Юй-эр поддерживала непринужденную беседу с веселым господином и хвалила блюда, пока чиновник Чжан медленно напивался, что, похоже, приносило ему небывалое удовольствие. Хэ Ли не понимал, как можно быть таким алкоголиком и одновременно занимать такое высокое положение в обществе.

– Итак… – Наконец Чжан Минлай заговорил о важном. – Хай Минъюэ. Не могу рассказать о нем, не упомянув Ши Хао. Эти двое, великий полководец, одолевший прошлого короля демонов, и его верный генерал, Хай Минъюэ, появились на Небесах в один прекрасный день, и с тех пор у небесных чиновников не прекращался геморрой. Ши Хао, мне кажется, безумец. Ему взбрело в голову, что боги должны помогать людям на их пути страданий, а не наслаждаться вечной жизнью у себя на Небесах. Он был так уверен в своей правоте и так натаскан в заговаривании зубов, что у него даже появились последователи на Небесах. Вместе они подняли мятеж, в котором участвовал и Хай Минъюэ, чтобы свергнуть Небесного Императора Шаньхуаня. Ши Хао горел желанием сесть на небесный трон, чтобы вершить свою волю на земле. К сожалению или к счастью, ничего не получилось, и Ши Хао был пойман и стерт в порошок. – Чжан Минлай выдержал паузу, пока наливал себе очередную чарку и с наслаждением ее осушал, и продолжил тише: – Но, видимо, не до конца. Осколок его бессмертной души обрел человеческую форму, исходя из вашего рассказа о случившемся с вами.

Хэ Ли замер, выслушав историю без единого вдоха. Ши Хао, которого он встретил на земле, очень подходил под описание безумца.

– А Хай Минъюэ? – спросила Юй-эр.

– Хай Минъюэ умер позже, – ответил Чжан Минлай. – Не могу сказать ничего больше.

– Но где же тогда его воспоминания? Если он умер, они должны храниться в Архиве!

Чжан Минлай усмехнулся, задумчиво глядя на свою чарку в руке.

– Должны, но их там нет. Это не моя вина, не смотри на меня так, Хэ Ли. Я выполнял свою работу добросовестно, но этот Хай Минъюэ обхитрил меня. Он сам извлек свои воспоминания перед смертью, разделил их на несколько фрагментов и спрятал в разных местах. Никто не знает, где их искать, да никому и не нужно было до тебя. Но раз ты так хочешь узнать, где его воспоминания, я предлагаю тебе сделку.

Хэ Ли напрягся. Так ли ему нужны эти воспоминания?

Идея Ши Хао заставить богов помогать людям на их пути страданий была абсурдной, но в то же время что-то в глубине души Хэ Ли зацепилось за нее и не могло отпустить. Несмотря на кодекс и устройство трех миров, эта идея казалась Хэ Ли правильной.

Он опустил взгляд и заметил шрам на своей ладони. Ши Хао сказал, что это клятвенный шрам, который не заживает даже после перерождения. Откуда он мог знать? Могло ли быть так, что Хай Минъюэ был прежним воплощением Хэ Ли?

Даже если и так, Хай Минъюэ должен был совершить самоубийство, чтобы стать богом смерти. Хотелось ли Хэ Ли знать, что за трагичные события довели его до такого финала?

Заметив его сдвинутые брови, Чжан Минлай непринужденно сказал:

– Я могу дать тебе одну необычайно полезную вещь. Сейчас… – Он полез в широкий рукав ханьфу и стал в нем копаться. – Сейчас найду. Вот она!

На стол Хэ Ли приземлился ровный срез обсидиановой породы, обрамленный в серебряный прямоугольник, с веревкой, чтобы привязать его к поясу, и зеленой кисточкой в качестве украшения. Хэ Ли спросил:

– Что это?

– Это Путь сердца, – сказал Чжан Минлай. – Мне он уже не нужен, я давно нашел то, к чему стремится мое сердце. – Он любовно уставился на кувшин с вином, расплывшись в довольной улыбке. – А тебе, думаю, пригодится. Этот жетон указывает путь к тому, чего ты больше всего хочешь – подсознательно то, что, может быть, твой разум отрицает, голова не помнит, но душа безмолвно желает. Попробуй активировать его, направив в него немного духовной силы.

Хэ Ли сложил два пальца вместе и направил в черный камень духовную силу. Тут же камень задрожал в его руке, и на черной поверхности появились серебряные буквы, горящие духовной силой: «Страна Ши».

– Каменная страна? – прочитал Хэ Ли. – Что это за страна такая?

Чжан Минлай сощурился:

– Должно быть, он это о Стране Ши, которую только что основали у тебя над головой.

Хэ Ли задрал голову вверх, но увидел только потолок поместья Чжан, и это заставило пьяного Чжан Минлая расхохотаться.

– Какой же ты смешной, Хэ Ли, – сказал он, задыхаясь. – Ну хорошо, я неправильно выразился. Над головой у тебя Ущербные горы, это далековато от Страны Ши. Она находится на побережье Восточного моря, близ Большой Пустыни. Почти там же, где ты сегодня побывал.

– Страна Ши, основанная Ши Хао? – изумилась Юй-эр. – Он основал страну? Уже?

– Я же сказал – он непревзойденный командир.

– Вы этого не говорили.

– Но я определенно имел это в виду! В любом случае, Хэ Ли, ты не появишься на земле раньше, чем через две тысячи лет, потому что ты осужден. Хочешь – забирай вещицу и помоги этому молодому господину в обмен на нее, а хочешь – продолжай собирать кошек и собак у себя дома и забудь о Хай Минъюэ.

Хэ Ли дырявил Путь сердца напряженным взглядом. Страна Ши – это то, что он действительно желает?

«Хай Минъюэ! – вдруг раздался в его ушах звонкий голос Ши Хао, сотрясающий его подсознание. – Стоило тебе испить зелья забвения, как ты позабыл о своих принципах?»

«Может ли быть так, что Хай Минъюэ – это мое прошлое имя? – подумал Хэ Ли. – Боги смерти не помнят своей прошлой жизни, но сохраняют старое имя. В таком случае имя Хай Минъюэ не должно было смениться на Хэ Ли. Это все так запутанно».

Серебряные символы «Страна Ши» плавно мерцали на гладкой обсидиановой поверхности. Хэ Ли, ощутив в груди непонятное чувство, похожее на ностальгию, пригладил зеленую кисточку жетона и спросил:

– Что вы хотите за этот жетон?

Чжан Минлай, который уже полулежал в своем кресле с чаркой в руке, расплылся в улыбке и сказал:

– В мои обязанности входит преподавать новичкам, а я не выношу это скучнейшее занятие. Ты знаешь, мой выдающийся интеллект не подходит для того, чтобы вдалбливать людям кодекс проводника душ. Я бы с удовольствием участвовал в дебатах относительно каждого чертова пункта! Но, к сожалению, я больше не уполномочен воспитывать критическое мышление в новичках. А ты заменишь меня на эти две тысячи лет, на которые тебя отстранили, согласен? Вспомнишь свои школьные года, ха-ха-ха!

Преподавать новичкам кодекс проводников звучало для Хэ Ли как самое страшное наказание, какое только можно придумать.

Вдруг Путь сердца вновь засиял, и серебряные штрихи преобразовались в слово «Согласен».

Хэ Ли вытаращил глаза. Ни за что бы он не согласился на эту затею, даже ради воспоминаний о прошлой жизни, которые наверняка принесут ему море ненужных страданий.

– Конечно, ты согласен, – протянул Чжан Минлай, увидев символы на жетоне со своего места. – К тому же тебе будут платить повышенное жалованье. А на что ты собрался кормить своих зверей, будучи отстраненным? Если они не будут есть, их духовный уровень упадет и они рассыплются в песок с берега Желтого Источника, из которого и были вылеплены!

И правда, он совсем не подумал о своих пушистиках! Сжав зубы и чувствуя себя просто ужасно, загнанным в угол, насилуя себя, не смея отказаться, он все же сказал:

– Я согласен.

Мерцание жетона тут же исчезло, и он превратился в обычный черный кусок обсидиана, словно желание Хэ Ли было исполнено. Хэ Ли поднял взгляд на Юй-эр, и та восторженно кивнула.

– Две тысячи лет пролетят незаметно.

– Спасибо, чиновник Чжан, – выдавил из себя Хэ Ли, не зная, радоваться ему или плакать оттого, на что он подписался.

Чжан Минлай с довольной улыбкой заснул в кресле еще до того, как гости ушли из поместья.

* * *

«Две тысячи лет – разве это долго?» – думал Хэ Ли, входя в зал, заполненный учениками в белом, в первый раз в роли учителя. В руке он нес тяжелый бамбуковый свиток с кодексом проводников душ, а на его поясе покачивался обсидиановый жетон с зеленой кисточкой, служивший ему напоминанием того, ради чего все это затевалось.

Уже после первого занятия Хэ Ли, сидя за столом учителя, подперев голову рукой, долго смотрел в пустоту, не в силах пошевелиться. Ученики высосали из него всю энергию, и если так будет продолжаться две тысячи лет, у бедного Хэ Ли не останется сил уже ни на какие поиски воспоминаний.

Он надеялся, что его ученики будут такими же, каким был он, – покладистыми, умными, а главное – молчаливыми. Но нет, молодые люди быстро передружились друг с другом и изводили его своими непрекращающимися шепотками, швырянием бумажек, тупыми вопросами, тупыми ответами и в принципе своим существованием. Приходя домой после тяжелого трудового дня, Хэ Ли падал на кровать в объятия пушистых зверей и не вставал с нее до утра.

Первые сто лет были еще более или менее терпимыми. Хэ Ли доходчиво объяснял новичкам, как надежно зацепить душу и не потерять ее по дороге в Преисподнюю. Но когда это повторялось снова и снова и каждое поколение новичков задавало одни и те же вопросы, его мозг начал бороться за выживание.

Через сто лет он заметил, что его ответы на вопросы стали скорее абстрактными и философскими, чем полезными.

«Душа – это как бабочка в ночи. Иногда ты должен быть ловцом ночных бабочек, чтобы понять, что она собой представляет», – говорил он с намеком на полное непонимание.

Спустя еще двести лет Хэ Ли понял, что начинает лысеть, его волосы сыпались целыми прядями от нервотрепки, которой подвергали его ученики, и попросил больничный. Он провел сотню лет, медитируя среди своих кошек и собак, втирая сандаловое масло в кожу головы и представляя себя где-то на вершине горы Куньлунь, вдали от мирской суеты.

После тысячи лет он научился отвечать на вопросы жестами и с расстояния открывать учебник новичков на нужной странице. Иногда это сбивало людей с толку, но, кажется, никому это особо не мешало.

Ближе к концу своего срока Хэ Ли, углубившись в философию, даже научился «лить воду», чтобы дотянуть до конца урока:

– Задумайтесь о природе души – тонкой, эфемерной сущности, которая наделяет жизнь смыслом. Каждая душа несет в себе уникальный след опыта и человеческих историй. Возможно, каждая из них – капля в океане бесконечности, но именно они составляют это бесконечное море сознания.

Плохим он был учителем или хорошим, его не волновало. Но он ни разу не смог наказать ни одного ученика, как бы плохо они себя ни вели. За это его самого чуть не наказывал генерал Чэн, каким-то образом каждый раз прознававший о его воспитательских оплошностях, которые бродили по Диюю и иногда дебоширили. Генерал Чен каждый раз врывался в его кабинет и читал ему лекции, размахивал руками, топал ногами и звенел мечом, громко выражая каждую каплю своего недовольства.

– Если ты не знаешь, как наказывать, спроси у меня! Берешь линейку и лупишь! За малейшую оплошность! Иначе мы получим то, что видим сейчас, – дебоширов, не уважающих кодекс, не чтящих правил, работающих спустя рукава! Царство демонов заполнится преображенными душами, и в итоге не будет Преисподней, а будет конец света, демоны заполнят землю, небеса!

Хэ Ли слушал его совестливо, сложив руки в замок на столе, и отвечал каждый раз одно и то же:

– Я не могу их бить, у меня рука не поднимается. На то же есть ты, начальник стражников. Ты и карай.

– Я караю уже тогда, когда зло свершилось, а твоя работа – предотвращать его от зарождения!

Однако сколько бы генерал ни отчитывал его, Хэ Ли не мог поднять руку на ученика. Что-то в нем протестовало каждый раз, когда он, рассерженный, заносил ладонь над наглецом, но всякий раз эта ладонь застывала в воздухе и в итоге опускалась.

Когда он рассказал об этом Юй-эр, она задумчиво предположила:

– Может, ты просто такой добрый, что не хочешь причинять никому боль? О… это так мило!