– Если ты хотел, чтобы я тебе верила, не нужно было связываться с невестой сына. Всё, Андрей, всё…

– Эва! Да не связывался я с ней, у нас ничего не было! – он снова орет, а я слышу сзади тихий вскрик.

Черт… Дарина.

– Папа… Папа, как ты мог, ты же… Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу!

Глава 10

Утро вечера мудренее? Ох, не сказала бы я.

Встаю с трудом, с ужасом понимая, что вчерашний день мне не приснился.

Я не в своей спальне, которую когда-то обставляла с такой любовью. Ночью, после всего, даже подумать о том, чтобы лечь рядом с мужем, было тошно.

Иду умываться, слышу, что на кухне Андрей уже гремит плошками.

Опаздывает, а завтрак никто не подал?

Так ему и надо. Ночевал бы у своей Лялечки, наверняка бы она накормила по высшему разряду.

Собственно, она всех нас накормила. Окунула в мерзость по уши.

Господи, как Андрей мог? Неужели он на самом деле… Залез на невесту сына? Или она на него?

Гадость какая, грязь.

Еще хуже оттого, что дочь всё услышала.

Дарина была в шоке.

Не знаю, каким чудом, но мне удалось успокоить ее. Андрей пытался как-то коряво объяснить ей, что происходит, убедить, что она не так всё поняла, но Дарина у нас не дурочка.

Андрей, конечно, еще орал, что-то там пытался доказать, вставить свои пять копеек, да только без толку.

Я отправила дочь спать, сказала, что утром мы поговорим. Взяла свою подушку, одеяло и пошла в гостиную. Удивительно, что благоверный мой козлик еще пытался меня уговаривать пойти в спальню! Святую невинность разыгрывал. Потом сам ушел, еще и дверью хлопнул, зараза.

– Доброе утро, Эва. Как ты?

Он еще спрашивает?

– Будешь молчать? Это всё, что я заслужил, да? Как быстро ты всё забыла!

– Что?

Я поворачиваюсь к нему, понимая, что внутри начинается буря. Если он собирается сказать то, о чем я думаю…

– Забыла, сколько всего я сделал для тебя тогда? Как ползал на коленях перед тобой? Как таскался с тобой по всем больницам, по всем…

Мне хочется дать ему хорошую затрещину, заставить заткнуться. Но у меня от шока просто всё замирает внутри.

Как он может попрекать меня теперь этим? Моей болезнью, которая по его вине случилась? Моим состоянием тогда?

Как он может меня попрекать сейчас, когда у самого рыльце в пушку?

– Ты… Ты просто ничтожество, Лисицин. Просто… негодяй. Знаешь, мне сейчас плевать, было у тебя что-то с этой Лялечкой, не было. Я всё равно с тобой разведусь.

– Эва, хватит! Я тоже не железный, не позволю так с собой! Я…

– Хватит! Ты! Ты хоть представляешь, что сейчас с твоим сыном? Где он может быть? Ты сейчас должен не бутерброды себе резать, а бежать к нему на квартиру, в институт! Искать Демида! Прощения просить!

– Я? Извини, дорогая. Я ему ничего не должен. Он сам наворотил всё. Накосяпорил! А теперь в кусты! Сбежал как…

– Закрой рот, не смей так говорить о нашем сыне!

Не в силах сдержаться, луплю рукой по столу.

Сил уже нет.

Сердце материнское подсказывает – что-то не так. Нехорошо.

– Ты мне рот не затыкай! Хватит тоже! Я не заслужил такого отношения! Я работаю, пашу как проклятый, чтобы у вас всё было. И что получаю взамен? Нелепые обвинения! Да ты… Ты даже не знаешь ничего, и начинаешь. Эта… эта Ля… Лялечка, она… она…

– Перестань, Андрей! Не хочу ничего слушать ни о ней, ни о тебе. Я сына найти хочу, живого и здорового!

Ухожу в гостиную, где телефон оставила.

Просматриваю сообщения, вызовы.

Тишина. Ничего нового!

Набираю сама.

Абонент всё так же недоступен.

Может быть, уже пора обратиться в полицию?

Глаза закрываю, слезы беззвучные катятся.

И на сына тоже злость просыпается! Он ведь должен понять, каково мне? Я-то в чем виновата? Не я ему такую невесту выбирала! Чья вина в том, что она такой продуманной дрянью оказалась, а?

Смотрю на телефон, снова и снова набираю номер сына – вдруг пробьется? Или хотя бы он сам поймет, что что-то неладное, раз я так часто звоню?

Тишина, ни ответа, ни привета.

Неожиданно оглушает резкий звонок в дверь. Вздрагиваю. Сердце колошматит как сумасшедшее.

Демид? Неужели Демид?

Бегу в прихожую, вижу, как из кухни выглядывает муж, а из своей комнаты дочь.

В глазок не смотрю, распахиваю, а там…

– Эвелина! Что случилось у вас? Почему я узнаю обо всем последняя? Где Демид, что с ним? Свадьбы не будет? – Громогласный, визгливый голос свекрови бьет по нервам.

Явилась не запылилась родная свекровушка!

Еще и не одна.

За ее спиной маячит мелкая сучка Лялечка!

Вижу ее наглую ухмылку, которая тут же превращается в гримасу невинности и испуга.

– Простите, Эвелина Романовна, Андрей… Андрей Андреевич… я… я не знала, что ваша мама… Я… я Демида искала.

Сука… Нет, ну не сука ли?

Специально потащилась к моей свекровушке и притащила ее сюда! Ведь специально!

– Андрей, – его мать дышит тяжело, грудь вздымается, глаза выпучены. – Что вы тут творите? Что происходит? Что твоя жена себе позволяет?

Что? Она в своем уме?

– Я себе позволяю? Ирина Дмитриевна, а вы ничего не попутали?

– Ничего я не попутала! Мне Олюшка всё рассказала! Вы свадьбу пытаетесь расстроить, а она…

– Я… я беременна… У меня малыш будет…

Ну вот и приплыли…

Глава 11

Слов нет, одни буквы.

Голова шумит, перед глазами плывет всё, но я стараюсь держаться.

– Не стыдно тебе, а? Эвелина? Довела ребенка! Я правнуков жду не дождусь, а ты!

– Правнуков? Вы подождите, может, это еще внуки… – не выдерживаю я, а Андрей хватает меня за руку и тянет в комнату.

– Эва, на два слова! Дарина, иди к себе!

– Пусти меня!

– Эва!

Он гораздо сильнее, а ярость и злость ему еще сил придают. Утягивает меня за собой.

Последнее, что успеваю заметить, как гадина Лялечка лицо в руках прячет, а свекровушка ее обнимает.

Спелись две змеи…

– Что? Довольна? – лицо Андрея перекошено.

– Я? – Это уже все границы переходит. – То есть ты меня сейчас пытаешься обвинить?

– Я ничего не пытаюсь, я прошу…

– Кстати! Тебя, может, поздравить можно? Папаша!

– Не было у меня с ней ничего! Не было! Демиду почудилось, а эта сучка малолетняя…

– Ах, она уже не Лялечка? Она сучка, значит? Пусти меня, ты просто…

– Эва, погоди, постой, – дышит муж тяжело, теперь я вижу, что он явно растерян. – Не рассказывай ничего при матери, прошу. Молчи! У нее сердце, давление, да, я понимаю, у вас не лучшие отношения, но… пожалей нас, пожалуйста! Представь, что будет, если она…

Я представляю. Реально представляю.

Вижу, что моя жизнь за сутки превратилась в фарс.

И я не хочу ее жить, вот эту жизнь!

Я хочу по-другому. Нормально хочу!

Не так.

– Знаешь что, Андрей… Иди ты… к матери… к своей. И разбирайся сам! А мне сына надо искать. Своего!

Отпихиваю мужа, выхожу.

Вижу заплаканную дочь, которую свекровь отчитывает.

– И ты туда же! Думала, вырастила внуков, а они…

– Знаешь, бабуля, ты…

– Ох… – свекровь за сердце хватается, а Оленька тут как тут, поддерживает, усаживает.

– Иринушка Дмитриевна, успокойтесь, вам нельзя…

Иринушка? Я бровь выгибаю, хочется глаза закатить.

Беру дочь за руку, тяну на кухню. Дверь с грохотом закрываю.

– Мам, это просто…

– Не ругайся, они того не стоят. И отец прав, бабушке лучше пока ничего не знать.

– Почему? Она на нас наезжает, а мы молчать будем?

– Она сейчас в больницу загремит, и нам придется перед ней на цырлах бегать, ты этого хочешь?

– А мы уже не будем бегать, мам, вон, – дочь кивает на дверь в прихожую, – там есть кому бегать.

– Ага, она побегает, за нашу квартиру и отца твоего, лопуха… Как же. Ладно, плевать, Демид не объявился?

– Мне его однокурсник написал, вот только что. Видел его в универе.