– Э-э нет, – ответил он совершенно искренне. Откуда ему было знать в девять-то лет?

– Тот мальчик после операции. Еще слабый. Повсюду микробы. Хоть про микробов-то ты слышал? – продолжал Левитт с мрачным спокойствием. – Про вирусы, как Вспышка, например?

– У меня иммунитет, – ответил Томас. – У нас ведь у всех иммунитет?

– У большинства. – Мозгоправ вздохнул и потер кончик носа. – Просто… не ходи туда больше. Ясно?

Томас кивнул.

– Ладно, начнем подготовку. – Левитт вытянул руки и оглядел комнату, будто пытаясь в ней сориентироваться. – Хирург придет через полчаса.

Неприятное чувство в животе переросло в панику.

– Так, значит, тот мальчик… Минхо… правду говорил? Вы сделаете что-то страшное с моей головой?

– Не страшное, – сказал Левитт с преувеличенным спокойствием, потом открыл ящик стола и достал оттуда белую больничную робу, – а жизненно необходимое. У Минхо просто реакция на лекарство – такое случается. Мы тщательно подберем дозу, обещаю. – Он замолчал. – Послушай, ты же знаешь, что стоит на кону. Что у тебя иммунитет к Вспышке. И что человечеству грозит гибель. Так?

– Да, – сказал Томас. А что еще он мог ответить?

– Значит, понимаешь, почему с нами нужно сотрудничать. – Левитт бросил ему робу. – Мы изучаем зону поражения, чтобы найти лекарство. Ты – иммунный. Мы вставим малюсенькое устройство тебе в голову – оно поможет узнать, чем ты отличаешься от остальных. Обещаю, поправишься быстро, еще и благодарить будешь, что за тобой станет проще наблюдать. Вену опять же не надо часто колоть! – Последнее утверждение он произнес нарочито весело. – Так что не все так плохо, правда?

Томас неуверенно кивнул. Левитт говорил так, будто нет ничего особенного в том, чтобы вскрыть ребенку череп. Томас уставился в пол, комкая в руках робу.

– Там душевая. – Левитт указал на дверь в углу. – Пойди переоденься, потом ложись. Все будет хорошо, обещаю. Ты уснешь и ничего не почувствуешь. Ну, может, голова поболит пару деньков. А от этого у нас есть таблетки. Договорились?

– Да. – Томас шагнул к душевой, но тут в коридоре раздался детский крик. Кричала девочка. Томас посмотрел на Левитта, тот – на него. На мгновение оба замерли, будто выжидая, кто сдвинется с места первым. Томас оказался проворнее.

Он бросился к двери, распахнул ее и выскочил из палаты, чувствуя, что Левитт почти наступает ему на пятки.

В коридоре разыгралась сцена, подобная той, что он уже видел – мужчина и женщина в белых халатах волокли за собой девочку с каштановыми волосами, а та упиралась, крича и пинаясь. Тереза. Девочка из «31 К».

В бессмысленном отчаянии Томас бросился к ней. На лице девочки отражалась такая боль, а в глазах – такой ужас, что паника, все это время копившаяся в душе Томаса, вырвалась наружу.

– Отпустите ее! – завопил он в одно время с Левиттом, который приказывал ему вернуться.

Санитары обернулись, уставившись на Томаса с любопытством и, пожалуй, даже насмешливо.

Это еще больше его разозлило. Он побежал что есть мочи, хотя понимал, что ничего у него не выйдет. Ну, хотя бы Тереза увидит, что он пытался.

Почти добежав до цели, он прыгнул, раскинув руки, будто супермен, готовый свалить обидчиков с ног.

Санитар выставил локоть. Удар пришелся Томасу в голову. Острая боль пронзила висок, дошла до щеки и уха. Мир перевернулся – Томас упал на пол и, ударившись носом о стену, перекатился на спину. Санитары смотрели на него сверху вниз, будто спрашивая: «Да что на тебя нашло?» Даже Тереза перестала пинаться, а лицо ее теперь выражало… восхищение? удивление? Она вот-вот ему улыбнется.

Томас почувствовал себя героем.

Над ним склонился Левитт со шприцем в руке.

– Я-то думал, мы договорились и до этого не дойдет. – Он опустился на колени, воткнул иглу в шею Томасу и ввел лекарство.

Перед тем как потерять сознание, Томас на драгоценные доли секунд встретился взглядом с Терезой. Когда ее потащили дальше, мир у него в глазах уже начал тускнеть, но он отчетливо услышал то, что она ему крикнула:

– Вот вырастем и всем им покажем!

* * *

Ему снились бредовые сны.

Он летит с каким-то устройством за спиной и смотрит на выжженный, опустошенный мир внизу. Бегущие по пустыне фигурки растут, приближаются. Он видит крылья, безобразные рожи – нелюди тянут к нему лапы.

К счастью, сон закончился, и чудовища не успели его растерзать. Дальше было гораздо лучше.

Томас с мамой и папой. Пикник у реки. То ли воспоминание, то ли несбыточная мечта. В груди защемило.

Еще ему снилась Тереза. Загадочная девочка, которая жила так близко – за соседней дверью, – а сказала ему всего лишь одну фразу.

Вот вырастем и всем им покажем.

В его снах она раз за разом повторяла эти слова. Дерзкие, смелые. Молодец какая! Они с Терезой сидели в его комнате, он на кровати, она – на стуле, и просто молчали. Главное, что вместе. Как же ему хотелось, чтобы у него был друг или подруга! Вот бы этот сон никогда не кончался…

Тереза позвала его по имени, потом еще и еще, только голос у нее был какой-то другой. Где-то в глубине сознания он понимал, что происходит, и сердце наполнила грусть. Чем сильнее он пытался удержать сон, тем быстрее тот ускользал. Наступила темнота, в которой кто-то непрестанно повторял его имя.

Придется проснуться.

* * *

Он открыл глаза и заморгал – в глаза ударил яркий свет больничных ламп. Над ним склонилась женщина. Доктор Пейдж.

– Доктор… – начал он, но она сделала ему знак молчать.

– Ничего не говори. – От ее улыбки стало легко и спокойно. Доктор Пейдж не сделала бы ему ничего плохого. Никогда.

– Лекарство еще действует. Какое-то время будет слабость. Просто лежи и отдыхай, смотри сны. – Она засмеялась – он теперь редко слышал смех.

В душе разлилось умиротворение. Вся эта сцена с Терезой в коридоре теперь казалась чуть ли не смешной. Что подумали санитары, когда маленький мальчик помчался на них по коридору и подпрыгнул в воздухе, как супермен? Ладно, Тереза хотя бы видела, что ему не все равно. Что он смелый.

– Ого! – Доктор Пейдж посмотрела на него из-за монитора, на котором что-то изучала. – Последовал моему совету, значит.

– Что мне сделали? – промямлил Томас.

– Ну вот, а теперь не слушаешься. Я же просила не разговаривать.

– Что… мне сделали? – повторил он.

Доктор Пейдж подошла к нему и села на кровать. Движение матраса отдалось глухой болью где-то в теле.

– Мозгоправ сказал тебе, зачем нужна операция? – спросила она. – Доктор Левитт. – Она оглядела палату, будто хотела убедиться, что его тут нет.

Томас кивнул:

– Сказал…

– Знаю. Звучит ужасно. Вживить в голову какую-то штуку. – Она снова улыбнулась. – Но ты ведь доверяешь мне немного, да?

Томас снова кивнул.

– Для всех и для тебя самого так будет лучше. Теперь мы сможем намного быстрее измерять активность в твоей зоне поражения. И кровь так часто брать не придется. Данные будут к нам поступать в реальном времени. Поверь, ты и сам порадуешься.

Томас ничего не сказал. И не сказал бы, если бы мог говорить нормально. Ее слова звучали разумно. Почти. Но почему Минхо и Тереза сопротивлялись? Может, у них операция не так гладко прошла?

Доктор Пейдж встала и похлопала Томаса по руке:

– А теперь, молодой человек, пора снова уплыть в сладкую дрему. Дня два ты будешь много спать. Так что отдыхай. – Она направилась к двери, но потом вернулась, наклонилась к Томасу и прошептала что-то ему на ухо. Он уже засыпал, поэтому различил только два слова: «сюрприз» и «особенный».

Затем он услышал ее шаги и звук мягко закрывшейся двери.

Глава 9

Дата: 224.10.07 Время: 12.43

Голова и впрямь зажила очень быстро. Вскоре Томас вернулся в свою комнату и снова ходил на занятия, будто ничего не изменилось. Ни Терезу, ни Минхо, ни мальчика по имени Ньют он больше не видел. Других детей тоже. Временами, идя на уроки, он слышал где-то вдалеке детские голоса. Значит, остальные дети общаются друг с другом, причем часто. А он-то почему все время один? Когда ему наконец разрешат пойти к ним?

Томас размышлял об этом каждый день. Может, это часть эксперимента? Просто кого-то держат поодиночке, а кого-то вместе? А потом поменяют местами?

Об операции напоминал только небольшой рубец над ухом, волосы на том месте уже отросли. Скоро и шрама не будет. Иногда глубоко в черепе возникала отдающая эхом боль, будто кто-то залез в голову и возится там. Каждый раз, когда он спрашивал доктора Пейдж или ее ассистентов об имплантате, они отвечали, что он анализирует процессы в организме, и сразу же переводили разговор на то, что теперь не надо так часто проходить тесты.

Доктор Пейдж постоянно уверяла его, что для изоляции пока что есть веские причины, о нем заботятся, его хотят обезопасить. Внешний мир – ужасное место. Там радиация и повсюду шизы. Еще она говорила, что им нужно получше изучить вирус до того, как Томас станет общаться с другими детьми, что у него особый случай – а какой, не объясняла. Зато она часто приносила ему книги и игровую приставку, так что сомневаться в ее доброте не приходилось, а значит, и насчет всего остального она не обманывала. Благодаря ей Томасу было легче мириться со странной жизнью, которую он вел.

Однажды утром он проснулся с мучительной головной болью, все вокруг плыло. Прежде такого не было. Пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы заставить себя встать с кровати и заняться обычными утренними делами. В обед он вздремнул, но, наверное, совсем недолго – в дверь постучали. Томас вскочил, испугавшись, что проспал урок. От резкого движения голова снова разболелась.

За дверью, к его разочарованию, стоял доктор Левитт. Свет от коридорных ламп отражался в его лысине.

– Ой, – невольно вырвалось у Томаса.

– Привет, молодой человек, – ответил Левитт как всегда нарочито весело. – Сегодня тебя ждет большой сюрприз. Тебе понравится.

На Томаса внезапно накатила дурнота – у него возникло стойкое ощущение, что он уже слышал эти слова раньше. Может, сон еще не кончился?

– Хорошо, – ответил он, пытаясь скрыть замешательство. Все лучше, чем привычная скукотень. – А что за сюрприз?

Доктор Левитт нервно улыбнулся.

– Мы, мозгоправы, – начал он уклончиво, – решили, что тебе пора пообщаться с другими детьми. Начнем, э-э… с Терезы. Как тебе идея? Хочешь встретиться и поговорить с ней? Может, вторая встреча будет лучше первой, э-э, неофициальной? – Он улыбнулся еще шире, однако взгляд его от этого добрее не стал.

В душе Томаса всколыхнулось давно забытое ощущение. Хочет ли он встретиться с Терезой? Да больше всего на свете!

– Конечно, – ответил он. – Обязательно будет лучше.

* * *

Когда они шли по коридору, на него вновь нахлынуло странное чувство, будто такое уже было, и он точно так же шел туда, куда идет сейчас. Его провели в маленький кабинет, в котором из мебели были только пустой письменный стол и два стула. На одном из них сидела Тереза. При виде Томаса она робко улыбнулась.

Ощущение уже виденного усилилось – Томас чуть не запнулся на ровном месте. Комната, Тереза, свет – все было знакомо. Мысли путались.

– Садись. – Левитт нетерпеливо махнул рукой.

Томас взял себя в руки и сел на свободный стул. Мозгоправ шагнул обратно в коридор.

– Мы решили, что вам пора поболтать, – сказал он, потом, мельком улыбнувшись, добавил: – Приятной беседы.

И это тоже было.

Томас сидел и смотрел на закрытую дверь, чувствуя страшную неловкость. Еще несколько минут назад он радовался, а теперь готов был вскочить и убежать – столько разных чувств бурлило в душе. Он поерзал на стуле и наконец решился посмотреть на Терезу. Девочка неотрывно глядела на него.

– Привет, – только и смог выговорить он.