Он ничем не выделялся. Но почему-то у Соль Хва даже всё её подсознание закричало. Не его лицо. Не голос – его и не было… Ведь парень не произнёс ни слова. Даже жесты были чужими. Но была манера движения. Спокойная, ни на миг не колеблющаяся. Ритм шагов, знакомый ей слишком хорошо.

“Так двигался только он. Немой, ученик Йонг Мина. Тот, кто исчез… и которого я пыталась защитить. Анд Рей…”

Внутри неё что-то задрожало. И она, буквально инстинктивно, пошла следом. Медленно. Почти незаметно. Не приближаясь, но не отставая. И когда он обернулся – она почувствовала взгляд. Вокруг не было ничего подозрительного. Только тишина, как будто мир вокруг замер. А потом – тень от шляпы снова накрыла лицо. Парень поправил корзину и шагнул в переулок между лавками, как делал это, казалось бы, сотню раз раньше.

Соль Хва ускорила шаг, повернула вслед за ним, и… Он исчез. Переулок был пуст. Только несколько подвешенных пучков иссушенной мяты качались на ветру. Ни следов, ни колебания ауры. Будто он растворился в воздухе. Но один листочек выпал из его корзины, прилипнув к камню. Светло-зелёный, почти прозрачный, но его духовная природа – неизменно горная. Это был лист полынного лотоса, редкой травы, что росла только в тех долинах, где некогда жила змея с серебристо-чёрной чешуёй. И Соль Хва прошептала:

– Это был он… Я узнаю эти травы. Эти шаги. Это… всё та же тень.

Она вспомнила. Тот вечер у обрыва. Как она держала в руках усыпанную кровью мантию ученика Йонг Мина. Как он тогда смотрел на неё молча, с глазами полными ярости, страха – и чего-то, что тогда она не могла расшифровать. Он не верил ей. И он исчез. А теперь… он вернулся. В ином облике. Но с теми же руками. С той же осанкой. И, что главное – со зверем на стороне.

– Если ты действительно он… Тогда что же ты задумал теперь, Анд Рей?

………….

Горы окутывал мягкий туман. Склоны терялись в неровной дымке, будто вырисованные тушью на бумаге древнего свитка. С высоких каменных выступов, увитых вьющимися лозами, спускались утренние потоки воздуха, напоённые дыханием горных озёр и тонким ароматом цветущего янтарного чая.

На одном из этих выступов, присев на корточки, сидел он – Андрей. В сером плаще, скрытый узорной тканью, он наблюдал за рынком сквозь густые ветви терновника. Его аура была приглушена до состояния полной невидимости. Даже птицы, пролетая мимо, не ощущали присутствия человека. Но его взгляд – цепкий, острый, как клинок духовного восприятия – был прикован к ней.

Соль Хва. Она шла по мостовой, и он чувствовал – её колебания, ритм дыхания, смятый под мантией лоскут духовного щита, ощущал даже мельчайшие вспышки в ней сомнений и растущего узнавания. Он не сомневался. Она что-то поняла.

“Те шаги, тот наклон головы. Даже поворот ладони, когда я отдавал торговцу траву. Я знал, что она заметит. Я сам это позволил.”

Но вот – вопрос, что сжимал его грудную клетку, будто зашитую изнутри колючей проволокой.

“Ты пришла не просто так. Словно по воле судьбы, несомой холодным ветром перемен. Но стоишь ли ты того, чтобы довериться тебе хотя бы на дыхание?”

Он помнил её – Соль Хва. Ученица мастера Йонг Мина, носительница имени благородного рода. Одна из тех, кто протянул руку, когда другие тянули верёвку, чтобы сдавить ему горло. И всё же… Она была их частью. Частью секты. Частью системы. Той, что пыталась приручить его, закабалить, сделать оружием с чужой печатью.

Он помнил о том, как пальцы, крепко сжимавшие его плечо, когда его тащили в ритуальный зал. Запах трав… Кровь на полу. Мягкий голос Великого старейшины секты Пяти Пиков Бессмертных, уговаривавший Йонг Мина, обещавшего, что всё “во благо”. И её отсутствие Соль Хва, которой в тот момент просто не было в обители.

“Ты была одной из немногих, кто сожалел. Но ты ничего не сделала. Ты была сильна, но не встала. Только смотрела. А потом я исчез. А ты осталась – частью тех, кто звонил в колокола, когда сжигали инакомыслящих.”

Он медленно выдохнул. Небо над его головой дрожало. Цзяолин, дремавшая в пещере ниже, снова скользнула сознанием по его разуму. Она тоже чувствовала её.

“Ты спрашиваешь – доверять ли ей? – Передалось от Цзяолин. – Я чувствую… грусть в ней. И сожаление. Но не слабость. Она стала сильнее. Осторожнее. И не принесла оружия с собой. Это тоже знак.”

Андрей сжал в руке гладкий камень, покрытый магическими линиями. Его личный сигнал к уничтожению аурной связи. Одно нажатие – и она потеряет все шансы выйти на него снова. Сотрутся тонкие следы духовной тропы, закроется энергетический узел, и он снова растворится в горах, будто тень, которой никогда не было. Его рука дрожала. Не от слабости, нет. От внутреннего разлома.

“Доверие – это то, что разрушает людей. Оно же – то, что даёт шанс.”

Он поднял голову. И увидел, как она остановилась на краю моста. Повернулась. Посмотрела – прямо туда, где он прятался. Конечно, она не могла увидеть его. Но интуиция – старая, как сама кровь, прошептала ей что-то. Соль Хва долго не сводила взгляда с кустов терновника. А потом – улыбнулась. Не надеясь. Не взывая. Просто – по-человечески. И пошла прочь. Андрей отпустил камень. Не сжал. Не стёр путь. Он остался.

“Один шанс. Только один. Если ты ещё раз покажешь, что в тебе осталась честность – тогда, возможно, я позволю тебе узнать, кто я стал.”

Он поднялся, не издавая ни звука, и растворился среди ветвей, как будто сам туман принял облик человека.

…………

Сумерки ложились на долину мягким перламутровым покрывалом. Тени от старых сосен сползали по камням, словно струящиеся чернила. Воздух в горах – тёплый, с оттенком влажной тишины – казался замершим между вздохом природы и обещанием грядущей ночи. Андрей стоял на краю утёса, склонив голову к небольшому валуну, на котором был уже почти завершён замысловатый узор.

Он наносил его тонким резцом из кости пустынного тигра, вплавляя в камень не только форму, но и тончайшие нити духовной энергии, сплетённые с его собственной сущностью. Эта печать – не агрессивная, не защитная, не карательная – была иной. Это было приглашение. Испытание. Отголосок воли.

“Если она его найдёт… если прочтёт… значит, готова.”

В центре круга, как цветок лотоса, раскрывался символ тишины – знак, использовавшийся в древности в письмах между мастерами, чтобы обозначить, что слова не нужны – достаточно дела и намерения.

Вокруг – сплетение волн, напоминающее змеиную чешую, но если вглядеться – в изгибах угадывалась женская ладонь, слегка вытянутая… Почти как знак памяти. Он не знал, осознаёт ли она этот образ, но оставил его. В глубине сердца он всё ещё помнил, как однажды она дотронулась до его плеча, прежде чем он сбежал. Когда знак был завершён, он провёл по нему пальцами, активируя вложенную нить своей ауры.

Теперь этот камень, с виду простой, станет ощутимым только для того, кто чувствовал его духовный след ранее. А в этот день, в этот час – именно Соль Хва шла по тропе через лес, проверяя слухи о монахе-отшельнике и редких травах у ручья.

Он оставил метку на старой чайной скале, очень похожей на ту, про которую знал только тот, кто когда-то учился у Йонг Мина. И где Андрей когда-то проводил утра, сидя с заваркой из дикой сливы и слушая наставления, которые тогда казались бессмысленными.

Он ушёл до её прибытия. Как всегда. Без звука… Без следа… Но в небе над скалой оставил лёгкое завихрение духовной энергии, тонкое, как вдох спящей змеи. Её хватило бы только тому, кто знал, что искать.

Тем временем. Соль Хва. Она подошла к чайной скале в тот час, когда закат опускал алые мазки на вершины сосен. И остановилась. В груди – сдавленное чувство. Что-то было не так. Здесь витало эхо присутствия. Чистого. Молчащего. Теплого. Как неуловимый запах сухих цветов, когда открываешь старый свиток. Она подошла ближе. И увидела камень.

Символы. Сердце пропустило удар. Она знала этот знак. Знала, чья энергия вложена в эти волны, в этот жест молчаливого вызова. Тот, кого она потеряла. Тот, кого она всё это время искала – пусть и не смела признать себе. Она села перед камнем и положила перед ним свой знак – небольшую металлическую подвеску с символом своей фамилии – выгнутый бутон цветка соль, серебро на чернильном шнуре.

– Если ты хочешь, чтобы я пошла дальше – ты знаешь, где меня найти… – Голос её был негромок. Она не знала, слышит ли её кто-то. Но в тот миг – тишина ответила согласием. Под сенью кипарисов.

День клонился к закату. Небо над дальними хребтами медленно превращалось из прозрачного сапфира в приглушённый янтарь, словно небесный свиток, исписанный золотыми иероглифами света. Горная тропа, поросшая корнями старых сосен и багряной листвой, вела к маленькому плато – месту, где, вполне возможно, в прошлые эпохи ученики какой-то древней, и давно уже погибшей секты собирались на закрытые наставления. Именно туда сейчас её и вела метка.

Соль Хва поднималась без спешки. На плече – длинный плащ, пропитанный дорожной пылью. В глазах – усталость и что-то глубже, почти невыносимое. Тот редкий огонь, что остаётся только в тех, кто всё ещё верит, даже если мир вокруг уже разучился. Ветер колыхал её волосы. Тонкий аромат чайных деревьев в расселине снизу поднимался навстречу. Но уже на подходе она поняла – он здесь.

Тень, стоявшая у края утёса, спиной к ней, не могла быть случайным прохожим. Линия плеч была слишком знакомая. Движения – слишком контролируемые. Он стоял так, как стоят те, кто не скрывает силы, но не желает её демонстрировать. Рядом с ним – дракон. Нет… Древняя змея, ставшая драконом. Духовный зверь, чей силуэт размывался, словно её тело принадлежало не только воздуху, но и самому эфиру.

Андрей спокойно обернулся. Без маски. Без плаща. Без ликов и теней. Просто – он сам. Таким, каким она его никогда не видела в полной мере. Таким, каким он мог бы быть, если бы не предательство, не цепи, не ложь. И в этот миг… они оба застыли. Не от страха, не от сомнения, а от того, что сердце вспоминало раньше разума.

– …Ты знал, – прошептала она. – Знал, что я приду.

– Я знал, что если кто и придёт, – тихо ответил он, – то только ты.

Молчание. В этом молчании – больше, чем в любом диалоге. Соль Хва сделала шаг вперёд.

– Они отослали меня… Я не знала. Йонг Мин… он…

– Он не сломался. – Перебил её Андрей. – Он знал, что его вычеркнут. И позволил, потому что иначе мне бы не дали уйти. Он пожертвовал своим титулом ради одного ученика.

Соль Хва сжала кулаки. В её больших глазах начла собираться влага.

– Я бы не позволила… Если бы знала… Я бы…

– Ты тоже не смогла бы. Они выбрали момент, когда ты была уязвима. Ты им мешала. Ты была единственной, кто мог… кто мог бы меня защитить.

Она не ответила. Только кивнула – и медленно опустилась на колени, касаясь лба соединёнными пальцами рук.

– Прости. За всё. Не как мастер – как человек.

Андрей молчал. Он просто смотрел. Дракон за его спиной, Цзяолин, медленно подняла голову, но не проявила враждебности. Она признавала эту женщину, по каким-то своим, звериным критериям. А он подошёл. Протянул руку.

– Вставай. Теперь нам обоим есть за что сражаться.

Она подняла голову. И увидела в его глазах не прощение, а путь вперёд.

………….

Путь по горной тропе напоминал медленный подъём в храм. Каменные ступени, покрытые мхом, вели сквозь узкое ущелье, где ветер гудел, словно древние флейты. Местами из земли торчали обломки печатей, вплавленные в скалы как окаменевшие заклинания. Некоторые вибрировали от их присутствия – не угрожающе, а словно сдерживая что-то гораздо более опасное, чем они сами. Соль Хва молчала. Наблюдала. Каждый шаг был будто путешествием в чью-то чужую легенду.

– Это не просто защита. – Сказала она наконец. – Это… Почти как храмовый контур Императорской Гвардии времён третьей эпохи. Но сложнее. Глубже. Плотнее.

Андрей не ответил сразу. Он лишь провёл ладонью по одному из резных выступов в скале. На миг по камню побежали всполохи – будто под кожей камня текла жидкая мандала. Магия – живая, звенящая, почти жуткая в своей сосредоточенности.