Я подхватил меч уроженца Шелковых земель, привязал за спину и вскочил в седло. Девочка обвила меня руками и крепко прижалась. Я ударил пятками в бока лошади, и она понеслась.

4. Васко

Я не солдат. За исключением тех случаев, когда приходится воевать.

И сегодня был как раз такой день. Сегодня я завершу начатое Михеем.

Много лет назад, завоевав Пендурум, он поднял Священную империю с колен. До этого в окруженном стеной городе обосновалось множество наемников. И они понемногу подтачивали власть императора. Пока немощный Ираклиус интересовался только своими виноградниками, пендурумские наемники подкупали экзарха за экзархом, лорда за лордом, иногда золотом, иногда насаживая головы на пики.

Обложив данью феоды, легионы наемников разбогатели, и власть перешла от древних семей феодалов к разного рода прощелыгам и головорезам из Темза и Рутении.

Михей покончил с этой золотой эпохой, разрушив железные стены Пендурума. Но вместо того чтобы казнить всех, кто находился внутри, потребовал огромный выкуп, объяснив это какой-то чепухой – якобы милосердие Цессиэли возобладало над гневом Принципуса, – и приказал всем наемникам уйти.

Был бы там я, посоветовал бы ему сжечь всех в тех же ямах, где они сжигали пораженных заразой. Крыс легче убивать прямо в норах, а не когда они снуют под половицами, шуршат в стенах и бегают по крышам.

И я наконец загоню крысу в угол. Черный фронт – так они себя называли, дрянное подражание Черному легиону Михея. Они захватили в нагорье все монастыри, включая тот, в котором я когда-то жил, а теперь прибыли мы, чтобы выкорчевать их и вернуть порядок в горные районы.

Я поднял руку и сжал ее в кулак, подав сигнал засевшей высоко на горе артиллерии, чтобы дала еще один залп.

Чтобы затащить вверх по склонам семнадцать бомбард, потребовалось пятьдесят волов, а еще пятьдесят, чтобы перевезти порох и ядра. Мы вели обстрел четыре часа. Как и ожидалось, крысы открыли ответный огонь из пушек. Но у них имелось всего шесть орудий, а наши были лучше.

Форт, который мы намеревались взять, когда-то давным-давно построила имперская армия. Подъем был извилистым, местность – пересеченной, а склоны – крутыми. С башен крепости открывался один из самых впечатляющих видов в империи, будто находишься среди ангелов; именно поэтому его и назвали Райским фортом. Как и монастыри внизу, он буквально сливался с горой, словно был ее естественной частью. В окружении сосен он производил грандиозное впечатление.

Слишком красив, чтобы служить домом для крыс.

От грохота семнадцати бомбард, выстреливших в унисон, моя чашка с чаем зазвенела.

К навесу, под которым я сидел с картой, подошел Чернобрюхий Бал.

– Через час у нас закончатся ядра, – сказал он.

– Есть новости от лазутчиков?

– Ни словечка.

Час назад я послал людей оценить повреждения, которые мы нанесли форту. Неужели их схватили?

– Подготовиться к штурму?

Бал с предвкушением посмотрел на меня.

Штурм – дело кровавое. Не считая осколочных ранений от огня из пушек и аркебуз, до сих пор мы не потеряли ни единого человека. Учитывая, что у меня всего две сотни, я не мог позволить себе потери.

– Если они не сдались после четырех часов обстрела, с чего вдруг сдадутся через пять? – спросил Бал.

– Мы имеем дело не с храбрецами, – отозвался я. – Храбрецы не собирают падалицу, не охотятся на монашек и послушников.

– Только глупец не возьмет то, что подносят ему на блюде. Храбрецы или нет, но эти люди знают, как убивать и умирать.

– Так давай поможем им умереть.

Бал вытер сажу со щеки. От лысого и грузного артиллериста несло порохом и потом.

– Как только у нас закончатся ядра, придется штурмовать стены. А без поддержки пушек это будет резня.

Он не ошибался. Но я не отдам приказ о штурме. Не пожертвую свои пешки, у меня их и так мало.

Впереди ждут более серьезные испытания, более высокий риск и награда. Когда мы с ними столкнемся, понадобятся все мои люди.

– Пусть пушки и дальше поют. – Я встал. – Конец все равно будет один, – улыбнулся я. – Такой, какого желаю я.

Красный Ион пробовал кровь трусов на вкус. Мы поймали кучку беглецов Черного фронта на склоне. Ион всегда настаивал, что у всех следует пробовать кровь на вкус.

– Это как игра в кости, – говорил он. – Никогда не знаешь, выбросишь ли пару шестерок.

– Не люблю кости.

– Ладно. Тогда представь рубин. Никогда не знаешь, не скрывается ли в глубине темной пещеры сияющий красный камень. Придется дойти до конца, чтобы узнать.

– Я понял.

Он искал человека с редким типом крови. До сих пор мы нашли лишь нескольких. Хотя где одни, там и другие.

– Сплюнь, – велел Ион пленнику.

– Отвали, – огрызнулся бородатый пленник.

Ион врезал ему по морде, и на губах бородача повисла струйка слюны.

Способ узнать вкус крови был сам по себе омерзительным. Ион макал палец в чью-то слюну и совал себе в рот.

– Поселенец, – вынес вердикт он. – Повезло тебе, ты бесполезен.

– А мой член не желаешь испробовать, морячок?

Пишущий кровью снова ему врезал. И еще раз. Я откашлялся.

Ион наконец обратил внимание на меня.

– Капитан, – улыбнулся он, – это отродье так же полезно, как бомбарда в битве на подушках.

– Мне кажется, ты имел в виду обратное.

В любом случае это было не совсем так. Эти люди, конечно, самые трусливые из трусов, но даже им можно найти применение.

Я положил руку Иону на плечо:

– Друг мой, похоже, нам нужны твои услуги.

– Да? Твои драгоценные бомбарды не справляются? – хмыкнул он. – Даже семнадцать?

Фыркнул вол. Мы держали пленников возле загона, и, похоже, волам, как и нам, не нравилась вонь мочи этих трусов.

– Можешь кое-что для нас сделать?

– Я многое могу. – Он сурово хлопнул меня по спине. – Давай посмотрим на твои обожаемые пушки.

Я поднял ладонь, приказывая артиллерии прекратить огонь. Мы с Ионом поднялись к узкому участку, где стояли пушки. Их стволы были направлены почти в небо; форт находился далеко и выше по склону, и лишь с такого угла была надежда попасть в цель. Тем не менее в форт попадало меньше половины ядер. По большей части они пролетали над ним или недолетали.

Ион распахнул халат и вытащил пузырек, наполненный кровью. В нос ударила резкая и тошнотворная вонь.

– Один из твоих редких типов? – спросил я.

– Именно. Кровь твоего старого друга.

Ион упоминал, что у Михея редкий тип крови.

– И что это за тип?

– Кровь завоевателя.

– Что ж, вполне подходит для него.

– Не совсем. Этот тип неизвестен за пределами Бескрайней пустоши.

– Тогда откуда она у Михея?

Ион капнул кровь на указательный палец.

– Может, его бабка переспала с рубадийским каганом, пока дед ушел пасти овец. Откуда мне знать?

Сказать крестейцу, что в нем течет рубадийская кровь, – значит нанести ему оскорбление, заслуживающее вызова на дуэль. Лично мне плевать на кровь и предков. Я родился в приюте. Моим отцом мог быть кто угодно.

Имеет значение не происхождение крови, а происхождение души.

Пишущий кровью начертал на пушечном ядре узор из спиралей и глаз.

– И для чего это?

– Не буду портить сюрприз, капитан. Лучше просто посмотри на результаты моей работы.

Он расписал еще шестнадцать ядер. Под конец пузырек почти опустел.

– Думаю, этого хватит. – Он закрыл пузырек пробкой и спрятал в разрисованный рунами халат.

– Ты же не думаешь, что я буду стрелять вот этим из пушек, не зная, к чему это приведет?

Ион отвернулся:

– Ты что, мне не доверяешь?

– Конечно доверяю. Но я командую сражением. Мне надо знать, что я приказываю людям, когда велю им стрелять по форту.

– Если ты мне доверяешь, так доверься.

– Ион…

– Если я тебе скажу, ты не согласишься. Иногда ты слишком осторожничаешь.

Хотя Ион – мой старый друг, даже старейший, с ним было нелегко иметь дело. Я осторожничал, потому что мне важно не только то, что сейчас в руках, но и то, на что я нацелился. Амбиции нужно сдерживать, чтобы они раньше времени не привели в могилу.

– Ион…

– Помнишь Аматоло? В тот день ты доверился мне. Даже титаны из легенд не смогли бы разорвать такие цепи. А мои кровавые письмена смогли.

В моей памяти всплыли те цепи. Каждое звено больше форта. Они преграждали нам путь из гавани Коварных отмелей, пока Ион не сломал их своими кровавыми письменами.

Прогремел гром. Мне на нос капнуло.

Подошел хмурый Бал:

– Мы молились, чтобы не было дождя. – Он посмотрел на обложенное тучами небо. – Похоже, ангелы хотят, чтобы мы обделались.

– Они не хотят, чтобы мы обделались, – отозвался я. – Просто мочатся на нас.

Я взглянул в полные решимости глаза Иона. Он хотел выиграть это сражение.

– Заряжайте пушки, – приказал я Балу. – Это будет последний залп.

Если дождь разойдется, пушки совсем не смогут стрелять. Пушкари в спешке зарядили бомбарды ядрами, покрытыми рунами. Когда были готовы все семнадцать бомбард, пушкари ждали моей команды.

Я посмотрел на форт, заткнул уши ватой и поднял кулак.

Земля затряслась от приглушенного грохота пушек.

– Доволен? – спросил Ион.

Он озорно улыбнулся – в глубине души ему нравились такие выходки.

– Ты точно будешь доволен, капитан. Как блудницы, когда мы входим в порт.

Мы поднялись по извилистой, обсаженной деревьями тропке к форту, пока не уперлись взглядом в его замшелые каменные стены.

Из-за стен донеслись вопли. С каждым криком улыбка Иона становилась все шире.

– Червивая гниль! – прокричал кто-то из-за стен. – Помилуй нас Архангел!

– Черви!

– Будь прокляты Падшие!

– Что ты сделал? – спросил я. – Ты… Твои кровавые руны… Зараза ведь может перекинуться на нас!

Ион расхохотался:

– Думаешь, я чокнутый? Они только выглядят как черви, которые вызывают гниль. На самом деле они безобидны.

– Это точно?

– Я не стал бы писать такие руны, если бы не был уверен, капитан.

– Тогда почему ты мне не сказал?

Ион положил руки мне на плечи:

– Так мало доверия со стороны человека, которого я знаю уже пару жизней.

Ворота распахнулись. Легионеры Черного фронта выскочили наружу, подняв руки в знак капитуляции. Пришлось стрелять в воздух из аркебуз, чтобы беглецы не бросились прямо в наши ряды. Некоторые все равно спешили вперед и получали пулю в грудь или горло. Рутенские шаманы говорят, что, когда человек подхватывает червивую гниль, его душа становится единой с червями. По мере того как зараза переходит от деревни к деревне, от города к городу, от страны к стране, возникает целое море червивых душ.

Судьба хуже смерти.

Да и мои люди боялись этой заразы не меньше. Все смотрели под ноги – не залезет ли какой хитрый червь по штанам.

– Не говори им, – шепнул Ион. – Если они решат, что черви настоящие, то будут послушны. Человек, способный распространять заразу мановением руки, внушает страх. – Он оглядел ряды наших аркебузиров. – А чаще всего побеждает тот, кто внушает страх.

Я слышал о случаях, когда врага закидывали телами, пораженными червивой гнилью, но такую тактику лучше приберечь для сражений, которые нельзя проиграть. Для самых отчаянных времен. И все же Ион был прав.

– Я сохраню твой секрет, – отозвался я. – Но в следующий раз не играй со мной.

– Так, значит, я прав? Ты сомневаешься во мне и моих методах.

– Я капитан. И я несу ответственность за успех или провал этой затеи. Мы с тобой крепко связаны, Ион, но на штурвале мои руки. Это понятно?

Он кивнул:

– Я понял, капитан.

Мы согнали сдавшихся по узкой извилистой тропе вниз и выстроили у ручья. Ветер нес из ближайшего леса бледную листву. В небе гремел гром, хлестал холодный дождь.