В течение сентября и октября Тер-Егизар-оглы обследовал всю местность от Черного моря до озера Ван. Создал ячейки своей резидентуры в Гассан-Кале, Алашкерте и Баязете, дважды прошел Шах-Ел – «Царскую дорогу», старинный тракт, соединяющий Трапезунд, иначе Трабзон, с Тегераном. Он смог проникнуть даже в Эрзерум – главный укрепленный пункт турецких позиций. Сильную группу из наблюдателей разведчик завербовал в Дерсиме. Этот горный район Восточной Анатолии населяли армяне и курды. Причем здешние курды принадлежали к секте Али-иллахи, враждебной туркам-суннитам, и охотно согласились помогать загадочному коммивояжеру. Правда, тот выдавал себя за персидскоподданного, работающего на германскую разведку!

В своих походах Чунеев^[19] испытал много необыкновенных приключений. Однажды его попытались ограбить хемшилы – армяне, принявшие ислам. Он с трудом выкрутился, пообещав привезти взамен русские сапоги с голенищами гармошкой, которые были у горцев в моде. В другой раз поручик прошел огромной пещерой, протянувшейся по Эрзинжанской долине на двадцать верст. Извилистая, со множеством ответвлений, она представляла большую опасность для путников. Соваться туда без проводника было смертельным риском – расщелина погубила множество любопытных. Николай нанял опытного контрабандиста, который гонял через знаменитый ход свои караваны, и благополучно вышел наружу. Внутри он разглядел подземное озеро, большое и глубокое, а на его берегах – загадочные артефакты древних цивилизаций. Видимо, Лыков-Нефедьев был первым европейцем, увидевшим это чудо природы.

В перерывах между ходками поручик занимался своей командой. А еще проникался духом полка, в который его временно забросила судьба.

156-й Елисаветпольский полк носил имя своего вечного шефа князя Павла Цицианова. Этот храбрый генерал был предательски убит в 1806 году у стен Баку ханом Хусейном-кули. Князю отрезали голову и отослали в подарок персидскому шаху… Довольно молодой (создан в 1864 году), полк прославился в последней войне с турками. 4 мая 1877 года он штурмом взял форт Эмир-Оглы-Табия на Гелевердинских высотах, прикрывавший подступы к городу-крепости Ардаган. Затем елисаветпольцы последовательно захватили в кровопролитных боях Аладжинскую и Деве-Бойнускую позиции, чем обеспечили падение Ардагана.

В корпусе полк называли «полтораста шестым», а его чинов – гелевердинцами, за ту знаменитую атаку. На память о прошлой войне елисаветпольцам вручили Георгиевское знамя – редкую и высокую награду, и серебряные щитки на фуражки «за отличие». Вместе с кунаками – 155-м пехотным Кубинским полком – они стояли в Сарыкамыше, вблизи границы. А там всегда было неспокойно… Для приобретения боевого опыта нижних чинов из команды пешей разведки посылали в помощь геройской 26-й бригаде пограничной стражи. Они участвовали в схватках с контрабандистами, ловили барантачей-курдов^[20], татар-разбойников^[21] и русских беглых каторжников, несли при этом потери. В делах на кордоне погибли двое солдат и трое были ранены. Поручик Лыков-Нефедьев пару раз угодил в переделки, но вышел из них благополучно. Зато его разведчики отточили приемы ближнего боя не в учениях, а в настоящих сшибках. Что очень им потом пригодилось. А стреляла команда благодаря такому подходу на «сверхотлично». Все, кто носил на рукаве зеленый басон, являлись особо подготовленными воинами, всегда готовыми лезть в самое пекло^[22].

Ближайшим помощником командира стал младший унтер-офицер Антон Золотонос. До военной службы он работал силовым акробатом в бродячем цирке. Очень смелый, необыкновенно физически развитый, Антон проделывал удивительные вещи. Во всей бригаде его сумел побороть только Лыков-Нефедьев. И то с использованием секретных приемов, заимствованных у отца и дяди Вити Таубе.

Офицеры полтораста шестого присмотрелись к командированному и приняли его в свою семью. В кавказских полках товарищество было давней традицией. А значение разведки в них объяснять не приходилось. Николай тоже изучал сослуживцев: чему у них можно научиться? Молодой поручик уже имел боевой опыт, но стремился его расширить. Скоро война, надо быть готовым к ней. И он не стеснялся спрашивать и перенимать.

Особенное его внимание привлек командир первого батальона подполковник Тотьминский. Он был ротным командиром на войне с японцами, оборонял Порт-Артур и попал в плен. Осада крепости – одна из тех страниц минувшей войны, за которую русской армии нечего было стыдиться. Тотьминский часто и со смыслом рассказывал о минувшей кампании подчиненным, анализировал ошибки. Он вносил много нового в рутинную подготовку нижних чинов и младших офицеров. Его батальон поэтому слыл лучшим не только в полку, но и во всей 39-й пехотной дивизии.

Александр Дионисович в качестве такого опыта купил на свои средства картинки с изображением форм турецкой армии и развесил их на стрельбище. При этом он объяснил:

– Японцы устроили настоящую охоту за нашими офицерами и быстро выбивали их в боевых порядках. Немало погибло людей прежде, чем мы догадались переодеться в защитные цвета и снять галунные погоны. А у них офицер отличался от солдата лишь наличием сабли и нашивками на околыше фуражки. Которые на дальнем расстоянии совершенно не видны. Так что смотрите и запоминайте: это шевроны чавуша, а это, к примеру, – бин-баши^[23]. Цельте в них в первую очередь. Потеряв командиров, рядовые в атаку не пойдут, а отступят без боя.

Или подсказывал стрелкам:

– Каждый японский пехотинец имел в ранце несколько пустых мешков. Это очень помогало окапываться на поле боя. Сейчас и англичане таскают на себе по четыре штуки. Заведите и вы тоже два-три таких мешка. Я дал на них деньги ротным командирам… За десять минут набьете землей или камнями и сложите бруствер для стрельбы лежа.

А вот так командир батальона учил пулеметчиков:

– Стрелки открывают огонь из винтовок с двух тысяч шагов, а прицельный огонь с тысячи. Ваши машинки так делать не должны. Сколько в ленте патронов? Двести пятьдесят. А правильная дистанция для вас восемьсот шагов. Пристреляйте их заранее, еще до атаки противника. Определите предел рассеивания, это очень важно. И бейте по фронту всю цепь. Они скоро побегут, так вы увеличивайте прицел! Помните, что через каждые шестьсот выстрелов вода в кожухах закипает. Имейте наготове холодную. Пулемет – страшное оружие, он способен переломить исход боя. Враг захочет убить вас и начнет выслеживать. Знаете как? По пламени, которое вылетает из надульника. Поэтому меняйте позицию, используйте складки местности. Папаха тоже может вас выдать, она большая, издалека видать. Выверните ее наизнанку, и она станет похожа на природный камень. Патронные двуколки спрячьте в тылу, а цинки с боезапасом выложите вблизи себя. Побольше сыпьте, расход патронов в настоящем бою бешеный!

Еще подполковник рассказывал офицерам:

– Главный признак того, что война вот-вот начнется, это когда из города убегают шлюхи. В Порт-Артуре больше всего было мусме – проституток-японок. Они уплыли в самый последний день мира. Шли в порт через весь город, построенные парами подобно институткам, длинными вереницами, и садились на пароходы. Тут даже дурак понял, что дело плохо. А мужчины? Лучшие повара, портные, прачки тоже были японцы. Потом оказалось, что многие из них являлись разведчиками, офицерами их Генерального штаба. И стирали наши подштанники… Парикмахера, который меня стриг, я увидел в плену в форме полковника! Городской ассенизационный обоз весь состоял из косоглазых. Они уплыли, и Порт-Артур утонул в дерьме.

Зная, что Николка относится к «секретным людям», батальонер однажды рассказал ему о собственном опыте борьбы со шпионством:

– Когда началась война, все японские подданные успели уплыть из Порт-Артура. И их разведка лишилась своей агентуры в крепости. Они пытались завербовать кого-нибудь из проживающих внутри европейцев, но это оказалось делом нелегким. Согласился, похоже, только один, Хосе Гидис. Португалец по крови, он был сыном владельца шанхайской газеты, выходящей на английском языке. Коммерсант и большой авантюрист, Гидис начал активно передавать сведения военного характера своим хозяевам, но делал это неуклюже. Стессель вскоре выслал его из Артура по подозрению в шпионстве. Хосе не растерялся, поехал в Тянбцзин и завербовался там уже в русские шпионы при нашем военном атташе в Корее полковнике Огородникове. Так португалец сделался двойным агентом. Обе стороны, и мы, и японцы, не доверяли мутному человеку, вполне понимая, что он из тех, кто любит есть в двух стойлах. Но, не доверяя, и те и другие его использовали.

Кончилось это для ланцепупа плохо. Гидис был сначала арестован японцами, избит палками и посажен в тюрьму. Его приговорили к расстрелу, но затем освободили. Он явился к русским хозяевам, которые тоже упекли его за решетку. Хосе сам мне рассказывал об этом, когда мы случайно встретились после войны в Иркутске в вокзальном буфете. Наша контрразведка, которая и тогда была пустышкой, и сейчас ничего не умеет, собиралась поставить португальца к стенке. Однако он и тут каким-то образом извернулся.

В итоге японцам при разведывании Порт-Артура оставалось только одно: вербовать китайцев. Их в крепости и вокруг нее было великое множество. Многие из этих ходя^[24] тоже стали двойниками – ведь и у нас не было выбора в подыскании лазутчиков. И так вышло, что обе воюющие стороны имели дело с одними и теми же людьми.

Взять, к примеру, торговцев. Они до самого конца осады проникали в город через японские посты. Особенно много привозили свою водку – сулю, она же ханшин. Суля чем хороша? Если ее много выпить, а на следующий день поутру напороться холодной воды, то опять делаешься пьян. Но уже забесплатно. Именно поэтому солдатики с матросиками сулю полюбили.

Торговцы утверждали, что платили караулам деньги или отдавали часть товаров и те их пропускали. Разумеется, было и такое – при честной коммерции. Но если негоциант одновременно еще и японский шпион, его с той стороны пропустят к нам бесплатно. Чтобы подсмотрел, как у нас идут дела, а потом вернулся и рассказал. В результате коммерция такого купца шла вполне успешно, поскольку в ней были заинтересованы как японцы (хорошая легенда), так и русские (нужно же было где-то доставать сулю!).

Неоднократно нами арестовывались китайцы, которых обвиняли в подаче осаждающим войскам сигналов. Полагаю, тут было много вранья, ошибок, желания приписать себе заслуги, или просто имело место излишнее и тупое служебное рвение. В самом деле, как подать такой сигнал через сопки?

– Например, азбукой Морзе с помощью гелиографа, – предложил Николай. – Заместо последнего можно использовать карманное зеркальце.

– Зеркала имелись, не спорю, однако мне не встретился ни один ломайла^[25], знающий азбуку Морзе, – возразил Александр Дионисович.

– Но ведь есть же среди китайцев телеграфисты!

– Где-то, конечно, есть, но не среди торговцев сулей. Думаю, это был все-таки психоз. Часто подобные «сигнальщики» арестовывались в бухте, когда они ловили с лодок акул для нужд нашего же гарнизона. Стоило такому рыбаку поднять руку или махнуть шапкой, как его тут же брали под микитки. Но что мог передать японцам этот бедолага своей шляпой? Конечно же, ничего. А в бумагах писали, что Ван Хун пойман с поличным, когда сообщал посредством сигналов местоположение батареи номер семь… И за это его следует расстрелять.