Я подношу визитку к свету. Вижу, как блестит тиснение. В центре – змей. Символ бесконечности, но и что-то древнее, темное и алхимическое. Кажется, включилось воображение.

– Уруборос, – шепчу я. – Змея, что кусает свой хвост.

Может, это все и есть часть игры? Какой-то элитный эксперимент, перформанс на грани сексуального и художественного?

Или… я впуталась во что-то большее, чем просто секс на маскараде? Я коротко выдыхаю. Пишу коротко и с вызовом:

«Значит, игра? Какие правила?»

Он не отвечает сразу. Проходит минута. Другая. Решит потянуть время?

Я уже начинаю думать, что он не напишет и вдруг:

«Ты уже внутри. Девяносто девять шагов. Девяносто девять ночей. Первый – пройден».

Я закрываю глаза. Голова кружится. Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Я хочу знать – кто ты?

И… боюсь узнать.

Звонит Рита. Я резко смахиваю экран, отвечаю:

– Алло?

– Я знала! – тараторит она. – По твоей тишине, по твоим сообщениями. Ты уже зависла по уши, да?

– Рит, я… Он только что мне написал. Он знает мой номер. И… говорит о каких-то девяносто девяти ночах.

– Стоп. Подожди. Он написал тебе? Прямо сейчас?

– У него нет имени. Он просто… пишет.

– Господи. Это любовный роман, а не реальность! У него случайно не белый перчатки и кошка на плече?

– Рита…

– Ладно, шучу. Но, блин, Инга. Это уже серьезно. Если он связан с галереей, если он один из куратора или, не дай бог, спонсоров…

– Я знаю. Но я не могу остановиться. Это… как падение, но… боже, во что я вляпалась? Ты когда-нибудь чувствовала, что ты впервые живая?

– Ну, на втором бокале пино гриджио, например. Но ты сейчас не шутишь, да?

Я не отвечаю.

– Инга, ты сильная и умная. Но я умоляю, будь осторожна. Такие мужики приходят с цветами, а уходят, оставляя пепел.

Я улыбаюсь, но в голосе скользит металл:

– Если он уйдет, я сделаю из пепла тушь. Напишу ей картину и продам за большие деньги.

Рита хихикает:

– Не сомневалась в тебе, подруга. Тогда живи. Но знай: я рядом. И если он вдруг вздумает себя плохо вести, я устрою ему кастрацию любимой ложкой.

– Да подожди ты, – бормочу я.

Неудивительно, что с ней долго мужчины не задерживаются. Мало того, что кровожадная, так еще и методы вредительства такие креативные.

Мы смеемся. И чувствую, как по спине ползет то самое чувство. Щекочущее. Предвкушающее и очень жадное.

Я хочу знать, кто он.

Но еще больше я хочу узнать себя в этих девяносто девяти ночах.

Глава 3

После этого я собираюсь на собеседование. Надеваю черное платье-рубашку, не слишком вызывающее, но подчеркивающее талию. Волосы собираю в пучок, серьги в виде аккуратных жемчужин. Я стою перед зеркалом и говорю себе:

– Ты – профессионал. Ты – специалист по искусству. Ты идешь за работой. Ты не ищешь незнакомца в черной маске. Сейчас не до этого, Инга.

Вру, конечно. Но если не врать себе – не выживешь.

Маршрут до галереи занимает двадцать минут. По пути я пролистываю на телефоне сайт выставки. Название проекта: «Обнаженная власть. Девяносто девять теней желания».

Я замираю. Девяносто девять. Случайность?

Описание туманное, будто специально оставляющее место домыслить: инсталляции, исследующие психологию власти, маскулинность, контроль, подчинение, а также ритуальные формы соблазнения в современной культуре.

Здание галереи поражает. Не классический выставочный зал, а старая реконструированная городская усадьба. Витражи, мрамор и темное дерево. Все дышит стариной, деньгами и изысканным вкусом. Внутри царит полумрак и тихая музыка. Электронная и едва различимая. Неожиданно.

На ресепшене женщина лет сорока в строгом черном костюме с блестящими черными ногтями. Она смотрит на меня, будто знает, кто я. Будто тоже знает про маскарад.

– Инга Смирнова? – уточняет она.

Я киваю.

– Вас ждут. Пройдите, пожалуйста, в малый зал. Куратор сам пожелал провести собеседование.

Я моргаю. Обычно этим занимается менеджер по персоналу.

– Куратор? – переспрашиваю я осторожно.

– Он редко занимается подобным лично, – с улыбкой отвечает она. – Но в данном случае… сделал исключение.

Я ощущаю, как внутри все замирает. Пульс отдается в висках.

Иду по коридору. Здесь коричневые стены. На них черно-белые фотографии людей в масках. Иногда видно только руки. Или рот. Или силуэт в латексе, как у героини фильма «Секретарша». Все это не вызывает пошлости. Скорее… ощущение какого-то обряда.

На стеклянной двери зала выгравирована та же змея. Я касаюсь ее пальцами, едва дыша, и вхожу.

Темнота, как за кулисами театра. Подсвечены только экспонаты: кожаная маска, гипсовая скульптура рук, застывших в объятии, зеркало в форме замка. Потолок затянут тканью. И все это пронизано той самой эстетикой, которую я уже чувствовала на себе: на коже, по позвоночнику, в горле. Он здесь. Может быть, не физически. Но это его проект. Его почерк.

Я замираю у одной из инсталляций. В полумраке виднеется диван с бархатной обивкой, перед ним – шкура, а над всей сценой висит маска, почти идентичная той, что была на нем в ту ночь.

Ноги подкашиваются. Я делаю глубокий вдох, но не ухожу. Не убегаю. Держаться, Инга!

Я слышу шаги.

Медленные, уверенные, не торопящиеся. Они звучат так, будто человек, их производящий, не должен представляться. Он уже владеет этим пространством. И мною тоже – хотя бы отчасти.

– Госпожа Смирнова, – слышу я голос за спиной.

Он все тот же. Тот самый голос.

Я поворачиваюсь. Мужчина стоит в полумраке. Без маски. Но в нем есть все, что я узнала той ночью: уверенность, сдержанная сила, обволакивающая тьма. Черные брюки. Рубашка без галстука. Рукава закатаны. На левом запястье – серебряный браслет в виде змеи.

У него черные волосы, невероятные карие глаза, в которых тонешь. Невероятно красивое лицо. Такие вообще разве бывают?

– Здравствуйте, – говорю я. Голос предательски дрожит.

Он делает шаг ближе.

– Меня зовут Ли Ян. Я – куратор этой выставки. И, как вы уже, наверное, догадались… наш с вами разговор не будет обычным собеседованием.

Я стою, как статуя. Только ресницы дрожат.

– Вы подготовились к встрече? – продолжает он. – Прочитали о выставке?

– Да. Название… – сглатываю я. – Перекликается с тем, что вы мне написали.

Он улыбается. Как будто это и поощрение, и опасность.

– Это и не совпадение, и не послание. Это… вызов.

Ли Ян подходит ближе. Я чувствую запах: дерево, кожа и что-то пряное, теплое.

– Если вы согласны участвовать в проекте, – говорит он, – вы должны понимать: эта работа потребует от вас не только компетентности. Но и смелости. Готовности. Жажды. Вас ждет не просто галерея.

Он делает паузу:

– Вас ждет… игра.

Я дышу часто. Но не ухожу. Я готова слушать. И готова… играть.

Он оказывается совсем близко. Дыхание опаляет мою шею:

– Я бы хотел, чтоб вы согласились, Инга.

Когда я возвращаюсь в фойе после разговора с куратором – если это вообще был разговор, а не театральный пролог к чему-то большему, – администратор уже ждет меня у дверей в противоположном крыле.

– Госпожа Смирнова, – говорит она вежливо. – Вас попросили пройти в кабинет архивов. Там передали нечто, что, по словам куратора, «принадлежит вам».

– Мне? – Я едва не сбиваюсь с шага. – Это… ошибка?

– Вряд ли, – отвечает она с таким выражением лица, будто все давно написано по сценарию. – Все уже подготовлено.

Я иду по коридору, на этот раз обитому зеленым бархатом. Шаги почти не слышны, воздух густой и пахнет пыльными полотнами, ладаном и чем-то металлическим. На дверях – надпись латиницей: «Archivum». И ручка в виде львиной головы. Кто-то однозначно выпендривался.

Открываю дверь. Комната пуста. Полки с папками, ящики, подсвеченные только теплыми лампами. На столе в центре стоит коробка.

Такая черная. Матовая, с мягкой текстурой, перевязана тонкой золотой лентой. Подарок? Или капкан?

Я медленно подхожу и смотрю на карточку, вложенную под ленту.

На ней только один символ. Змея-уроборос.

Мое дыхание сбивается. Осторожно распускаю бант. Снимаю крышку.

Внутри лежит маска. Та самая. Господи, это моя? Павлиний глаз, перья, блеск. Черный бархат, подкладка, что хранит ароматом того вечера, свечей, шампанского и его рук. Я едва не роняю коробку. Пальцы слабеют, как будто маска тяжелее, чем есть на самом деле.

Но я ведь не помню, чтобы оставляла ее. Значит… Значит, он сделал точно такую же?

А теперь показывает, что очень внимателен к деталям.

Я провожу пальцами по краю маски. Ощущение, что она дышит. Или это я дышу слишком часто и тяжело? Словно внутри коробки заключен не предмет, а портал. Пропуск обратно в ту ночь. Или в девяносто восемь следующих.

– Госпожа Смирнова? – раздается голос у двери.

Я вздрагиваю. Молодой мужчина в синей униформе галереи стоит на пороге с конвертом в руке. Он невозмутим, почти как лакей из старого романа.

– Это для вас. – Он протягивает конверт. – Сказали, передать лично в руки.

Конверт темно-красный. Восковая печать – все тот же змей. Мое имя написано каллиграфическим почерком. Я открываю чуть дрожащими руками. Бумага плотная, дорогая, пахнет чернилами и чем-то древесным.

Текст напечатан черным на темно-кремовой бумаге. Шрифт… прямо как на театральной афише.

«Девяносто девять ночей. Добро пожаловать, Инга. Ты прошла первую ступень. Впереди – девяносто восемь. Не ищи карту. Не жди инструкции. Твоя маска – это ключ. Твое желание – проводник. Правила будут раскрываться по мере игры. Если ты хочешь выйти – достаточно сказать об этом. Но, если останешься, то узнаешь себя. И, возможно, его…».

Ии рисунок уробороса. Но я уже понимала, что уроборос и есть Ли Ян.

Никакой подписи. Только змей. Опять он. И я.

Сердце бьется так, будто я не письмо читаю, а стою на краю чего-то темного, бездонного. Это не просто роман. Не просто любовная игра. Это… что-то глубже. Я снова касаюсь маски. Та же дрожь, та же искра. Внутри коробки есть еще один предмет. Маленький ключ. Металлический, изогнутый и с крохотной змеиной головой на головке.

– Что это? – спрашиваю у мужчины в синей униформе.

Он лишь вежливо улыбается:

– Инструкция будет позже.

А потом исчезает за дверью.

Я остаюсь одна с письмом, ключом и собственной маской.

На мгновение мне хочется отступить и все бросить. Вернуться домой, сварить кофе и спрятаться под плед.

Но маска лежит в коробке не как вызов, а как обещание. Обещание того, что может мне подарить мужчина, о котором со вчерашней ночи все мои мысли.

Глава 4

Вечер вползает в квартиру, как кошка: мягко, почти незаметно. За окнами тает свет. Я сижу на диване, завернувшись в плед, с бокалом вина и ноутбуком на коленях. Пытаюсь отвлечься: читаю статьи, прокручиваю выставочные анонсы, обновляю почту. Но мысли все равно текут в одном направлении. К нему. К Ли Яну. И, конечно же, змеям. А еще к этим странным, пьянящим словам в письме.

Игра. Девяносто девять ночей. Это все безумие. И в то же время – магнит.

В дверь звонят. Я резко вскакиваю. Вино плещется на плед и на подлокотник. Шиплю, как кошка, но все потом. Подхожу к двери и открываю.

На пороге стоит курьер. Молодой мужчина в темной форме без логотипов. В руках у него коробка. Опять черная. Матовая. Я не спрашиваю, кто отправитель. Не нужно.

– Госпожа Смирнова?

– Да.

– Это для вас. Подпись не требуется. Желаю вам хорошего вечера.

Он быстро уходит. Я захлопываю дверь и встаю с коробкой посреди прихожей, будто держу не упаковку, а ящик Пандоры.

Аккуратно снимаю крышку. Внутри находится папка. Кожаная, гладкая и с вытисненным уроборосом в нижнем углу. А в ней… контракт.