Князь Николай Андреевич Горчаков лично встретил меня на крыльце, не доверив такое важное дело дворецкому. Я воспринял появление князя как знак особого уважения, но также и знак того, что князю очень нужно мое решение относительно Юрия.

Я не стал мучить его ожиданием. Поздоровался и сразу же сказал:

– Николай Андреевич, я готов увидеться с Юрием в самое ближайшее время. К сожалению, дела не позволяют мне покинуть столицу. Вы можете устроить так, чтобы Юрий приехал сюда сам?

На лице Николая Андреевича Горчакова радость смешалась с недоверием.

– Вы даёте разрешение на то, чтобы Юрий приехал в столицу? – переспросил он.

– Вот именно, – кивнул я. – Вы сказали, что он очень изменился в лучшую сторону. У меня нет оснований не доверять вам. Пусть Юрий приедет. Я с удовольствием встречусь с ним у вас дома.

– Благодарю вас, Александр Васильевич.

Справившись с собой, кивнул князь и поспешил сменить тему разговора.

– Вы упомянули о скульпторе Померанцеве? Так чем я могу вам помочь?

– Да, меня интересует Померанцев, – подтвердил я. – Скажите, вы хорошо его знали?

– Знал? – нахмурился Горчаков. – С ним что-то случилось?

– А вы не знаете? – удивился я. – Год назад скульптор Померанцев умер.

– Да что вы говорите? – искренне огорчился Горчаков. – Такой талант! Да что там талант! Поверьте, Александр Васильевич, Померанцев был гениальным мастером. Как жаль!

Искреннее огорчение князя говорило в его пользу. Я подумал, что в глубине души князь Горчаков неплохой человек, только немного сноб и не уверен в себе.

– Так насколько хорошо вы знали скульптора Померанцева? – спросил я.

– Не слишком близко, – покачал головой князь. – Можно сказать, это было обычное светское знакомство. Но мне повезло, я успел заказать у него одну работу до того, как Померанцев отошел от дел. Возможно, это была последняя его работа, но я не уверен.

– Понимаю, что вы не были знакомы близко, – кивнул я, – но меня сейчас интересуют любые сведения. Вы можете хоть что-то сказать о Померанцеве как о человеке? Какой у него был характер? Как он жил?

– Арсений Померанцев был настоящим художником. – Улыбнулся Горчаков. – Щедро сорил деньгами в те периоды, когда у него были деньги. Сам решал, браться ему за заказ или нет, и никогда не учитывал пожелания заказчика.

– Как это? – удивился я.

– А вот так, – развел руками Горчаков. – Померанцев всегда делал то, что хотел, а заказчики с радостью платили за его работы.

– И вы тоже? – ещё больше удивился я.

– Разумеется, – кивнул Горчаков, – чем я лучше прочих? Знаете, Александр Васильевич, можно по праву рождения можно быть аристократом, можно унаследовать титул. Но дар художника унаследовать нельзя. Это редкая искра, и только безумец будет относиться к ней без уважения.

– Не могу с вами спорить, – сказал я, – теперь мне еще любопытнее взглянуть на работы Померанцева. Что-нибудь ещё о нём вы знаете?

– Всю жизнь Померанцева окружали друзья и женщины, – задумчиво сказал Горчаков.

– Женщины? – переспросил я.

– Вот именно, – кивнул князь.

Он наклонился ко мне и понизил голос.

– Одно время в светском обществе ходили слухи, что Померанцев ухаживал за тётей нынешнего императора, и его ухаживания были приняты. Но это исключительно между нами, Александр Васильевич.

– Разумеется, Николай Андреевич, – кивнул я. Вот как? Ухаживал за тётей императора?

– Чему здесь удивляться? – пожал плечами Горчаков. – Все мы не без греха. А принцесса тогда была молода.

– И что же случилось потом? – спросил я.

– Неожиданно Арсений Глебович решил забросить искусство, – ответил Горчаков. – Он отменил все заказы и никому ничего не объяснил. Продал свою мастерскую, купил дом где-то на Городовом острове и заперся в нем. Через несколько лет о скульпторе всё забыли. Одно время его имя периодически всплывало в светских разговорах, но всё это быстро сошло на нет. Вы же знаете, у людей каждый день появляются новые интересы.

Горчаков помолчал.

– Но настоящие ценители, разумеется, и сейчас помнят Померанцева. Поверьте, Александр Васильевич, это был великий мастер. Как жаль, что он умер.

– Но чем же он был так велик? – удивился я. – Неужели лучше многих других скульпторов?

– Он был выше всех на целую голову, – ничуть не сомневаясь, заявил Горчаков. – А то и на две головы, и я нисколько не преувеличиваю.

– Что ж, – усмехнулся я, – теперь мне ещё больше хочется взглянуть на его работы. Вы покажете мне?

– Разумеется, Александр Васильевич.

Князь сделал приглашающий жест рукой.

– Прошу за мной.

Князь Горчаков лично проводил меня в огромный зал на первом этаже своего особняка. Высокие потолки зала украшали фрески. На стенах были развешаны картины. Многие работы были очень старыми. Я заметил, что краска на картинах покрылась паутиной тонких трещин.

– Это всё оригиналы, – небрежно сказал Горчаков, но в его тоне я расслышал гордость ценителя.

В простенках между окон стояли изящно выполненные вазы из темно-красного кварца и зеленого малахита. А посередине зала я увидел скульптурную группу, о которой говорил Горчаков.

– Эта работа называется «Прощание», – тихо сказал Горчаков, и я услышал, что голос князя дрогнул.

Я подошел ближе и с интересом взглянул. Скульптура представляла собой юношу и девушку, которые прощались на морском берегу. Я понял это по мраморной волне, которая захлестнула ноги юноши. Скульптор поразительно точно передал все детали и выражения лиц.

Я понял, что эти двое любят друг друга. Но в позе юноши была решимость и готовность уйти, а сомкнутые на его шее руки девушки выражали отчаяние и желание удержать. Чем дольше я смотрел на эту скульптуру, тем отчетливее понимал, что юноша и девушка никогда больше не встретятся.

– Вы почувствовали, Александр Васильевич? – тихо спросил меня Горчаков.

– Да, – согласился я, – это действительно трогает до глубины души.

Скульптор умудрился вложить в холодный камень такие мощные эмоции, что они пробирали до мурашек.

– Теперь я понимаю, почему в свое время Померанцев был так знаменит, – сказал я.

Мы еще немного полюбовались скульптурой.

– Что ж, Николай Андреевич, благодарю вас за помощь, – наконец, сказал я. – Сообщите мне, когда Юрий Николаевич приедет в столицу. Я непременно выберу время, чтобы встретиться с ним.

– А почему вы так заинтересовались Померанцевым? – спросил меня Горчаков.

– Простое любопытство, – улыбнулся я, – услышал его фамилию и решил узнать, что это был за скульптор. Теперь моя жизнь стала несколько богаче.

Князь Горчаков сам проводил меня до ворот и на прощание подал руку.

– Всего вам хорошего, Александр Васильевич, – сказал он. – Искренне рад нашей встрече.

Я вышел из княжеского особняка на набережную реки Фонтанки, пересек мостовую, облокотился на чугунные перила и стал думать, что делать дальше.

Мимо неторопливо проплывала пара упитанных столичных уток. Они чуть покачивались на темной воде. Одна из уток недовольно закрякала. Наверное, она требовала хлеба. Я с улыбкой развел руками.

– Прошу меня извинить, ваше пернатство, я сегодня налегке.

Да, Арсений Глебович Померанцев, этот странный отшельник, который много лет прожил в одиночестве в старом доме на Каштановом бульваре, и в самом деле оказался очень талантливым скульптором. Пожалуй, даже гениальным.

И, подумав так, я ничуть не преувеличивал. Когда я вспоминал увиденную мной скульптуру, у меня по спине пробегали мурашки.

Поразительная работа, просто поразительная!

Разумеется, что человек с таким талантом был хорошо известен в столичном мире. Это я ничего не знал о нём, но мне простительно. У меня никогда не было времени интересоваться искусством.

А вот в Императорской академии искусств Померанцева наверняка хорошо знали. Беда в том, что у меня не было знакомых в академии, и я даже не представлял себе, кому в первую очередь нужно обратиться.

Мысль об Академии искусств потянула за собой цепочку ассоциаций, и я вспомнил про Анну Владимировну Гораздову. Совсем недавно его величество пригласил Анну Владимировну преподавать магию природы в магической академии.

Разумеется, магическая академия – это совсем не академия искусств, но, может быть, Анна Владимировна подскажет мне, к кому я могу обратиться. В конце концов, она девушка, а девушки часто больше интересуются искусством. По крайней мере, мне так казалось.

В любом случае этот вариант был ничем не хуже других. Поэтому я не стал раздумывать дальше и послал зов Анне Владимировне.

Гораздова откликнулась почти сразу.

– Здравствуйте, Александр Васильевич, – радостно сказала она. – Вы очень вовремя. Я как раз хотела с вами поговорить.

– А о чем вы хотели со мной поговорить? – немедленно полюбопытствовал я.

– О скульптурах, – неожиданно призналась Гораздова.

От удивления я рассмеялся.

– Надо же, какое совпадение! Я ведь тоже хотел поговорить с вами именно о скульптурах.

– Тогда начинайте вы, – предложила Анна Владимировна.

– Хорошо, – с улыбкой согласился я. – Предупреждаю, у меня несколько неожиданный вопрос. Меня очень интересует скульптор Арсений Померанцев и его работы. Вы хоть что-нибудь о нём знаете? Или, может быть, у вас есть знакомые в Академии искусств, и вы подскажете мне, кому обратиться?

– Я поняла вас, Александр Васильевич, – ответила Гораздова, – и мне кажется, я сумею вас удивить. Я не только слышала о скульпторе Померанцеве, но и могу показать вам одну из его работ. Это замечательная скульптура, поверьте мне на слово.

– Охотно верю, – удивился я, – и где же я могу увидеть это чудо?

– В саду вашего батюшки, – рассмеялась Анна Владимировна. – Да-да, Александр Васильевич, одна из работ Померанцева стоит у вас дома.

– Не у меня дома, а возле дома моего отца, – тактично поправил я. – Всё-таки, Анна Владимировна, это очень разные вещи. Но вы правы, вам удалось меня удивить.

– А вы приезжайте к нам, – предложила Анна Владимировна. – Я как раз сейчас дома и никуда не собираюсь. Встречу вас и покажу вам скульптуру. Заодно расскажу и о моей просьбе.

– А мой отец тоже дома? – поинтересовался я.

– Нет, – рассмеялась Гораздова, – Василий Игоревич с утра уехал проверять мастерские и будет не раньше вечера, так что вы не рискуете с ним встретиться. Приезжайте, я буду вас ждать.

– Хорошо, – согласился я и посмотрел на часы. – Так получилось, что я совсем недалеко от вашего дома, поэтому буду у вас через пятнадцать минут.

– Отлично, – обрадовалась Анна Владимировна, – я встречу вас у ворот.

– Предупредите охранников, чтобы они скрыли от отца мое появление, – попросил я, – Иначе он обидится, что я его не дождался.

– Так и сделаю, – рассмеялась Гораздова.

От особняка князя Горчакова до дома моего отца было совсем недалеко, поэтому я решил прогуляться пешком. Пересек Фонтанку по узкому пешеходному мостику и углубился в путаницу проходных дворов между Фонтанкой и Мойкой. Затем вышел на Главный проспект и в задумчивости остановился возле статуи, которая изображала одного из императоров.

К своему стыду я не знал, что это за император, но по достоинству оценил высоту статуи и ее величественный вид. Я обошел статую вокруг и внимательно разглядел со всех сторон.

Да, эта скульптура была совсем не похожа на работу Померанцева.

Несмотря на точность в деталях, статуя императора выглядела безжизненной. Сразу было понятно, что это позеленевшая от времени бронза. На лице его бывшего величества навеки застыло скучающее выражение.

Нет, прав был Горчаков. Пожалуй, Померанцев на голову выше многих других скульпторов.

К пьедесталу статуи была прикручена бронзовая табличка. Наверняка на ней значилось имя императора, а также фамилия скульптора, который изготовил статую.