Ключи петроградские. Путь в академию (страница 6)
– На архитектора, – подтвердила я, удивившись, как это он так сразу понял. Через пару секунд дошло: видимо, так же, как и ворон сначала определил меня в архитекторы, – по моему взаимодействию с городом.
– Вам говорили, что у вас талант?
– Как бы вам сказать… – смутилась я, после чего собрала волю в кулак и выпалила: – Мне говорили, но вы же знаете, что на архитектора надо сдавать математику и сакральную геометрию. Математику я забыла, а сакральной геометрии никогда не знала…
– Вы же только что решили задачу по определению лей-линий, причем не имея достаточных вводных, – изумленно перебил Дмитрий. – Я более чем уверен, что вы и начертите мне их идеально.
– Я это делаю интуитивно, – объяснила я и продолжила: – Теории я, к сожалению, не знаю. Именно поэтому вас искала. Мне сказали, что вы можете позаниматься со мной и подготовить меня к экзаменам, а еще…
Я посмотрела на Дмитрия, он посмотрел на меня, и в его глазах читалось что-то такое, что я бы назвала ощущением восторга от редкой удачи, как если бы он нашел клад.
– …тот, кто подсказал мне обратиться к вам, сказал, что… В общем, он сказал, что вы обещали одному важному человеку выполнить любую его просьбу и что занятия со мной пойдут в счет этой просьбы.
Последние слова я договаривала почти шепотом и, кажется, покраснела – щеки и уши у меня точно горели. Мне вдруг показалось, что я коснулась некоей тайны, а Дмитрий Иванович если не погрустнеет, то разозлится и все-таки откажет мне в репетиторстве. Дмитрий действительно посерьезнел, но потом его лицо вновь просветлело.
– Женечка, вы не представляете, какая это замечательная просьба! – воскликнул он. – Конечно, я буду готовить вас к экзаменам. Если вы переживаете о деньгах, для вас это будет совершенно бесплатно. Даже не возражайте.
– Я и не возражаю, – окончательно смутилась я.
В моей голове тут же развернулось несколько параллельных сценариев, как я потом отблагодарю Дмитрия Ивановича, если мне удастся поступить.
– Вы уже знаете, какие книги вам надо взять? – спросил он, когда мы вернулись в холл.
– Меня в библиотеке завернули, – пробормотала я. – Я же еще не студентка.
– Не переживайте, – успокаивающе уверил Дмитрий. – У меня есть нужная подборка. Вы где остановились?
– Здесь, в жилых ячейках. – Я повела головой в сторону двери «Только для персонала».
– Отлично, я все лето в главном корпусе. Если у вас нет никаких четких планов, приходите завтра часам к одиннадцати.
– В двести восемнадцатую? Тогда до завтра.
– В двести восемнадцатую. До завтра, Женя.
Когда я шла к жилым ячейкам по длинному коридору, так резко контрастирующему своей простотой с вычурными коридорами учебного (как назвал его Дмитрий, «главного») корпуса, мне вдруг подумалось: в том, что я в который раз захожу через дверь «Только для персонала», есть некий сакральный смысл. Вот только какой?
Глава 4
– Если говорить грубо, лей-линии – это прямые, соединяющие несколько мест силы. Это часть сетки Хартмана, о ней я расскажу позже. Иногда их называют дорогами фей. Многие исследователи утверждают, что старые римские дороги строились именно по лей-линиям и, когда выходишь на такую дорогу, ноги как будто бы сами несут тебя по ней…
Дмитрий Иванович рассказывал, а я живо представляла себе все то, о чем он говорил. Я видела ровные светящиеся линии на внутреннем экране, а сейчас – задним числом – отметила, что на них или вдоль них действительно располагались знаковые или культовые объекты, чаще всего храмы, и ноги действительно часто несли меня сами, если я выходила на такую линию. В общем-то, я этим обычно и пользовалась: нужно было послать в пространство намерение, увидеть линию и встать на нее. Дальше можно ходить, не чувствуя усталости, напротив, набираться энергии и заодно любоваться достопримечательностями.
– В качестве примера могу привести вам то, с чем мы немного поэкспериментировали вчера. Пантелеймоновская церковь стоит на пересечении лей-линий. Следуя в одном направлении, можно дойти до Преображенского собора, а по диагонали, как вы вчера и говорили, лежит Анненкирхе. – Дмитрий резко замолчал, а потом обеспокоенно спросил: – Женя, вы не задаете мне вопросов. Вам все понятно?
– Да, – кивнула я, отрываясь от конспекта.
Не говорить же ему, что задавать вопросы меня отучили в моем первом вузе. Это считалось дурным тоном – перебить преподавателя, спросить, уточнить. Изучать больше поощрялось, но лектора лучше было не трогать. Следовало записать вопросы на полях тетради (почти все преподы заставляли нас чертить поля: во-первых, все для тех же важных пометок, во-вторых, чтобы мы не забывали, как важно это для школы, куда мы все, по их мнению, обязательно отправимся работать), а потом идти с ними в библиотеку или к более сведущим студентам (чаще всего в роли такого студента выступала я).
– Если что, вы всегда можете меня перебить и задать вопрос, – сообщил Дмитрий. – Более того, когда вы уже будете учиться, помните, что в нашей академии здоровая дискуссия поощряется многими преподавателями. Не всеми, но многими. На моих занятиях я разрешаю уточнять и даже поправлять меня. Да, поправлять тоже. Я человек, а людям порой свойственно ошибаться и не знать абсолютно всего, даже если мы много лет в профессии. Процесс обучения – он ведь всегда обоюдный. Нам, преподавателям, частенько есть чему поучиться у студентов. Каждое новое поколение имеет новый взгляд.