– Линна, не разворачивайся! Полный вперёд по вектору! – крикнул он. Да, это предательство. Только адмирал был уже мёртв, и с ним половина флотилии. Линна превысил рубеж ускорения, и гул стал зашкаливать. В любой миг они могли быть подбиты. Или коллапсировать. Какая разница, как именно умирать? Позади взрывались последние корабли планетарной обороны. Экран оказался направлен назад, потому что впереди было не на что смотреть. А потом всю рубку озарила яркая вспышка. Зари крикнула. Линна вцепился руками в поручни и завыл. На месте Виллены горел плазменный шар. Вся планета. Его семья. Его друзья. Величие их истории и культуры. Всё превратилось в кипящий океан боли.

На палубу выбежала Ноури Гал.

– Что, что случилось, капитан? – истерично прокричала она. – Как такое могло произойти? За что?

За что? Дура, что за вопросы? За что можно уничтожить сто миллиардов человек? И какой, какой ответ правильный? За то, что посмели атаковать? За то, что отправили шаттл? За то, что отвергли жизнь в рабстве? Да сам вопрос лишён смысла! Это невозможный вопрос с невозможными ответами! То есть невозможным он был до сего дня. Когиу Тше смотрел на экран и молча плакал. Далеко позади гигантский астероид-корабль словно размножился – рядом из ниоткуда возникли ещё пара десятков таких же кораблей. Сколько же их всего, чёрт возьми?

Сквозь слёзы в глазах Тше увидел, как снова появился образ того же пришельца:

– Нам не стоит ни малейшего труда добить вас. Но гибель планеты должна стать уроком для вашей расы. Поэтому вам дарована милость остаться живыми, чтобы вы сообщили другим колониям, что отныне они – рабы З’уул, иначе их ждёт та же участь. Летите и передайте, что мы придём. Мы летим дальше, но за нами идут другие. Мы не спешим, у нас впереди – вечность.

Изображение растаяло в воздухе. Линна сбросил ускорение и снял шлем. Его глаза были красными и полными слёз, как и у всех остальных. Зари молча вздрагивала. Гал громко выла в углу. Корабли пришельцев стали исчезать так же внезапно, как и появились, а Виллена, уже визуально уменьшившаяся до размеров зрачка глаза, всё ещё полыхала плазмой. Он может гореть целую вечность, этот погребальный костёр человеческой расы.

Глава 2. Артур Уайт

Артур проснулся засветло. Его организм, проживший длинную жизнь, привык к двадцати четырём часам в сутках и никак не хотел отступать от этого ритма. Сколько раз за последние четыре месяца Уайт заставлял себя сдвигать «утро»! Он переживал джетлаг каждые пару недель, но только привыкнув к новому «часовому поясу», начинал вставать всё раньше и раньше. Поэтому старался порой ложиться попозже, чтобы переключаться на более поздние часы. Вот и сейчас он поднялся часа на два раньше всех. В его комнатушке, больше по размеру похожей на лифт, всю ночь горел небольшой светильник. Всё дело в том, что гениальный «отец Согласия», как его прозвали коллеги, боялся темноты. Миниатюрная лампа, привезённая из дома, создавала уют, отбрасывая маленькие разноцветные звёздочки на стены и потолок. Каприз учёного. Один из многих.

Артур встал. Здесь, в условиях низкой гравитации, перестали болеть суставы. Это было приятно. Давно он так легко не вставал с кровати, обычно это занимало минут десять. Отрицание. Гнев. Торг. Отчаяние. Принятие. По паре минут на каждую из стадий. А на Марсе он мог вскочить словно юноша. Пожалуй, неожиданный плюс в его случае перевешивал множественные недостатки трети «жэ».

Забавно, он посвятил годы изучению звёзд и планет, законов макромира и его потенциального влияния на жизнь. И никогда не думал, что сам выступит испытуемым. Конечно же, всё потенциально вредное влияние низкой гравитации на организм было изучено уже давно, но на практике до сей поры никем не подтверждалось. Как эти молодые ребята выдержали год пути? По словам Айзека Кинга, после посадки первое время казалось, что тут притяжение нормальное. Слегка атрофированные мышцы с радостью восприняли уменьшенный вес. Всем здесь приходилось заниматься спортом, чтобы поддерживать их крепость. Рано или поздно настанет пора вернуться, и нужно быть в форме.

Артур взял зубную щетку и полотенце и прошёл в душ. Все жилые модули были сделаны по одному образцу: четыре спальни, один санузел и одна техническая комнатка, где стояли гладильная доска, стиральная и сушильные камеры, шкаф с чистым постельным бельём и утварью для уборки формировали жилой этаж – третий этаж модуля. На четвёртом этаже располагался склад, в основном заполненный продовольствием и оборудованием. На втором – миниатюрная кухня-столовая и комната отдыха, которая в их модуле скорее напоминала читальный зал. Первый этаж был со шлюзовой камерой в две стороны и с техническим помещением. Биолабораторией в их случае, а в модулях первых колонистов там находились гидропонные фермы. Ещё был нулевой этаж с очень низким потолком – там размещались аккумуляторы, шли разводки труб и кабелей, баки с водой и прочее. В оригинальных модулях вместо баков с водой были топливные баки и верхние части трёх ракетных движков для торможения и маневров. В их модуле ничего подобного не требовалось, он «садился» с помощью техники Кен-Шо.

Умывшись, Артур спустился на шлюзовый этаж и по коридору перешёл в соседний модуль. В нём вместо лаборатории был спортивный зал. Нужно немного размяться. Благо позволяли суставы и время. Как приятно было вновь, после пятнадцатилетнего перерыва, взяться за штангу, пробежаться на беговой дорожке, обвесив тело «утяжелительным» костюмом, подтянуться на перекладине. Какое наслаждение почувствовать себя сильным и способным контролировать собственное тело!

После получасовой тренировки он вернулся в душ, чтобы на этот раз основательно помыться. Переоделся в рабочий костюм и сбросил потную пижаму в бак с грязным бельём. Кто вообще всё это стирает? Он не задумывался, но ведь здесь не было обслуживающего персонала. Явно кто-то из соседей. А кто? Само собой не Генрих Ланге, который громко храпел в своей комнате. Удивительно, как он умудряется храпеть при такой силе тяжести? Как же зычно тогда он делает это дома! Возможно, стиркой занимается Чон Ха Юн, сорокалетняя кореянка, специалист по биологии и генетике. Её культура вполне могла заставить женщину тихо помогать престарелому профессору и аккуратно стопочкой складывать его чистое бельё на полке. Вот только она никогда не упоминала ни о чём подобном. Надо бы не забыть отблагодарить её за помощь. Хотя, может, всё делала Эмма Мартин? Канадка французского происхождения, тридцати пяти лет, всегда была милой, учтивой и очень-очень тихой. Так кого же благодарить? Хмм. Лучше сразу обеих.

* * *

…Артур шёл по базе от своей палатки в сторону центра. Полуденное солнце заставляло его искать тени пальм и прочей растительности. Уайта никак не оставляло беспокойство. Как всё произойдёт? Что это будет за полёт? Какой-то непонятный физический принцип. Люди им ещё никогда не пользовались. Вдруг он приведёт к необратимым последствиям для здоровья? А вдруг они попросту исчезнут? Артур посмотрел на накрытые маскировочными тентами шесть модулей, вокруг которых суетились рабочие, загружая необходимые припасы, оборудование и личные вещи участников экспедиции. Шестнадцать человек из разных стран мира утром отправятся на Марс. И будут там уже к обеду. Звучало невероятно. Впрочем, огромные космические модули, стоящие среди пальм, тоже выглядели фантастически. И быстро отстроенная взлётно-посадочная полоса. Всего за месяц США реанимировали старую базу времён Второй мировой войны. В конце полосы стоял русский гигантский самолёт «Руслан», доставивший сюда последний из модулей. Другие перед этим привезли морем. Удивительно, как быстро при политической воле можно наладить сложную инфраструктуру. Остров не имел известного наименования, хотя и был нанесён на карты. Формально он принадлежал Микронезии, но ООН арендовала его на сто лет. Когда-то давным-давно на нём построили аэродром для разведки и контроля Тихого океана во время войны с Японией. Людей на нём не было, кроме сотрудников ООН, само собой. И ещё здесь оказалось очень жарко.

– Артур, вы не хотите искупаться? Как я понял, моря мы не увидим ещё долго, а тут великолепный пляж! – раздался голос Ланге слева.

Уайт обернулся и увидел немецкого социопсихолога с брюшком, свисающим над плавками. В руках у него была бутылка с водой, а через плечо перекинуто полотенце с надписью Disney. Где он такое взял, интересно. Вообще, мысль искупаться была приятной, но сейчас их ждёт брифинг – дожидаясь его, Артур торчал в палатке, чтобы не получить солнечный удар перед полётом. А ещё тихо приходил в себя после двадцати часов в дороге. Сначала он летел в Лос-Анджелес, потом на Гавайи. Уже оттуда их, собранных вместе с разных концов света, отправили военным самолётом США на райский островок, ставший центром межпланетной коммуникации. Всех, кроме австралийского социолога Итана Мура, которого ВВС Австралии доставили сюда напрямую. Теперь, когда хоть чуть-чуть свечерело, Артур всерьёз подумывал насчёт купания.

– Я направляюсь на брифинг, – ответил он Генриху, – а вот после него пойду на пляж и останусь там уже до заката. И вам советую переодеться и приходить.

– Вот я как раз и бегу к палатке. Ждите меня там, не начинайте!

Артур кивнул и двинулся в сторону большого шатра, служившего «офисом», пока не построено здание миссии. Возле него стояли четыре машины. Две с водой, а две – с дизель-генератором. Последние сильно гудели, обеспечивая шатёр электричеством. Офис, хоть и временный, тем не менее был кондиционируемым.

Тут царила суета, туда-сюда сновали люди в военной форме с нашивками ООН и другие, похожие на дипломатов. Что-то происходило. Артур подошёл к шатру, и один из вооружённых охранников попытался было перекрыть дорогу, но рука товарища остановила его. Тот обернулся, обменялся с напарником взглядами и, безмолвно кивнув Уайту, отошёл в сторону, пропуская внутрь.

В шатре тоже было шумно, ближе к центру, отделённому перегородками от «комнат», собралась небольшая толпа. Кто стоял, а кто и расположился на раскладных стульях вокруг смутно знакомого лысого человека, одиноко сидящего в президиуме. Все о чём-то переговаривались друг с другом, кто-то кричал, а кто-то перешёптывался. «Прилетел только что» – краем уха услышал Артур, пробираясь к эпицентру и протирая запотевшие очки о рубашку.

– Профессор Уайт? – неожиданно с незнакомым акцентом окликнул его человек из президиума, привстав со своего места. Артур нацепил очки на нос и прошёл напрямую к нему, чтобы пожать руку. Возникло неприятное чувство, что он должен знать его имя, а, вот ведь дела, забыл! Сейчас будет конфуз. Странно, что все в шатре затихли, словно наблюдая за ним. Отлично – ещё и публичный конфуз.

– Приятно наконец-то увидеть вас лично, – человек протянул ему руку, и Артур, не глядя, пожал её, почувствовав что-то странное в этом рукопожатии, – меня зовут Вол-Си Гош, я прилетел, чтобы доставить вас на Марс…

* * *

Когда он после душа спустился на кухню позавтракать, там на высоком барном стуле перед узким столом уже сидел Ланге с взлохмаченными вокруг лысины волосами и пил чай. Перед ним стояло блюдо с хлебом и коробочка с разогретой китайской едой. Пахло рисом, курицей и специями. Пачка апельсинового сока дополняла картину. Генрих что-то лениво жевал и при виде Артура поспешно проглотил и еле заметно улыбнулся.

– Доброе утро! – заявил он и жестом пригласил Уайта присоединиться. – Вижу, ты уже при параде. Я так и знал, что душ был занят тобой. Сейчас поем и тоже умоюсь.

Артур и правда был при параде. Годы работы в университете заставили его пристраститься к костюму с галстуком. Аккуратная белая рубашка, вельветовый коричневый пиджак и неизменные очки на носу. Здесь это смотрелось крайне нелепо, но Уайт прилетел на Марс работать и не видел смысла менять свои гардеробные «пристрастия». Ланге же сидел в простых штанах и в водолазке. Как он любил упоминать: практично и легко. Что ж, отсутствие аккуратности в его случае полностью компенсировалось гениальностью и собранностью. По крайней мере, здесь он смолил трубку только вне помещений. Возможно, из уважения к дамам – Эмма негативно реагировала на кислый дым в воздухе. А снаружи очистительная система Кен-Шо фильтровала и восстанавливала его, наполняя запахами неизвестных Артуру цветов.

– Не рановато ли для китайской пищи? – усмехнулся Уайт. – Есть у нас что-то более традиционное?