Оля была печальна в унисон Васе.

Две грустные петербургские девушки сидели за столиком кофейни и, как фарами, перемигивались своей печалью.

Это была книга жалоб без предложений: а мужик из Саратова выиграл миллиард, а мне шиш, а мой друг Толя женится, и наш клуб бывших закрывается, и знаешь, мне жаль терять такого хорошего друга! А я вообще осталась без работы, и мой Новый год сломался.

Но по меньшей мере одна из этих девушек долго грустить не могла.

– Ладно, – махнула рукой Колокольцева, – как-нибудь устроится. Есть у меня одна идейка! А хочешь, я и тебе дело придумаю?

Оля, помня Васины авантюры и их сокрушительные провалы, вздрогнула:

– Спасибо, Васечка, не стоит, я как-нибудь сама. Иногда думаю, что, может, я просто неудачница?

Вася закатила глаза от ужаса:

– Нельзя так про себя говорить! Нужно внедрять в жизнь позитивное мышление. Кстати, давай я тебе подарю сертификат на посещение моего психолога. Сходи к ней, она дает дельные советы.

Но Оля, казалось, не слышала подругу. Она по-прежнему отчаянно переживала закрытие музея.

– Да не расстраивайся так, – вздохнула Вася. – Ну что, из-за одной дурацкой жалобы ваш музей схлопнется?

Оля пожала плечами:

– Наш директор считает, что нас, наверное, прикроют. Ему в администрации сказали, что в двадцать первом веке такой анахронизм, как наш музей, никому не нужен. А тем более если есть жалоба!

– Тайный недоброжелатель, говоришь, написал? – Вася вспыхнула, как от спички. – Ну так я найду этого недоброжелателя и уши ему отрежу.

Подумав, она добавила:

– Или скальп сниму.

Оля удивленно посмотрела на подругу.

– А что? Зло должно быть наказано! – гневно отчеканила Вася – маленький рыжий Зорро. – Мне бы только узнать, кто эта таинственная личность.

– Да, я бы тоже хотела узнать, кому мы так помешали. Нет, я понимаю, двадцать первый век на дворе, технологии, интерактивные музеи, цифровизация! – вздохнула Оля. – Но ведь должно быть что-то живое, настоящее.

Вася с сочувствием посмотрела на Олю. При всей любви к подруге она иногда считала, что Оле не двадцать восемь, а сто пятьдесят восемь лет.

Чтобы как-то взбодрить подругу, Вася метнулась к прилавку и вернулась с удвоенной порцией пирожных – ты ешь, Оля, ешь.

Но даже превосходные эклеры не могли развеять ее грусть. Оля вздыхала и смотрела за окно, где, как назло, было серо, промозгло и печально.

Вздохнув, Оля промолвила куда-то в ноябрьскую унылую хмарь:

– Ворон на ветке. Грустно.

– Ты че? – испугалась Вася и даже оглянулась назад. – Какой ворон?

– Да так, стихи, – отмахнулась Оля. – Японское хокку.

– Да не переживай ты, – Вася ободряюще потрясла эклером, – мы что-нибудь придумаем. Сейчас главное – пережить этот ужасный ноябрь. Унылый месяц, всем тяжело.

***

По дороге домой Вася купила еще тридцать билетов спортивной лотереи «Три по семь», потом подумала и докупила еще билеты спринт-лотереи. Развернув их прямо здесь же, не отходя от прилавка, Вася узрела все тот же кукиш от мироздания. Ну что ж – она по крайней мере поддерживает отечественный спорт. Не великое утешение, но хоть что-то.

По дороге домой меценат отечественного спорта Вася Колокольцева зашла в ближайший супермаркет. А в супермаркете уже подсуетились деятельные люди, эксплуатировавшие идею Нового года. Красные колпачки для доморощенных дедов Морозов всех размеров, гирлянды, шары и стеклянные звери разной степени симпатичности напоминали о предстоящих новогодних праздниках.

«Новый год! – осенило Васю. – Я тоже могу сесть в новогодние сани! Кажется, я знаю, чем буду заниматься в эти праздники!»

***

Чем заниматься в новогодние праздники, Оля не знала. Да и снега, несмотря на скорое начало зимы, по-прежнему не было. Словно бы темный ноябрь подвис, программа сбилась, и вместо декабря – опять ноябрь. И снова.

В тот вечер Оля сидела дома; настроение было «то ли повеситься, то ли выпить чаю», как говорил один прекрасный русский писатель. Но вдруг тишину лиловых сумерек разрезал дверной звонок.

Колокольцева в фиолетовой шапке «вырви глаз» влетела в прихожую с какой-то трубой и вручила ее Оле.

– Это что? – удивилась Оля.

Помпон на Васиной шапке весело запрыгал.

– Телескоп, подарок тебе на день рождения!

– Так у меня день рождения в марте! – ошалела Оля.

Вася махнула рукой:

– Да я помню, конечно, но ты такая грустная в последнее время, что я подумала: надо тебя спасать, и решила вручить подарок сейчас. Держи, будешь смотреть на звезды!

Растерянная Оля взяла трубу – спасибо!

А Вася уже вытаскивала из сумки какой-то тазик и пакет с мандаринами.

– Тут салат, я сама делала, сейчас будем отмечать праздник!

– А какой праздник?

– А такой! – Вася тряхнула рыжей гривой. – Считай, репетиция Нового года. Вот у меня в тазике оливье, а тут мандарины! А что еще надо для Нового года?

– Настроение, – грустно сказала Оля. – А его нет.

– Будем искать, – подмигнула Вася, – глинтвейн сварим!

Пакет в ее руках лопнул, и оранжевые мандарины полетели в разные стороны.

Пока Оля собирала на стол и варила глинтвейн, Вася поделилась с подругой новостями: навещала вчера своих минипигов, поздравила бывшего мужа со свадьбой, нашла себе занятие на Новый год, буду выпекать пряники и продавать их в торговом центре. Все свои новости Вася выпалила со скоростью пулемета: свиньи, Новый год, пряники.

– Васечка, ты собираешься печь пряники? – Оля постаралась ухватить самую суть.

– Ну, – Васин пулемет сломался.

– А ты разве печешь? – сильно удивилась Оля, потому что Вася никогда не выказывала в себе не только кулинарного таланта, но даже склонности его приобрести.

– Ну, теперь пеку, – рассмеялась Вася. – А что – делов-то?! Нашла рецепт русских пряников, козули называются, купила формочки для выпекания, знаешь, петухи, гуси, коты, арендовала отдел в торговом центре, там как раз новогодняя ярмарка скоро открывается, и буду продавать эти глазированные пряники. Но главное, знаешь, что?! В чем уникальность моего предложения?

Когда Вася что-то придумывала, она была одержима этой идеей и полна энтузиазма, и энергии в ней было, как у атомной станции.

Оля засыпала в кастрюлю с вином пряности, от которых по кухне тут же потянулся терпкий аромат, и вопросительно взглянула на воодушевленную подругу.

– Я буду начинять пряники разной начинкой, секретами, – пояснила Вася. – Если попадется монетка – человека ждет богатый год, перец – острый год, с приключениями, клубника, ну тут сама понимаешь, любовь и все такое. На палатке повешу плакат «Рождественские гадания на пряниках» или «Козули удачи», еще не решила. Хорошая идея, да?

– Хорошая, – кивнула Оля.

– Просто я не могу сидеть без дела, ты же знаешь, – улыбнулась Вася. – Так что до старого Нового года буду мутить с пряниками, а после праздников придумаю что-нибудь другое. Ну а ты, Оль, что? Рефлексия, думы о высоком, куча прочитанных книг?

Оля пожала плечами:

– Примерно такой сценарий. Все надеюсь, что, может, наш музей откроется. Глинтвейн готов, идем праздновать непонятно что.

Оля выдала Васе уютный клетчатый плед, и подруги вдвоем забрались на подоконник, где уже стоял поднос с кувшином обжигающего ароматного глинтвейна, блюдо с мандаринами, тарелки с едой и свечи.

Подоконники в Олином старом доме такие широченные, что на них можно жить, а из окна открывается вид на городскую площадь. На площади уже поставили большую елку, которая сейчас светилась огнями.

Глинтвейн обжег теплом, и подруг потянуло на задушевные разговоры.

Очистив мандариновую шкурку, Вася пожаловалась:

– На самом деле, Оль, и у меня бывает хандра и все такое. А в последнее время у меня сплошная непруха. Вот думаю, в чем причина? Может, я человек плохой?

– Ты хороший человек, – убежденно сказала Оля. – Очень хороший. Просто бывают периоды, когда не везет.

– Но у меня затянулся. – Вася глотнула еще глинтвейна.

Вася с Олей обнялись.

– А хочешь, я тебе минипига подарю? – предложила Вася.

Оля вежливо улыбнулась – да нет, не стоит.

После глинтвейна сварили какао; ну а что, в борьбе с хандрой надо задействовать все меры сопротивления и усилить их воздушными эклерами. Потому что горячий какао с эклерами и дружеское тепло – проверенное средство в борьбе с хандрой и с любым, в том числе душевным, ненастьем.

После разговоров поставили старый, любимый фильм. Трогательная, местами грустная, местами смешная история – большой город, людей много, все несчастные, одинокие, и все очень хотят простого человеческого счастья, для себя и для близких.

Горела свеча, за темными окнами накрапывала какая-то морось, то ли дождь, то ли снег, а в комнате было тепло и уютно.

Гора мандариновых шкурок на подоконнике росла.

Подруги засиделись до полуночи, и Вася заночевала у Оли.

***

Утром Колокольцева натянула фиолетовую шапку с помпоном, поцеловала Олю и ускакала.

А минут через пять после того, как она ушла, раздался звонок в дверь.

Со словами «Вась, ты что-то забыла?» Оля открыла дверь.

На пороге стояла не Вася, а хмурый мужик в одежде работника почты.

Услышав свою фамилию, Оля кивнула – да, это я.

Почтовый курьер протянул ей бандероль.

– Я вроде ничего не жду, – растерянно заметила Оля.

– Скоро праздники, Новый год, – строго сказал почтальон. – Никто не ждет, а они случаются.

– Кто «они»? – окончательно растерялась Оля.

– Ну чудеса всякие, подарки, – пожал плечами почтальон.

Суровый дядька на работника резиденции Деда Мороза никак не походил – в обычной синей униформе, усталый.

– В общем, вы, главное, распишитесь в получении, а там уж как-нибудь разберетесь!

Когда дядька ушел, Оля раскрыла бандероль. Внутри оказался аккуратный, перевязанный ленточкой сверток, на котором было написано: «Для Оли».

ГЛАВА 4

ПИСЬМО ИЗ ПРОШЛОГО

Внутри свертка оказалось несколько перьевых ручек, пара баночек чернил и пачка старых открыток. Бегло оглядев кипу открыток, Оля заметила, что только одна из них, самая верхняя в пачке, лежащая как бы отдельно от остальных, подписана.

На ней прекрасным каллиграфическим почерком (такой почерк мог быть только у одного человека на свете!) было выведено: «Дорогая Оля, поздравляю тебя с наступающим Новым годом! Прими в подарок от меня эти открытки. Оленька, в канун Нового года подпиши их добрыми пожеланиями и раздай людям. От меня же тебе только одно пожелание – просто будь самой счастливой! Любящая тебя Вера Павловна».

«С наступающим, Вера Павловна!» – вздохнула Оля и коснулась карточки с такой нежностью, словно руки Веры Павловны.

Оля перебирала открытки и вспоминала тот морозный декабрьский день, случившийся восемнадцать лет назад, когда она познакомилась с Верой Павловной.

***

Санкт-Петербург

Декабрь, 2005 год

Грустная Оля шла из школы вдоль замерзшей реки Фонтанки. И то, что завтра Новый год, любимый праздник, ее сейчас совсем не радовало. Сегодняшняя тройка в четверти по математике, которую десятилетняя Оля несла домой в дневнике, была для всегдашней отличницы Петровой тяжелой, как гора, ношей. Ко всему прочему, днем в школе Оля умудрилась поссориться со своей подругой Васей Колокольцевой. А отчего, зачем? Вася что-то выпалила, Оля не сдержалась, и – поссорились. И вот еще одна тяжесть на сердце. Снег валил уже сильной метелью. Оле хотелось поскорее оказаться в родных стенах, спрятаться от всех и, может быть, даже поплакать.