– Вы милиционер? – догадалась медсестра, которая первой завела разговор.

– Совершенно верно, старший оперуполномоченный уголовного розыска Иван Абрамцев, – представился капитан.

– Ой, девочки, он, наверное, к тому бедолаге, – выдохнула одна из медсестер. – Ох-хо-хо, значит, Сильвестр Анатольевич уже доложил!

И тут девушки сорвались с места, окружили Абрамцева и начали засыпать его вопросами.

– Он преступник или жертва?

– Что он натворил?

– А остальных поймали?

– Он был один?

– Думаете, он сможет что-то рассказать?

Капитан Абрамцев поднялся с кресла и вытянул руки ладонями вперед, пытаясь остановить поток вопросов.

– Стоп, стоп, стоп, девушки! – повысив голос, произнес он. – Вижу, вы знаете об объекте моего интереса гораздо больше меня. Раз так, попрошу вас сесть и поделиться информацией. Только не все сразу, – поняв, что своими словами спровоцирует новую волну эмоций, поспешил добавить Абрамцев.

– Так вы ничего не знаете? – инициативу вновь перехватила медсестра, первой начавшая разговор. – Вот дела! Выходит, мы можем быть вам полезны?

– Совершенно верно, – подтвердил Абрамцев. – Скажите, как ваше имя?

– Людмила, – представилась медсестра.

– Вы видели пострадавшего?

– Так он пострадавший? – Людмила округлила глаза. – Вот несчастье-то!

– Людмила, давайте договоримся: для продуктивности беседы вопросы буду задавать я. А вы будете на них отвечать, – Абрамцев окинул взглядом группу медсестер и добавил: – Остальные внимательно слушают, и если Людмила что-то забудет или напутает, вы ее поправите. Договорились?

По всей видимости, Абрамцев выбрал верный тон, потому что медсестры выполнили его требование, и дальше беседа потекла в нужном русле. К моменту, когда в комнату отдыха вошел дежурный врач Сильвестр Анатольевич, капитан Абрамцев имел общее представление и о состоянии пострадавшего, и о характере его ран, и даже о том, что успели выпытать у него медсестры.

Леонида Седых, так назвал себя пострадавший, с огнестрельным ранением в области грудной клетки привезли в Склиф. Как сказала медсестра Людмила, парнишке крупно повезло: пуля прошла в паре сантиметров от сердца. Если бы не это, его вряд ли довезли бы до больницы живым. Но и теперь состояние его оставалось критическим, так как он потерял много крови. До того, как парнишку отвезли в операционную и дали наркоз, он все время повторял одну фразу, которая врезалась в память медсестер. Пытаясь ухватить медсестру за руку, он повторял и повторял, как мантру: «Ольга и Темик, «международка». Что это значило, медсестры не знали, но поняли, что для пострадавшего эти слова имеют большое значение.

– Так жалко мальчика, – сокрушалась Людмила. – Такой смелый. Вы знаете, он ведь сам себя спас! Да, да, мне медбрат из «неотложки», которая его сюда доставила, рассказывал. Сам из вагона выбрался! Поезд на станции остановился, он с подножки скатился. Весь в крови, еле двигался, а сумел. Сознание уже на платформе потерял.

– Да, я тоже слышала, – самая молодая медсестра вклинилась в рассказ Людмилы и возбужденно сообщила: – Народу сразу набежало – уйма! Окружили его, давай кричать. Ну и «скорую» вызвали. Когда медики приехали, ему какой-то пассажир футболкой рану заткнул, тоже молодец, сообразил.

– А еще медбрат со «скорой» рассказывал, что он в первую очередь о товарищах своих беспокоился. Как только в сознание пришел, спрашивает: как там наши? Наши! Словно на войне!

– Там и была война, – поспешила вставить свое слово еще одна медсестра. – Говорят, остальных расстреляли в упор, от них решето осталось. А этот уцелел, – и добавила, чуть смущаясь, – еще неизвестно, как произошло это чудо.

– Ты на что намекаешь, Галина? – Людмила сердито сдвинула брови, и стало ясно, что медсестричке Галине после не поздоровится. – Хочешь сказать, что он виноват в том, что выжил?

– Я ничего не хочу сказать, – стушевалась Галина. – Просто странно, что все умерли, а он жив остался. После такой стрельбы!

– Откуда ты знаешь, какая там была стрельба? – Людмила распалялась все сильнее. – Тебя там не было!

– Тебя тоже, – заступилась за Галину медсестра в очках и с толстой косой, перекинутой через плечо. – А вот Вадик со «скорой» был! И это он выдвинул версию, что парень просто прятался. Испугался за свою жизнь и спрятался.

– Так, девушки! – поняв, что дальше пойдут сплетни и домыслы, капитан Абрамцев остановил беседу. – На этом закончим. То, что видел Вадик, я узнаю от него самого. Сведения, полученные из первых уст, самые достоверные, вы со мной согласны?

Возражать Абрамцеву никто не пожелал. Он выяснил, как отыскать Вадика, поблагодарил всех за помощь и, чтобы разрядить обстановку, попросил налить ему чашку чая. Сделать этого девушки не успели, так как в комнату отдыха вошел Сильвестр Анатольевич. Он окинул медсестер недовольным взглядом, и тех как ветром сдуло.

– Вижу, вы тут развлекаетесь, – доктор устало опустился на диван. – Что ж, винить вас не стану, ожидание вещь сложная.

– Операция закончилась? – Абрамцев не посчитал нужным объяснять, что общался с медсестрами не для развлечения, а ради сбора информации.

– Еще идет. Я сообщил хирургу о том, что вы его ждете. Он сказал: пустая трата времени. Когда хирург его принимал, пациент уже не мог говорить, так что никаких сведений от него вы не получите.

– Что ж, придется искать другой источник информации или ждать, когда пострадавший будет в состоянии говорить, – понимая, что получить сведения от участника происшествия было бы слишком хорошо, Абрамцев не очень расстроился. – Скажите, как он?

Дежурный врач особо много не добавил. Он подтвердил, что рана серьезная, и несмотря на то, что операция проходила в штатном режиме, никаких гарантий врачи не давали.

– Больной слишком поздно получил медицинскую помощь, – Сильвестр Анатольевич говорил бесстрастно, как и полагалось профессионалу, который давно занимается своим делом. – Состояние у него критическое, нам не удалось избежать геморрагического шока и метаболического ацидоза.

– Не могли бы вы объяснить простыми словами, – попросил капитан Абрамцев, который был далек от медицины.

– Конечно, конечно, – спохватился Сильвестр Анатольевич. – Большая потеря крови привела к кислородному голоданию, а это в свою очередь привело к отказу внутренних органов. Его почки, печень, легкие серьезно пострадали. Мы проводим комплексную восстановительную терапию: искусственная вентиляция легких, медикаментозные препараты, восстанавливаем объем крови. Это должно помочь.

– Он в сознании? – Абрамцеву не хотелось выглядеть черствым, но он должен был выполнить свою работу.

– Разумеется, нет! – Сильвестра Анатольевича возмутило невежество представителя закона. – По окончании операции, когда пройдет действие наркоза, он должен прийти в себя, но на короткий срок. После ему будет показан покой и только покой!

– Простите, я неверно выразился, – извинился капитан. – Я хотел узнать, каково состояние мозговой деятельности. Я слышал, что длительное отсутствие кровотока нарушает работу мозга.

– Этого мы не знаем, – смягчился Сильвестр Анатольевич. – Здесь остается только ждать.

– Благодарю за помощь, – Абрамцев протянул руку. – Думаю, мне стоит прийти в другое время.

Дежурный врач встал, пожал протянутую руку и, проводив капитана до двери, произнес:

– Не отчаивайтесь. Наши хирурги творят чудеса, возможно, мальчик полностью восстановится.

Абрамцев не ответил. Вышел из комнаты отдыха и двинулся к выходу. У вахтера он справился, какая бригада медиков доставила пострадавшего из Александрова, и, как и предполагал, узнал, что на вокзале работали местные ребята. Следовательно, медбрата Вадика следовало искать в Александрове. Только как туда добраться в одиннадцать часов вечера? Электропоезда наверняка уже не ходят, личным автомобилем Абрамцев обзавестись не успел, а служебное авто уже в Александрове. «Да, дилемма, – стоя на крыльце хирургического комплекса, размышлял Абрамцев. – Хоть пешком иди».

Пешком идти ему не пришлось. Машина «скорой помощи» из Александрова все еще стояла у ворот больницы. Парень лет двадцати пяти прохаживался вдоль тротуара, неспешно курил сигарету и явно чего-то ждал. Заметив капитана, он поспешил к крыльцу.

– Здравствуйте, это вы по делу парнишки с вокзала приехали? – обратился он к Абрамцеву.

– Так точно. С кем имею честь? – осведомился Абрамцев, хотя и без того понял, что перед ним медбрат «скорой».

– Чекменев Вадим, – представился молодой человек. – Это я пострадавшего привез.

– Почему обратно не уехали?

– Хотел дождаться результатов, узнать, выживет ли парнишка, – ответил Вадим. – Наша смена закончилась, а свободным временем мы вольны распоряжаться на свое усмотрение.

– И машину на станцию возвращать не нужно? – удивился Абрамцев.

– Вообще-то нужно, – Вадим улыбнулся. – У нас в Александрове не так много работы, как в столице. Иной раз за ночь ни одного вызова, а машин на станции целых пять, так что они и без наших «колес» справятся.

– Вы каждый случай так близко к сердцу принимаете, что аж от отдыха отказываетесь?

– Что вы! Конечно, не каждый, – Вадим замахал руками. – Просто парнишку уж больно жалко. Молодой совсем – и такое испытание.

– Настолько все плохо? – в голосе Абрамцева зазвучало сочувствие. Стоявший перед ним медбрат сам не так давно вышел из юношеского возраста, и, судя по реакции, происшествие сильно на него подействовало.

– Вы про то, что случилось в вагоне? – догадался Вадим. – Да, это было ужасно! Не знаю, может быть, вы привыкли к таким сценам, но мне теперь простреленные тела, лежащие поверх груды писем, будут до конца жизни сниться.

– Можете рассказать, что увидели, когда прибыли на место? – попросил Абрамцев.

– Так вы там еще не были? – лицо Вадима удивленно вытянулось. – Я думал, туда-то вы в первую очередь поедете.

– Сейчас там мои товарищи работают, а я к свидетелю приехал. Не знал, что он так плох и не сможет со мной пообщаться.

– Вот оно что! Тогда понятно, – Вадим с минуту помолчал, прикуривая очередную сигарету. – Что ж, попытаюсь передать словами то, что увидел.

Сигнал на станцию «Скорой помощи» поступил от начальника железнодорожного вокзала в семнадцать сорок. Он сообщил следующее: больной истекает кровью, возможно огнестрельное ранение, и пострадавших может быть больше. Станция находится в десяти километрах от вокзала, бригада собралась за считаные минуты, и в семнадцать сорок шесть была на месте.

Когда прибыла бригада «неотложки», Леонид Седых был в сознании. Он лежал на перроне, голова покоилась на чьем-то портфеле. Рядом, прямо на земле, сидел мужчина в строгом костюме. Обеими руками он прижимал к груди Леонида хлопчатобумажную футболку, которая насквозь пропиталась кровью. Женщина средних лет смачивала водой носовой платок и прикладывала ко лбу раненого, а вокруг собралась толпа зевак. Медики взяли инициативу в свои руки, попросили зевак разойтись и приступили к осмотру.