Видимо, на этой почве и болезнь моя развилась так быстро.

Я помню, что плакала постоянно, мне не хотелось есть, пить, спать. Ничего не хотелось. Я бездумно просматривала какие-то статьи в интернете, скачивала какие-то тупые игры на телефон. Пыталась общаться на разных женских форумах, где сидели такие же, как я, женщины, мужья которых решили пойти налево.

Да, тогда Андрей признал свою вину, просил прощения, пытался объясниться как-то.

Возможно, если бы не моя болезнь и его поддержка, я бы не простила.

А может, и простила бы.

В то время мне было реально страшно остаться одной.

И я его любила, несмотря ни на что.

Сейчас…

Сейчас у меня внутри только брезгливость и омерзение.

Если Андрей решил, что может променять меня вот на это… Что ж.

Флаг в руки!

Только пусть не думает, что я буду бедной овечкой.

Уйти с гордо поднятой головой?

Оставить этой молодой сучке всё, что мы столько лет вместе поднимали?

Нет уж, этого точно не будет.

Я свои права знаю. Эта мелкая гадина получит моего мужа – ради бога, но больше она не получит ничего!

Обойдется!

Квартира у нас приватизирована на четверых, мы и дети. У Лисицына тут только одна доля. Так что…

Слышу на заднем фоне какие-то звуки. Голос Андрея.

Интересно, как на этот раз он будет оправдываться?

Пойман, что называется, с поличным! Буквально на живца.

Неужели и тут начнет отмазываться?

Это он, конечно, умеет делать виртуозно. Я еще по той измене помню. Эти хлопающие глазки, этот голос, полный праведного гнева.

“Как ты могла подумать, ты, жена моя, мать моих детей…”

Конечно не могла!

И не думала даже!

Верила.

Господи, почему я тогда не развелась с этим предателем?

Зачем давала второй шанс?

Сколько таких историй я читала на том же форуме, как мужья прощения просят, на коленях стоят, слезы крокодиловы пускают. А потом…

После первой прощенной измены может пройти год, два, три… Но потом всё повторяется. А дальше – процесс ускоряется. Если раньше он ждал год, то теперь через пару месяцев опять найдет себе приключения. Если его простили еще раз – через пару недель ищите мужа снова в чужой постельке.

Почему это так работает?

Вот так.

Единожды солгав…

Нет, может, есть и случаи полной реабилитации, когда мужчина реально осознает.

Но это что-то из разряда фантастики.

В жизни я о таких не слышала.

Мне надоедает ждать, да и смысл теперь говорить с мужем? Что он скажет? Мне плевать, где сын, я тут с его невестой?

Скотина.

– Эй, алло? Ольга? Скажи, чтобы Андрей перезвонил мне! И кстати, раз уж ты на телефоне, давай завязывай постить вот эту хрень, еще раз увижу, что ты пишешь что-то про Демида – мало тебе не покажется.

– Ха, и что вы сделаете? Сына своего лучше воспитывайте. Всё, что я написала – правда! – издевательски смеется она. – Мне ваш Демид не нужен! Я себе другого мужчину нашла. Достойного.

И снова этот достойный. Мне жутко интересно, достойный кого?

Этой лимиты подзаборной?!

– То есть если он браслеты покупает и по ресторанам водит, то достойный? Я так понимаю? И ты считаешь, что этим нужно гордиться? – решаю не то чтобы поучить ее уму-разуму – это в принципе бесполезно – но хотя бы поддеть.

– Много вы понимаете. А что такого в том, чтобы радоваться хорошему достатку?! Или вы намекаете, что я с ним из-за денег? Бред!

Надо же. Я обнаружила болевую точку у этой любительницы показушных статусов?

– Заметь, не я это сказала.

– Ну знаете! Я, может, хотела по-хорошему, Эвелина Романовна, ну так, чтобы у вас сердечный приступ не случился или еще чего… Всё-таки возраст, сами понимаете, но вы, если честно, напросились!

– У меня с сердцем всё в порядке, спасибо за заботу. А вот у Андрея, кстати, наследственность хреновая, так что о его сердце подумай. И еще. Если ты рассчитываешь на квартиру, машину, дачу и прочие ценности – всё это у нас в совместной собственности, и не думай, что я что-то уступлю.

– Ой, да кто вас будет спрашивать? Хороший юрист всё сделает грамотно! Не надо нас пугать. И вообще… Раз уж не понимаете, скажу прямо…

– Эвочка! – в трубке вдруг раздается перепуганный голос Андрея.

Что ж, дорогой, теперь поговорим!

Глава 8

– Эвочка! Ты здесь? Послушай меня, ты всё не так поняла.

– Я всё поняла, Андрей. Давай без лишней лирики.

– Лирики? Секунду, Эва. Ляля, зачем ты трубку взяла?! Что ты ей сказала? – гневно ворчит на свою любовницу, голос глухой, явно зажимает динамик рукой, но я всё слышу.

Слышу, как она оправдывается перед ним, но вместе с тем наседает. Видимо, чувствует свою власть, права какие-то качает. Стерва малолетняя.

Перебранка длится пару секунд, потом снова слышу голос мужа.

– Что случилось, Эва?! Что там с мамой? Тут, понимаешь, такое дело… Я, в общем…

– Заблудился, да? – У меня его оправдания вызывают нервный смех. – И вместо того, чтобы к маме поехать, заглянул утешить Лялю?

– Я же сказал, что поеду утешить… Вернее, черт! Ты меня путаешь! Что там про сердечный приступ? Я не расслышал. Тебе плохо? Или маме? Мне приехать?

Приехать он собрался! Козел…

– Можешь приехать, Андрей, ты можешь приехать, – говорю замогильным голосом, – чтобы вещи забрать.

– Вещи? Какие вещи? Я не понимаю, так тебе плохо?

Мне плохо? О, нет, любимый, мне уже хорошо!

– Ты не беспокойся обо мне, дорогой, о Лялечке переживай, я как-нибудь сама о себе позабочусь. И с сердцем у меня тоже всё в порядке, если что. Я тебе позвонила всего лишь потому, что наш сын пропал!

– Пропал? С чего ты решила, что он пропал?

– У него телефон не отвечает, всё время автоответчик, – объясняю ему.

При этом успеваю подумать: и зачем вообще с ним разговариваю?

Если бы не сын, и слова бы Андрею не сказала!

– Ну не хочет, значит, ни с кем разговаривать. Что ты с ним носишься? Он большой мальчик! Двадцать три года уже. Имеет право выключить телефон и побыть одному. Перепсихует и вернется! Нормально всё будет! – в голосе мужа прорезается металл, он явно хочет хотя бы где-то перехватить власть и показать свою инициативность, чтобы отвлечь меня от самого главного.

– Это из-за тебя он психует, гад ты такой! Еще и наврал мне, что Демид Ляльке изменил, а сам… Не стыдно было залезать на невесту сына? Других тебе баб было мало, а? – завожусь, потому что ну просто не могу сдержать своего возмущения!

– Эва, ну я же тебе говорю, господи помилуй, не было у нас ничего!

На эти слова его Лялька реагирует очередным кошачьим концертом, а мне сейчас даже не жалко мужа, который между нами оказался как между молотом и наковальней. Только одного не понимаю – ну нравится тебе другая, решил ты изменить, залез на малолетку, не погнушался у сына невесту увести, так я тебе зачем?!

Зачем жену, с которой столько лет прожил, унижать, обманывать, выкручиваться перед ней, как уж на сковородке?

– Уйми свою истеричку, – выдаю скупо, устав от этого разговора. – И приезжай домой. Найдем Андрея, и можешь отправляться восвояси. Не знаю уж, где вы там трахаетесь, меня это не касается.

– Да что ты меня всё отсылаешь?! Эва! Давай поговорим как нормальные взрослые люди, и не по телефону! Я приеду! И не трахаемся мы, давай без грубостей. Я тебе всё объясню.

Не успеваю ответить, как слышу шорох и вяканье, будто котенку на лапку наступили. Видимо, Ляля пытается удержать моего мужа, не желая, чтобы он ко мне ехал. Как быстро она научилась пользоваться правом вето. Сучка малолетняя.

– Ляля… Эва… – растерянно бормочет муж. – Да господи! Я… я приеду… я… Ляля, да отвали ты, сейчас, отвали, сказал! – он рычит, а мне смешно.

Ляля думала, это так просто? Дала ему – и он сразу растаял и весь твой?

Как бы не так.

Этих кобелей так просто не возьмешь на голое молодое тело.

Но это не моя забота, и вообще…

Плевать уже. Андрей сделал выбор. Вернее, я сделала этот выбор за него.

Нравится Лялечка? Пиздуй к Лялечке! Я больше не собираюсь рыдать, переживать, страдать по ублюдку, который оказался предателем.

Хватит! Настрадалась уже. Уже побыла всепрощающей.

Это ведь он тогда еще и плакал на моем плече! Прощения просил! Говорил, что бес его попутал.

Угу, бес, как же! У всех этих кобелей один бес, тот, что пониже пояса, в штанах. Они его еще ласково называют младшим братишкой. Идиоты хреновы.

Почему все мужики такие идиоты?

Чтобы я еще хоть с одним таким уродом связалась? Нет уж!

На хрен надо!

Дети выросли, слава богу, можно пожить для себя. Благо я это заслужила. И деньги у меня есть.

Да вот еще, о деньгах, об имуществе – надо позаботиться.

– Эвочка, ты меня слышишь? Я сейчас приеду!

– Приезжай, заодно чемодан заберешь.

– Чемодан? Какой чемодан? В смысле? А я куда пойду?! Это и моя квартира тоже! Ты решила себе ее оставить? – тоже закипает мгновенно, ничего, я его остужу.

– А знаешь, Лисицын, я передумала. Не приезжай домой. Найди Демида сначала. Найдешь – тогда можешь возвращаться. Понял меня?

– Эва, я…

– Я сказала, ты меня понял? – говорю голосом, которым никогда еще не разговаривала с мужем. Стальным и жестким. Да, да, я так умею!

– Понял, Эвочка, понял, да… я… Я найду, хорошо, я…

Эта мелкая гадюка еще что-то там подвякивает на заднем фоне, но мне точно наплевать. Кладу трубку.

Сажусь на диван.

Опускаю руки на голову.

Какая же мерзость.

Разве я это заслужила? Как же мне хочется сейчас дать мужу по морде, смачно так, хорошо, чтобы руки ныли от боли. Руки, а не сердце.

Всё равно ведь болит.

Как это ужасно – быть преданной! Снова преданной!

– Мам? Что там? Ты с папой говорила, да? Он там… Он где?

Дочка смотрит с сочувствием, понимаю, что она что-то слышала, но не всё. И я должна буду ей как-то рассказать. Но сейчас просто нет сил. Хлопаю по диванчику, чтобы села рядом, обнимаю.

– Да, с папой. Он у бабушки. Сейчас поедет искать Демида.

– Хорошо.

– Давай-ка, ложись уже спать, завтра в институт тебе.

– А ты?

– А я буду ждать отца твоего.

– Ладно, хорошо. Мам, всё же будет хорошо, да?

Пытаюсь кивнуть. А что я скажу? Что хорошо уже не будет?

Дочь уходит. Я глотаю чай. Противный, остыл уже. Нужно сделать новый, а лучше кофе, и плевать на давление. Мне полночи еще ждать.

На часах три, когда я слышу поворот ключа в замке.

Андрей растерянный, жалкий такой.

– Что? Что случилось? Где Демид?

– Он… он…

Глава 9

Кидаюсь к мужу. Вроде и видеть его не хочу, ненавижу, но только он единственный может мне сказать, что с моим сыном.

Прижимаю руки к груди. Сердце колотится на разрыв. Не могу унять его, так сильно стучит от жуткой тревоги за ребенка.

Да, да! Пусть ему двадцать три – он мой ребенок! И он сейчас обижен, убит, его предали самые близкие, ему плохо!

Я хочу знать, что с ним всё хорошо.

Но по лицу мужа понимаю, что “хорошо” там и не пахнет.

– Что? Что с ним, скажи мне! Говори уже, наконец!

– Он…

– Да говори ты, господи!

В бессильной злобе ударяю его по груди сжатым кулаком.

Он смотрит удивленно, словно не понимает, почему я дерусь.

А я уже сама ничего не понимаю.

Настолько растеряна, что не отслеживаю свои реакции.

Боюсь самое страшное услышать! У Андрея такой дикий вид, будто он из ада вернулся.

– Он… Я его не нашел.

– Что?

Головой трясу, ничего не понимаю, ощущение, что всё в тартарары катится.

Я этого идиота отправила искать ребенка! Просила найти! А он что? Где он тогда был всё это время?

– Не нашел? Где ты полночи шарохался?

– Искал!

– Так почему ты не нашел, если искал?