Анита Ферн: Глиняные сердца

© Анита Ферн, текст

В оформлении макета использованы материалы по лицензии © shutterstock.com

© Мария Смирнова, иллюстрация на обложке

© ООО «Издательство АСТ», 2025

* * *

Глава 1
Лекс

Нетерпение и радость. Вот что я ощущаю. И эти ощущения со мной разделяют одноклассники, заточенные в кабинете в этот погожий день и готовые устремиться в разные стороны от одного-единственного дуновения весеннего ветра, словно пушинки одуванчика.

Каждому знакомо желание, рвущееся из самого сердца и влекущее в зелень аллей и парков. Или к переливающейся на солнце глади озера. Туда, в разноголосый шум города или хранимую деревьями тишину, под ласковые теплые лучи или прохладную душистую тень. Да, у меня душа поэта, и не сказать, что я этому рад. Потому что складывать слова в трогательные и волнующие строки – это вообще не круто и как-то по-ботански.

Эту мысль прерывает тихое поскуливание у меня в животе. Сейчас я куда охотнее развалился бы на скамейке под раскидистым кленом позади школы с большим сэндвичем в руке.

Но, увы, для перерыва слишком рано. Идет третий урок, и я пытаюсь сосредоточиться на биологии, только монотонный бубнеж мистера Гингрича не слишком этому способствует.

Я кошусь на блондинистую шевелюру Томми – моего лучшего друга, который сидит за партой прямо передо мной. Его фигура настолько неподвижна, что кажется, будто он задремал. На секунду приходит идея подшутить над ним. Ну, знаете, что-то вроде записки «пни меня» на спину.

Но потом я вспоминаю о мстительности Томми. В прошлом году я подложил в его тетрадь с домашним заданием карикатуру на мисс Кентон – нашу учительницу математики – перед тем, как она собрала домашку на проверку. Вообще-то мисс Кентон – замечательная женщина, не лишенная чувства юмора. На следующем уроке она продемонстрировала зарисовку всему классу и ловко посмеялась над всей ситуацией. Я даже подозреваю, что рисунок до сих пор лежит в нижнем ящике ее стола.

Весьма безобидная шутка, правда же? Но Томми был бы не Томми, если бы не ответил в том же ключе. О нет. Знаете, что сделало это чудовище? Он раздобыл дуриан, пронес кусочек и подложил в мой шкаф. Я перерыл все содержимое ячейки до дна, прежде чем добрался до источника запаха. И какого запаха! Он до сих пор мне мерещится, стоит отворить дверцу.

Поэтому я, пожалуй, воздержусь от шуток над Томми. Кручу головой, осматривая класс. Нахожу взглядом Бонни Мартин и обнаруживаю, что она на меня пялится. Подмигиваю. Девушка, как всегда, смущенно тупит глазки и начинает накручивать на палец локон своего конского хвоста. Усмехаюсь.

И почему девчонки такие… эм… мечтательные? Впечатлительные? Иногда это забавно, но чаще всего утомляет. Я подавляю вздох.

Кажется, Господь услышал мои чаяния, потому что по школе разлетается звук звонка. Наконец-то!

* * *

Мы с Томми в кафе на углу Мейпл-стрит, недалеко от школы, за нашим излюбленным столиком в углу. Многие старшеклассники ходят сюда обедать, потому что в школьной столовой стряпня просто отвратительная.

Ждем еще кое-кого из нашей компании, но уже сделали заказ. Девушек часто приходится подолгу дожидаться, к тому же они словно не чувствуют потребности в пище, а я очень голоден.

Каждый из нас занят своей порцией, поэтому мы не разговариваем. Вскоре я замечаю, как к нам направляются Сара и Хизер.

М-м, Сара, моя красотка. Под цоканье каблучков она плывет по залу. Круглые серьги покачиваются в такт шагам, волны светлых волос перекинуты через левое плечо, безукоризненный макияж подчеркивает достоинства. Как и эта крошечная юбочка. Уголок моего рта изгибается в ухмылке.

– Ах, ну, конечно, вы уже лопаете, хайлайтер вас разбери! Неужели сложно хоть раз нас дождаться? – разносится по кафе голос Сары с визгливыми нотками.

Ах да, забыл упомянуть: у моей девушки в ходу косметические ругательства. Я невозмутимо дожевываю, после тянусь поцеловать ее со словами:

– И я рад тебя видеть, крошка. – Но она уворачивается и нарочито медленно садится на стул рядом, не сводя с меня строгого взгляда.

Хизер приникает к губам Томми дольше, чем того требует приветствие, и устраивается на его коленях. Она что-то негромко щебечет, и постепенно ее болтовня вовлекает в разговор всех за столом. Само собой, беседа заходит о вечеринке у близнецов Митчеллов. Каждый год пятого мая парни закатывают большую тусовку в честь своего дня рождения, независимо от того, выпадает дата на пятницу или на вторник. Нынче повезло, это суббота, можно гулять едва ли не до утра и отоспаться в воскресенье.

Наверняка вам известно, что многих близнецов в детстве одевают одинаково. Или вы тот, кто одевает их так, или же именно вас так наряжали – это неважно. Суть в том, что именно в связи с этим Марк и Мэтт, виновники торжества, с самого первого подобного празднования определили фишку и своеобразный пропускной билет. Гости должны приходить парами в похожих луках. Хоть с кем: с девушкой, другом, братом – главное, чтобы вас было двое. Если явитесь в одиночку или в разных нарядах, вас не пустят.

К концу трапезы Том едва заметно приуныл. Выяснилось, что у Хизер на этот уик-энд другие планы за пределами города. Пусть Томми и старается не слишком демонстрировать всякие нежности даже перед друзьями, но он просто обожает эту рыжую кудряшку. Сказать честно, среди всех знакомых сверстников у них самые прочные отношения, которые длятся вот уже два года. Поэтому его расстройство вполне объяснимо, к тому же он остался без партнера для вечеринки.

– Судя по всему, тебе ничего не остается, кроме как пригласить на этот бал Рикки, – говорю я. – Не забудь про бутоньерку.

Хизер хихикает, а Том бросает в меня скомканной салфеткой.

– Кстати, куда он опять запропастился? – хмурится Сара.

– Наверняка забыл о времени, бегая с фотиком за какой-нибудь бабочкой, – отвечает Том.

– И скорее всего, ему удалось ее сфотографировать с первого раза, но он остался недоволен и продолжил погоню в поисках лучшего освещения или ракурса, – прибавляет его подружка, и тут хихикают уже все.

– Лекс, милый, ты не отвезешь меня в Канзас-Сити? – спрашивает Сара. – Там открылся новый торговый центр. Хочу наконец купить платье к субботе.

– Нет, извини. У меня после уроков тренировка, никак нельзя пропустить. К тому же я сегодня на пикапе Эда.

Она дует губки, но недолго. Хизер уговаривает Тома увезти их на шоппинг.

* * *

Из школы возвращаюсь, как уже упоминал, в старом пикапе брата. Эдвард первый год учится в колледже, и с его отъездом машина перешла ко мне. Кто-то донашивает за старшими куртки и кроссовки, а я – автомобиль. Сколько раз у меня возникала мысль направить развалюху в дерево, чтобы отец наконец-то раскошелился на тачку поновее. Но, боюсь, тогда бы мне пришлось скрываться от брата каждые День благодарения и Рождество ближайшие лет пять.

Да и спасает использование папиной машины во время его частых отъездов по работе. Мой отец – Эдвард Батлер – старший, личность в определенных кругах известная. В нашем же городке его знают из-за финансового благополучия. Он заработал внушительное состояние на недвижимости, покупая старые запущенные дома, имеющие историческую ценность, чтобы затем восстановить и продать ценителям подороже. Тем и занимается во многих штатах.

Сегодня я чертовски устал. Тренер гонял нас без всякой пощады. Не сказать, что обычно он мягкий и добренький, но сегодня был просто зверь. Показатели школьной команды по бегу его совсем не обрадовали, и половина тренировки прошла под его крики по поводу того, что мы «совсем отъелись и разленились! Даже моя бабушка в свои восемьдесят три легко утрет нос каждому из вас, гребаные нерасторопные слизни!» М-да, видимо, сказывается приближение традиционной Летней эстафеты в честь дня основания города.

Я преодолел уже половину пути к дому и завернул на участок дороги через парк, утешая себя мыслью о том, что перехвачу чего-нибудь на кухне у Риты и развалюсь на диване с джойстиком в руках.

И тут взгляд зацепился за яркое голубое пятно на обочине. Пятно тоже заметило меня по звуку мотора, обернулось и активно замахало правой рукой, левой придерживая велосипед.

О нет, только этого мне не хватало. Терпеть не могу случайных попутчиков. И уж тем более если это – толстощекая чудила, которая все время расхаживает в нелепых бесформенных свитерах. Откуда только она их берет, у своей подслеповатой бабушки?

Почти решаю уехать и все же, уже объехав ее, давлю на тормоз, включаю аварийные огни и выхожу из машины. Заметив мой маневр, девушка подбегает ко мне. На ней еще и соломенная шляпа, просто чудненько! Разве кто-то их носит, кроме, может быть, фермеров?

– Привет, Лекс! – радостно здоровается она. – Какое счастье, что ты остановился!

Не помню, чтобы мы когда-либо представлялись друг другу, поэтому бурчу просто «Привет».

– Я знаю, мы лично не знакомы, но оба ходим на математику к мисс Кентон. Меня зовут Лилу. – Она протягивает руку и пожимает мою.

В жизни не слышал такого странного имени. Оно больше подошло бы какому-нибудь персонажу мультика My Little Pony. После приличествующих знакомству слов спрашиваю, что случилось.

– Не могу ехать, у велосипеда прокручиваются педали. – Она огорченно вздыхает.

Перевожу взгляд на этого доблестного железного коня и едва удерживаюсь от возгласа удивления. Если мой пикап просто стар, то велик по-настоящему древний, ему самое место в музее. Чудо, что он все еще на ходу.

Разумеется, я не произношу ничего из этого, а прочищаю горло и вежливо предлагаю:

– Думаю, тебе не обойтись без помощи. Далеко живешь?

– На Фолмут-стрит, двухэтажный дом с гончарной мастерской, – отвечает Лилу, и что-то в моем лице заставляет ее добавить: – Видимо, это не так уж далеко от твоего дома.

Киваю, но вместо уточнений прошу подвезти драндулет ближе к пикапу, и мы общими усилиями загружаем его в кузов. Пока вожусь с ремнями, отправляю ее в машину.

Когда я сажусь в водительское кресло, Лилу, уже пристегнутая, задумчиво вертит в руках свою соломенную шляпу. Через плечо перекинуты собранные в длинную косу русые волосы. Голубым пятном оказался просторный кардиган с пуговицами в виде облаков.

– Большое тебе спасибо. – Она глядит на меня и улыбается. – Я уж подумала, что придется толкать моего старичка до самого дома.

– Ты всегда ездишь на нем в школу?

– Да. Это не прям уж далеко, если ехать на нем, а не катить. – Лилу негромко хихикает. – Не являюсь поклонницей спорта и вот таким образом выполняю свою норму физической активности.

Кошусь на ее необъятные бедра, обтянутые красно-белыми полосками комбинезона, и тут же отвожу глаза, резко встряхнув головой. Наличие круглых щек тоже говорит не в пользу подобного метода.

Давайте проясним сразу: я ровно отношусь к людям с повышенным ИМТ^[1]. Они не оскорбляют мой взор, маяча на горизонте. И не раздражают, отнюдь. Но только до тех пор, пока не решат затесаться в круг моих друзей. И уж тем более – упаси Бог! – в мои подружки. Я никогда не встречался с пухленькими, пышками, пампушками и так далее и тому подобное. И не особо силен в уменьшительно-ласкательных прозвищах толстячков.

– К тому же, – она играет бровями и добавляет дурацким голосом, словно подражая кому-то, – я ценю уединение.

В ответ на мое удивление хмурится:

– Это из «Шрека». Ты что, не смотрел?

– Смотрел, еще в детском саду.

– О. И больше ни разу не пересматривал? Я так уже, наверное, раз сто и почти все реплики…

– Нет, не пересматривал, – перебиваю. – Ты всегда так много разговариваешь?

Она смущенно смеется:

– Извини. Все время забываю, что не все любят болтовню.