– Ну смотри, – пришла на помощь Лиля. – Попробую совсем просто, на собственном примере. Так…

В воздухе появилась еще одна сфера. Она развернулась цифровым полотном, как экран в кинотеатре, и на нем заиграли образы, замелькали сцены.

– Когда-то я жила жизнью воина-крестоносца, – говорила Лиля, а на экране ее слова оживали картинками из Средневековья. – В той жизни моей задачей было прокачать милосердие, и выбор, что предлагался мне из раза в раз заключался в том, чтобы убивать или не убивать. Я выбирал первое. Убивал много, безжалостно, даже тогда, когда в том не было нужды. Меня сопровождали мудрые учителя, хранитель посылал мне знаки, я видел примеры другого выбора. У меня был шанс жить иначе, но в гордыне своей и жадности я не щадил никого. Так я, сам того не ведая, копил отрицательную карму. Мои жертвы испытывали страх, боль, ненависть, и оттого общий баланс мира уходил в минус, в сторону Зла. Чтобы восстановить его, надо было делать что-то очень хорошее. И это что-то делали другие люди. Не я. Я же, когда покинул ту страшную жизнь, чуть было не угодил в тень Черного дерева. Но, – Лиля с благодарностью посмотрела на наставницу, – меня простили и дали мне еще один шанс. Вот только душа моя была так изуродована опытом убийств, что в новой жизни я родилась с внешним уродством – горбом. В те века это было дурным знаком. Меня гнали отовсюду, били, пытались убить. Единственным человеком, который любил меня и оберегал, была моя мать. Она обладала артефактом безусловной любви, это самый сильный и важный артефакт во Вселенной. А я в теле горбуньи смогла наконец-то понять, что же такое милосердие и что Злу можно и нужно противостоять. Знаешь, чем я занималась? – Лиля озорно улыбнулась. – Я спасала черных кошек от религиозных фанатиков.

– За что и поплатилась, – грустно добавила бабушка.

– Да. Но ни о чем не жалею.

– Как это «поплатилась»? – не понял Сергей.

– Меня сожгли на костре, – болезненно поморщилась Лиля. – Сам понимаешь – горб, полный дом черных кошек. Люди сочли, что я ведьма. Но и это было частью кармы. Это… очень сложная структура Вселенной. Делая зло в моменте, человек создает импульс, который однажды, может быть сквозь года, снова спровоцирует зло. И оно притянется к хозяину, к тому, кто послал первоначальный импульс. Это может случиться сразу, в рамках одного воплощения, а может через две-три-четыре жизни. Остановить карусель зла можно только добром и прощением. Сколько бы боли тебе ни причиняли – не твори зло в ответ, даже в мыслях. Помни, что это твой бумеранг вернулся, не запускай его снова.

– То же самое и с добром, – включилась в объяснение бабушка. – Карма работает в обе стороны. Смотри, сейчас все поймешь!

На экране замелькали новые картинки, смутно знакомые Сергею. То была сцена из его собственной жизни, снятая словно сверху и чуть сбоку: пустырь за Горным институтом, три бритоголовых отморозка втаптывают в весеннюю грязь какого-то пацана, шарят по его карманам, попутно пиная остроносыми ботинками под ребра. Тем пацаном оказался первокурсник Сашка Нефедов, Сергеев одногруппник. Тогда они еще не общались…

– Помнишь, что было потом? – остановила киноленту Лиля.

– Да, я шел через пустырь, увидел их и…

Экран вновь ожил, и на нем во всей красе предстала батальная сцена, в которой два молокососа-первокурсника бьются с дворовой гопотой не на жизнь, а на смерть. Где-то за кадром засвиристел милицейский свисток.

Лиля гордо подбоченилась и быстро вставила:

– Это я! Я патруль привела. Такую цепь случайностей пришлось соорудить, ух!

– Спасибо, – вымолвил Сергей озадаченно, внутри него вновь засвербело. – Но…

– Что это значит? – закончила за внука бабушка. – Ты проявил смелость и вступился за слабого. Тебя позвал зов справедливости, несмотря на явно проигрышную ситуацию. Это хорошо. Ты сотворил добро, помог человеку. Созданный тобой импульс добра вернулся к тебе: ты обрел лучшего друга и союзника на всю жизнь.

– Сашка, – протянул с тоскою Сергей. – Братан… Неужели никогда не увидимся?

– Увидитесь и не раз, но в других жизнях. Ты спас его от смерти по собственной свободной воле. Теперь он твой кармический должник. Пока не отдаст долг, будет перерождаться всегда где-то рядом с тобой. Так что когда-нибудь, возможно, спасет и твою жизнь. Он будет испытывать в этом потребность.

– Ух ты…

– Да, так интересно устроен этот мир, – кивнула бабушка. – Теперь понятно, что такое карма?

– Н-да… но вопросики все же остались…

Лиля и бабушка молча уставились на Сергея в ожидании.

– Что это такое?!! – Он растопырил руки ладошками вверх, указывая на висевшие в воздухе сферы. – Как это вообще понимать? Это какие-то сверхсовременные компьютеры? Разве… загробный мир… это не… не знаю. Но разве это экраны? Шары-телевизоры? Счет? Банковский счет? Вы серьезно? А где старцы бородатые? Ангелы крылатые? В книжках все иначе! Почему мы будто в фильме про будущее?

– Может, это и есть будущее, – осторожно произнесла бабушка, будто раздумывая, что можно сказать, а что нельзя. – То, куда идет человечество. И не только в техническом исполнении, но и в духовном. Главным образом, именно в духовном. Придет время, и ты все поймешь. Но в чем-то ты прав. Человечество на Земле развивается во всех направлениях. Души копят опыт, в том числе и опыт пребывания здесь, по эту сторону. Образы отпечатываются в подсознании, самые талантливые воспроизводят их в материи, это называется материализацией. Не один в один, но приближенно, в рамках возможностей Земной Системы. Так появились радио и телефон, как способ общения на расстоянии, хотя нам здесь для этого не нужны провода. Или интернет как единая информационная база – здесь мы называем это Хрониками Акаши, и они существовали испокон веков.

– Не удивлюсь, если вскоре появятся на Земле такие же переносные планшеты, – добавила Лиля, кивая на сферы. – И можно будет одним взмахом пальцев перелистывать картинки, приближать их и смотреть, что сейчас происходит с кем-то другим. Прямой эфир в кармане, так сказать.

– Ух ты, – только и смог произнести Сергей.

– И не говори… Однако пора делать выбор. Куда отправишься в следующей жизни?

Глава 4. Выбор

Сергей смотрел на три мерцающие сферы, отражающиеся в черном зеркале воды. Две из них были открыты: Новая Зеландия и задворки Нью-Йорка. Третья переливалась незнакомыми ему символами.

– А там что? – приподнял Сергей брови, указывая взглядом на закрытый шар.

Лиля коротко шмыгнула носом, кинула виноватый взгляд на бабушку и выпалила:

– Иркутск. Ваша с Мариной соседка. Будет девочка. Отца нет… точнее, он уже того… бросил их. Марина будет помогать. Ну хоть так… а все равно рядом.

Сфера раскрылась, и внутри нее отразился образ девчонки. Сергей вспомнил ее – действительно соседка по площадке, подросток еще совсем. Но внимание его привлекла не будущая мать, а другая женщина, маячившая на заднем фоне. Он присмотрелся, сосредоточился на ней, и образ вышел на передний план. Это была Марина. Его любимая. Родная. Марина.

– Лиля, ну зачем? – с тихим укором вздохнула бабушка.

А Сергей вцепился глазами в картинку и наконец-то понял, что же так свербело у него внутри, что же он силился вспомнить, но никак не мог. Марина!!! Да! Его милая, единственная, любимая Марина! Ведь это к ней он спешил… там… тогда. Ей вез букет полевых ромашек.

– Я хочу к Марине, – твердо сказал он. – И нет, не так, не соседским ребенком. Мне надо вернуться обратно… в мое тело.

– Это невозможно, ты умер, – сохраняя невозмутимое спокойствие, качнула головой бабушка. – Тело похоронили. Время там течет немного иначе. Сегодня сорок дней.

Повисла тишина. Вакуумная, космическая тишина, в которой не было слышно ни всплеска волны, ни стрекота кузнечика, ни дыхания. Сергей замотал головой. Он сел, спустив ноги к воде. Внизу тут же собралась стайка маленьких серебристых рыбок. Мысли плавали в его голове, как эти рыбки, но ни одна не вырвалась наружу. Сергей молчал. Молчали и Лиля с бабушкой.

Наконец он вымолвил упрямо:

– Верните меня.

– Это не…

– Верните меня!!! – крикнул он, резко встал и тут же сник, опустив плечи и голову.

Эхо разнесло многочисленное «ня-ня-ня» над водой, рыбки бросились в разные стороны, а Лиля вжала свою маленькую лопоухую головку в ворот куртки. Одна только бабушка по-прежнему спокойно смотрела на Сергея любящим теплым взглядом.

– Это невозможно, милый, – закончила она свою фразу.

– А-а-а-а-а… есть, вообще-то, вариант, – пискнула Лиля из глубины куртки.

Сергей выпрямился, подался к ней.

– Ох, Лиля-Лиля, – покачала головой бабушка. – Иногда жалею, что у ангелов-хранителей тоже есть свобода воли. Ты зачем ему про Марину напомнила? Знала же, что так будет.

– Не знала, – буркнула Лиля, а сама уже щурила хитрые глаза, пряча довольную улыбку под воротом.

– Почему? – спросил Сергей. – Почему я про нее забыл? Как я мог?

– Пришлось затереть некоторые фрагменты твоей памяти, пока это еще возможно. Потому что именно такой твоей реакции я и ожидала, – устало сказала бабушка. – Так всегда с близнецовыми душами.

– Что значит близнецовые?

– Ой, это та-а-ак интересно! – не выдержала Лиля, раскрылась и затараторила. – Души выходят из Источника. Кто-то давно живет на Земле, как я когда-то. А кто-то новичок, как ты. Источник выпускает их по одной. Но бывает… бывает, что две зараз. Это вроде бы как одна душа, но разделенная. Это огромная редкость. Так вот вы с Мариной такая разделенная душа. Одна на двоих. Вот почему у вас случилось мгновенное притяжение там и вы не могли расстаться ни на минуту.

– Такие души могут быть помощниками и учителями друг для друга, – прервала Лилю бабушка. – У них общие задачи, и развиваются они в два раза быстрее. Пока одна половинка познает артефакт свободолюбия, вторая может изучать артефакт прощения. И все это в общую копилку. Но это не значит, что близнецовые души обязательно будут вместе. Они могут чувствовать друг друга и с разных континентов.

– Нет, – мотнул головой Сергей.

– Они могут быть просто друзьями.

– Нет, – упрямо твердил Сергей.

– Тогда тебе придется ждать здесь до тех пор, пока Марина не закончит свой жизненный путь, чтобы выйти в новые жизни в одно время и в одном месте, – пожала плечами бабушка.

Сергей склонил голову и заглянул в глаза Лиле с тоской и надеждой, шевельнул одними губами беззвучно:

– Какой вариант, хранитель?

Лиля робко взглянула на наставницу, та покачала головой. Но девочка все-равно выпалила:

– Вернуться в то же время и где-то рядом, но в другое взрослое тело.

– Это против правил, – возразила старшая.

– Так уже бывало, – вкрадчиво мяукнула младшая.

– Что бывало? Что значит другое тело? – Сергей терял терпение.

И вот тогда инициативу полностью перехватила Лиля:

– Случается, что тело, биоскафандр человека, еще функционирует, но души в нем уже нет. Такая программная ошибка матрицы. На Земле это называется глубокая кома. Так вот, если душа покинула тело, но оно настолько сильно само по себе, что продолжает какое-то время жить, то в это мгновение тело может занять другая душа. И… если тело выкарабкается, то внутри него проснется уже другой человек.

– Только он ничего не будет помнить, – предостерегла Сергея бабуля. – Ничего. Вообще. Потому что при выходе на материальный мир душа теряет память. Таковы общие правила Игры.

– Ой, – отмахнулась беспечно Лиля. – Знаю я эти правила. Главное – не рассказывать никому, чтобы система не вычислила, а уж помнит он или нет, этого она не поймет, пока не проколется сам.

– Лиля, с огнем играешь! – нахмурилась бабушка. – Ты уже нарушила все что можно и что нельзя. Начиная от материализации дорожных знаков там и заканчивая напоминанием ему о Марине тут.

Девочка обиженно насупилась: